Возраст гусеницы - Татьяна Русуберг

Я их случайно увидел — ведь чудовища живут в темноте. А детям положено спать ночью. И я спал. И брат спал на соседней кровати. Просто мне захотелось писать, и я проснулся. Страшновато было идти в туалет одному, особенно в незнакомом месте. Мы ведь приехали сюда на каникулы всего пару дней назад. Я попробовал разбудить Мартина. Хотел попросить его пойти со мной. Но брат только забормотал недовольно во сне и накрылся с головой одеялом. Пришлось выйти в темный коридор одному.

Я забыл, где включается свет. Пошел, придерживаясь за стену. И ошибся дверью. Думал, там туалет. А оказалось — другая комната. Спальня родителей. Но на кровати были не мама с папой. Там извивался многорукий монстр. Он рычал и завывал на разные голоса. У него было много ртов. Из них текла слюна, смешанная с пеной. Он питался человечиной.

Хотелось кричать, но я не мог. Просто замер на месте. А потом понял, что монстр не видит меня. Может, глаза чудовищ не очень хорошо видят в темноте. А может, у них вообще нет глаз. И они нас чуют.

— Привет!

Мимо прокатился на велосипеде мальчишка, чуть старше меня. Синяя футболка топорщилась у него на животе, будто он тоже кого-то проглотил. Но я знаю, что это просто мяч. Мальчишка едет к футбольному полю. Я делаю вид, что не замечаю его. Если расскажу ему про монстров, он только посмеется. Как Лаура. А я ведь хотел ее спасти. Разбудил и объяснил про чудовищ в спальне. А она сказала, что мне все приснилось. Что это был просто кошмар. Страшный сон. Она отвела меня обратно в нашу с Мартином комнату и уложила в постель.

Но я не мог спать. Не мог лежать и ждать, пока меня съедят. Я думал про мультик, который мы смотрели с братом. Там чудовища наводняли город по ночам, но прятались, когда наступал рассвет. Если мы с Мартином потихоньку вылезем из окна, когда наступит утро, то сможем спастись.

Я подтащил к двери комнаты стул и подпер ее изнутри. Потом снова попробовал разбудить Мартина, но он не просыпался. А небо за окном уже стало розоветь. Тогда я надел шорты и футболку, а сандалии не надел — они остались в коридоре. Вылез из окна и пошел по дорожке через лес босиком. Я хотел найти в городе полицейского. У него есть пистолет. Он может прийти в наш дом, застрелить монстров и всех спасти. Может, даже маму и папу. Если распороть чудовищу живот, как волку в «Красной Шапочке».

Мне казалось, это отличный план. Но когда пришел в город, то понял: я не знаю, где искать полицейского. Я тут их никогда не видел. Может, этот город просто слишком маленький. Или тут никогда ничего плохого не случается. Кроме чудовищ, которые едят людей по ночам.

Я снова оборачиваюсь. Улица за спиной пуста. Только ворона важно шагает по тротуару, склевывая крошки. Может ли монстр превратиться в ворону? В ужастиках, которые смотрит Мартин, дьявол иногда превращается в ворона, летучих мышей и всяких других животных. Я останавливаюсь и слежу за птицей. Она тоже останавливается и смотрит на меня сначала одним круглым черным глазом, потом другим.

Рядом что-то тихо тренькает. Я заглядываю в сад через низкий заборчик, у которого стою, и вижу автобус. Желтый жестяной автобус, яркий, как солнце. Его колеса весело вращаются на ветру, жужжа и позвякивая. Прямо как в песенке, которую я выучил в детском саду: «Колеса у автобуса крутятся, вертятся, крутятся».

Ну конечно! Автобус. Если сесть в автобус, то можно уехать далеко-далеко. Туда, где не достанут никакие монстры. И где есть полицейские с пистолетами. По этой улице ходит желтый автобус. Я его видел. Он проезжал мимо, когда мы сидели в кафе и ели блинчики с мороженым. Нужно только найти, где он останавливается.

Я иду дальше по улице, поглядывая через плечо. Ворона сначала прыгает за мной, но потом взлетает и садится на фонарь. А потом я вижу автобус. Он приближается быстро, очень быстро. За большим лобовым стеклом сидит толстый водитель в голубой рубашке с коротким рукавом и синей кепке. Я изо всех сил машу ему обеими руками. Но он проезжает мимо.

Я не выдерживаю. Бросаюсь бежать. Бегу изо всех сил и кричу:

— Стойте! Подождите меня!

И тогда монстры находят меня. Их ведет инстинкт. Они выскакивают из теней и мчатся за мной. Я слышу их топот. Шум их дыхания. Они все ближе и ближе. Один из них протягивает длинное скользкое красное щупальце и касается моего плеча.

— Ноа, — говорит монстр.

Дети в автобусе кричат: «А-а-а!»

— Ноа!

Я задергался, пытаясь отбиться, но держали меня крепко. Я вскрикнул и открыл глаза.

— Ну блин, Медведь, ты даешь! — Лицо Маши с обеспокоенно сдвинутыми бровями придвинулось ближе, прохладные пальцы коснулись моего лба, откинув влажные волосы. — Чего тебе такое снилось? Как начал стонать, да все громче и громче — чуть весь автобус не переполошил. Я тебя бужу, а ты мне вон чуть второй глаз не раскрасил — для симметрии.

Я выпрямился в кресле и жестко потер ладонями лицо, будто хотел содрать с него липкую паутину кошмара.

— Да так, ерунда какая-то. Про монстров. — Я попытался улыбнуться, хотя пульс со мной не соглашался. Для тела случившееся во сне было реальным, и реагировало оно так, будто я и правда удирал от чудовищ. Мокрая футболка противно липла к спине. Шарф тоже стал влажным, но я не решился его снять. Не хотел пугать Машу — ведь я не рассказал ей о том, что произошло в темной комнате. Вернее, рассказал не все.

— Неудивительно, — скривилась моя попутчица. — После общения с твоим дядюшкой еще не такое приснится — палкой не отмахаешься.

Я молча отвернулся к окну, пытаясь сориентироваться, где мы сейчас едем. Можно было у Маши спросить, долго ли осталось до Нюкёбинга, но мы с ней здорово поссорились перед посадкой в автобус, а мириться я был пока не готов. Все, конечно, из-за дяди Вигго.

Не отошли мы и десяти метров от его дома, как Марию бомбануло — выплеснула на меня все, что у нее накопилось.

— Дядюшка твой так называемый, прости меня, конечно, Медведь, — это же полное днище. — Она энергично размахивала руками, даже ушибленное плечо не мешало. — Да я среди реальных бомжаков на улице встречала людей получше, чем этот урод. Не, мало того, что он свинья, шовинист и женоненавистник, так еще