Битва за Клык - Крис Райт

Оберег был расколот, и Афаэль тут же почувствовал, как увеличилась его сила. Чувство облегчения было мимолетным. Он был унижен, зол и разочарован. Впереди его ждали километры туннелей, все они кишели ловушки для неосторожных.

Это была недостойная работа, годная для аколитов, а не командиров. Если бы его подчиненные Пирриды были достаточно умелые, чтобы заменить его, он бы охотно призвал их вместо себя для уничтожения оберегов.

Но они не годились, и в любом случае большая часть колдунов была нужна, чтобы вести в бой рубрикаторов.

Проклятый Ариман. Он превратил нас в Легион глупцов, топчущихся повсюду со своими марионетками.

— За мной, — пробормотал он, выйдя из комнаты в следующий туннель. Рубрикаторы спокойно подчинились. Афаэль почувствовал, как изменение плоти ускорилось, поощренное его вспышкой гнева.

Время уходило, убегая, как песок между пальцев, стремясь к ужасу, который, как он знал, ждал его. Осталось недолго. Совсем недолго.

Вирмблейд провел Морека прочь от лестницы, через широкий ярус Клыктана, под статуей Русса. Воздух был наполнен грохотом машин снабжения, криками хускэрлов, приказывающим своим солдат возвращаться на позиции, далеким гулом сражения где-то еще в громадном пространстве Этта. Ни один не посмотрел на волчьего жреца и его спутника дважды.

Морек был немного огорчен этим. Если он шел на смерть, для кого-то, всего одного человека, было бы любезно бросить на него сочувственный взгляд. Но они, конечно, не имели понятия, какие дела были у Вирмблейда с Мореком. И даже если бы знали, что бы это изменило? Была ли власть волчьих жрецов настолько абсолютной, что не существовало никаких санкций в отношении их поступков со своей смертной паствой?

Об этом я тоже думал, и не так давно. Когда моя вера была безоговорочной. Так должно быть.

Они миновали статую, и вышли из Клыктана в темные, холодные коридоры. Звук сражения у оборонительных баррикад стих, оставив вместо себя холод и уединение Ярлхейма. Вирмблейд шел быстро, и Морек должен был спешить, чтобы не отстать. Утомление начало возвращаться — только огромный страх мог сдерживать его.

В конце концов, Вирмблейд остановился перед дверьми в стене туннеля. Он открыл их и проводил Морека внутрь. Как только дверь закрылась, они остались одни и полностью изолированные в тесной, с высоким потолком комнате. Помещение, за исключением деревянного табурета и небольшой костровой ямы, было пустым. На висящей над пламенем и слегка покачивающейся веревке была подвешена коллекция костей. Несмотря на скромность, место выглядело и ощущалось, как жилище телотворцев. Возможно, это была комната для обрядов. Или для палачей.

— Садись, — приказал Вирмблейд, показав на табурет.

Морек подчинился, сразу же почувствовав себя еще более маленьким и незначительным. Волчий жрец продолжал стоять, гигантский и угрожающий, менее чем в двух метрах. Он не снял шлема, сделав свой голос, по возможности, суше и загадочнее, чем обычно.

Минуту Вирмблейд просто смотрел на него, ничего не говоря. Морек старался изо всех сил не выдать дрожь. В обычных обстоятельствах он, возможно бы смог, но после стольких дней непрерывных боев задача была сложной.

И он был стар. Возможно, слишком стар. Это само по себе было причиной для стыда. Немногие фенрисийцы умирали от старости, и он никогда к этому не стремился.

— Ты знаешь, почему ты здесь? — наконец, спросил Вирмблейд.

Голос не был любезным, но и не слишком резким. Он был сухим, суровым, властным.

— Думаю да, лорд, — ответил Морек.

Не было смысла увиливать. Вирмблейд кивнул, как будто удовлетворенный.

— Тогда нам нет необходимости вновь выслушивать, что привело тебя в мои покои. Я знаю, зачем ты приходил туда, и что ты видел. С тех пор, как я узнал твое имя, я наблюдал за тобой. Возможно, ты заметил. Я не считал нужным скрывать это.

Конечно, нет. Небесных Воинов никогда не беспокоило, что может думать о них смертный.

— Мне понадобилось много дней, чтобы решить, как поступить с именем, которое назвал мне Тромм Россек. Поскольку враг приближает нас к нашим пределам, я больше не могу откладывать. И все же, даже в этот момент, я все еще не принял решения. Твоя судьба стала для меня бременем, Морек Карекборн.

Морек ничего не ответил, но старался смотреть на череп-маску над собой. Он всегда говорил об этом Фрейе.

Смотри им в глаза. Ты должна всегда, всегда смотреть им в глаза.

