Тайпи - Герман Мелвилл

Это были люди царя Мованны, и по его повелению они собирали в лощинах эти шесты для мсье союзников.

Оставив их тащиться помаленьку с тяжелой ношей, Тоби и его спутники прибавили шагу, ибо солнце уже низко клонилось к западу. И вот с холмов, плавно спускающихся к морю, открылся вид на Нукухиву. Внизу в заливе по-прежнему стояли французские фрегаты, и, глядя на них в этот вечерний час, мой друг испытал такое чувство, будто все наши необыкновенные приключения были не более как сон.

Они спустились на побережье и, прежде чем окончательно стемнело, очутились в хижине Джимми. Здесь нукухивские жены старого матроса тоже оказали им весьма горячий прием, и через некоторое время, подкрепившись пои-пои и кокосовым молоком, они сели в челнок (молодой тайпиец, разумеется, тоже не остался на суше) и поплыли к китобойному судну, стоявшему на якоре недалеко от берега. Этому китобойцу позарез нужны были рабочие руки. А наша «Долли» уже давно снялась с якоря и ушла в плавание. При виде Тоби капитан выразил величайший восторг, но усомнился, глядя на его изможденную фигуру, что он способен исправлять обязанности матроса. Как бы то ни было, он согласился записать его в команду и его товарища тоже, как только тот прибудет к нему на борт.

Не полагаясь на обещания Джимми, Тоби стал просить капитана послать в бухту Тайпи шлюпку с вооруженными людьми и вызволить меня. Но капитан и слышать об этом не желал. Он уверил Тоби, что старый матрос сдержит слово и нужно спокойно ждать. Не склонен он был и платить ему пять серебряных долларов, которые испросил у него Тоби. Но мой друг настаивал, ибо он угадал в Джимми простого корыстолюбца, а вовсе не благородного спасителя, и очень опасался, что тот подведет его, если ему не заплатить как следует. Поэтому он не только вручил Джимми обещанную сумму, но и всячески внушал ему, что, как только я окажусь на корабле, он получит еще больше.

Назавтра еще до восхода Джимми и молодой тайпиец отчалили от борта китобойца в двух шлюпках с островитянами на веслах. Тоби, естественно, рвался отправиться вместе с ними, но Джимми утверждал, что его присутствие непременно все испортит, и потому, как ему ни тяжело было, Тоби принужден был остаться на корабле.

Под вечер, нетерпеливо всматриваясь с мачты в даль, он наконец увидел две шлюпки, огибающие мыс и входящие в залив. Он напряг зрение, и в первую минуту ему показалось, что он различает меня. Но меня там не было. Вне себя от волнения соскользнул Тоби с мачты, и не успел Джимми ступить на палубу, как уж Тоби вцепился ему в горло, крича страшным голосом: «Где Томмо?» Старик замялся было, но скоро нашелся и стал успокаивать его, говоря, что в то утро меня не оказалось на берегу, чему у него нашлось немало веских объяснений, но что завтра рано утром он снова туда отправится — французы дают ему шлюпку, и, если меня снова не выведут на берег, хотя этого вообще-то просто быть не может, он тогда прямо отправится в глубь долины и доставит меня на побережье, чего бы ему это ни стоило. Однако взять с собой Тоби он и на этот раз отказался.

Тоби понимал, что вся надежда была на Джимми, и постарался, как мог, утешиться обещаниями старого матроса.

И вправду, назавтра утром он увидел, как отплывала французская шлюпка и в ней сидел Джимми. Ну, значит, сегодня вечером я его увижу, подумал Тоби. Но много, много дней прошло, прежде чем он снова встретился с Томмо. Шлюпка едва скрылась из виду, как вдруг из каюты вышел капитан и отдал приказ подымать якорь. Он уходил в плавание.

Напрасно безумствовал Тоби — на него даже не посмотрели. А когда он опомнился, паруса были поставлены и корабль ходко бежал в открытое море.

— …О, сколько бессонных ночей я тогда провел! — рассказал мне Тоби при встрече. — Как часто вскакивал в забытьи со своей койки: мне мерещилось, будто ты стоишь передо мной и упрекаешь меня за то, что я бросил тебя одного на острове.

К этому почти нечего прибавить. Тоби оставил китобоец по прибытии в Новую Зеландию и с кое-какими дальнейшими приключениями добрался на родину меньше чем через два года после того, как покинул Маркизы. Меня он считал погибшим, и у меня тоже имелись все основания думать, что его нет в живых. Но судьбе угодно было, чтобы однажды мы с ним неожиданно встретились, и эта удивительная встреча сняла с души Тоби тяжелый камень.