Эти слова все еще соответствовали действительности, несмотря на то, что глаза были скрыты за длинной маской убитого зверя и заперты внутри кроваво-красных, светящихся линз.

— Итак, — сказал Вирмблейд, по-прежнему говоря леденящим, несколько прозаичным тоном. — Как ты думаешь, что ты видел?

— Я был шокирован, лорд.

Расскажи правду. Это твой единственный шанс.

— Потрясен.

Вирмблейд снова кивнул.

— Ты вырос в Этте. Все во что ты верил — здесь. Мы создали тебя по нашему образу, меньшую версию самих себя. Тебя научили не оспаривать порядок вещей, и ты не должен был.

Морек слушал, по-прежнему стараясь контролировать свое дыхание. Он чувствовал в венах свой учащенный пульс. Огонь за ним был непривычно горячим после лишений на баррикадах.

— То, что ты увидел — запрещено. При других обстоятельствах одно твое присутствие в той комнате означало бы смерть. Лорд Штурмъярт безуспешно пытался попасть туда много недель. Если бы события не привели к тому, что охрана стала слабее, чем должна, содержимое комнаты по-прежнему было бы тайной. Так что теперь я должен решить, как поступить с тобой.

Хотя это было невероятно, но у Морека было ощущение, словно страшное старое лицо за маской улыбается — кривая усмешка, обнажившая желтые зубы.

— И так как ты был честен со мной, я буду честен с тобой, Морек Карекборн, — сказал Вирмблейд. — Я решил перерезать твою нить. Опасность утечки информации о нашей работе всегда была высока, и это, ты должен понимать, никогда не должно было случиться.

Перспектива умереть от руки волчьего жреца удивительно слабо подействовала на Морека. Он уже приготовился к этому. Он был готов к этому каждую ночь с тех пор, как он побывал в залах телотворцев. Только странная нерешительность волчьего жреца оттягивала момент дольше необходимого.

— Если таков вирд, — Морек даже сумел произнести это наполовину уверенным тоном.

— Твоя вера достойна похвалы, Карекборн. Хотя я чувствую, твоя преданность уменьшилась за последние дни, что не удивительно.

Волчий жрец издал долгий, свистящий вздох.

— Не думай, что я так или иначе утратил решимость убить тебя, смертный, — сказал он. — Я убивал за эту работу прежде и, даст Всеотец, сделаю это снова. Но я не лишу тебя жизни. Твой вирд не закончится здесь, в этой комнате. По крайне мере, это я вижу четко.

Морек знал, что должен почувствовать какое-то облегчение. Но этого не произошло. Возможно из-за усталости, возможно, из-за утраты веры. Какой бы не была причина, он понял, что хочет только сна, передышки от бесконечной темноты, бесконечного холода, бесконечного сражения. Сколько он себя помнил, волчьи жрецы вдохновляли его, являясь реальной связью между человечеством и устрашающим образом вечного Всеотца. Сейчас же, когда почти трехметровый монстр возвышался так близко, что он мог видеть следы от клинков на иссеченном доспехе и слышать шум дыхания через фильтры шлема, Вирмблейд совсем не вызывал того пожизненного страха. Чары рассеялись.

Я не боюсь вас. Теперь я, наконец, понял, о чем так мне долго говорила Фрейя. Дочка, прости меня. Ты была права.

— Но ты должен быть наказан, смертный! — продолжил Вирмблейд. — Если Ересь нас чему-то научила, так это тому, что проступок всегда должен наказываться. И поэтому я дам тебе самый ужасный дар, которым обладаю.

Шлем волчьего жреца слегка наклонился, приблизив красные глаза к Мореку. Они тускло светились посреди обожженной кости, как рубины в старом камне.

— То, что ты видел, зовется Укрощением. Оно навсегда изменит лицо Ордена. Слушай и я объясню, как оно уничтожит и создаст заново все то, что тебя учили считать священным.

Глава 19

Печать Борека оглашалась звуками стрельбы, грохотом шагов боевых машин и шипением нефтяных печей. Тысяча Сынов снова наступали, их ряды двигались в унисон, поставив плотную стену болтерного огня.

Благодаря Бьорну и Грейлоку врагов сдерживали у порталов. Ни один из них пока не вошел в зал самой Печати, и многие стационарные орудийные позиции там безмолвствовали. Битва свирепствовала с тех пор, как Бьорн встретился с Грейлоком у арок входа, где окопались дредноуты и Длинные Клыки. Как и в Клыктане, баррикады из адамантия и траншеи обеспечивали укрытие для обороняющейся пехоты. Схема битвы была проста — бесконечные, повторяющиеся попытки захватчиков взять штурмом периметр и ворваться внутрь, лишив защитников преимущества, которое давал им узкий проход.