КРИТИЧЕСКИЕ СТАТЬИ К РОМАНУ Г. МЕЛВИЛЛА «ТАЙПИ»

В ПЕРЕВОДЕ И.М. БЕРНШТЕЙН

В.М. Бахта

ПОСЛЕСЛОВИЕ К РОМАНУ Г. МЕЛВИЛЛА «ТАЙПИ»

1967[115]

Великий американский писатель Герман Мелвилл (1819–1891) жил и писал в те годы, когда окончательно складывались и утверждались социальные, политические и моральные устои американского буржуазного общества.

Для своей страны и своего времени судьба Г. Мелвилла была довольно типична: относительно обеспеченное раннее детство в семье нью-йоркского коммерсанта; банкротство и смерть отца; крайняя бедность и отчаянная борьба за кусок хлеба в юности; несколько лет плаваний матросом в Южных морях и удивительные приключения на островах Полинезии; неожиданный, но недолгий успех по возвращении на родину после выхода первых книг (1846–1850); а потом неудача за неудачей и медленное, десятилетиями длившееся унылое, монотонное существование в должности мелкого клерка; и наконец, неприметная кончина в нищете и забвении.

…И вдруг спустя тридцать лет как ураган: слава величайшего американского писателя! Переиздание за переизданием. Перевод за переводом. Биографии Мелвилла. Переписка Мелвилла. Воспоминания о Мелвилле. Статьи в солидных журналах. Книги известных критиков. Исследования видных ученых. Десятки книг, сотни и сотни статей. Герои Мелвилла на экране, на полотнах живописцев и досках граверов. Мелвилл и Шекспир. Мелвилл и Руссо. Мелвилл и Достоевский. И уж конечно: Мелвилл и Фрейд.

Что же произошло?

Чтобы разобраться в этом, обратимся к «Тайпи» — первой книге Германа Мелвилла, в которой тем не менее нашли свое выражение некоторые черты мелвилловского видения и понимания мира. На первый взгляд «Тайпи» представляет собой остро приключенческую и сугубо автобиографическую повесть о непродолжительной жизни героя (и автора!) на одном из Маркизских островов — небольшого архипелага в юго-восточной части Тихого океана. Основой повести послужили реальные события, пережитые Мелвиллом, тогда матросом китобойного судна «Акушнет», когда он в июле — августе 1842 г. вместе с товарищем бежал с корабля на берег острова Нукухивы. «Тайпи» и написана в форме рассказа простого матроса о том, что он увидел и узнал, оказавшись благодаря стечению обстоятельств гостем и пленником каннибалов Тайпи.

Мелвилл очутился на острове Нукухива в тот драматический период его истории, когда Маркизские острова были аннексированы Францией. Китобойная шхуна «Акушнет» (в романе «Долли») вошла в Нукухивский залив как раз в те дни, когда там стояла французская эскадра адмирала дю Пти-Туара, осуществлявшего церемонию присоединения Маркизских островов к владениям Франции.

Шел 1842 год от рождества Христова, или 247-й с момента открытия Маркизских островов испанцами. С тех пор там побывало немало европейских и североамериканских кораблей. Колонизаторы принесли сюда ничем не оправданные жестокости и насилия, занесли многочисленные болезни, ввезли алкоголь и огнестрельное оружие, способствовали распространению проституции.

Все это, вместе взятое, привело к катастрофическому вымиранию островитян. Пожалуй, никакой другой архипелаг Океании не пострадал так, как Маркизские острова. Численность населения здесь уменьшилась в десятки раз. Обезлюдели целые острова, опустели когда-то многолюдные и плодородные долины.

Сохранить стародавний уклад жизни удалось лишь тем племенам, которые, отбив с оружием в руках первые попытки колонизаторов проникнуть в их владения, до поры до времени пребывали в состоянии относительной изоляции от внешнего мира. Природные условия Маркизских островов, где небольшие и узкие сбегающие вниз к океану долины отделены друг от друга почти неприступными горными кряжами, способствовали такой изоляции, так же как они способствовали разобщенности и взаимной отчужденности обитавших в этих долинах отдельных племен.

После нескольких дней блуждания по горам Мелвилл и его товарищ попали в одну из таких долин — в ту, где обитало племя тайпи, снискавшее себе у европейцев и у соседей грозную славу кровожадных людоедов.

С этого момента начинается неспешное внешне, но исполненное внутреннего драматизма повествование о том, как оба матроса живут в непрерывном ожидании страшного часа, когда их погонят на убой.

Впрочем, это ожидание нисколько не сказывается на жадной наблюдательности главного героя романа. «Тайпи» чрезвычайно этнографичная книга. Глава за главой Мелвилл устами своего героя подробнейшим образом описывает природу и климат долины Тайпи, внешний облик, характер и темперамент ее обитателей, основные занятия тайпийцев, их нравы, обычаи и повседневный образ жизни, а также их праздники, вооруженные столкновения с племенем из соседней долины, религиозные обряды и верования. Не случайно поэтому романом «Тайпи» пользовались и на него ссылались как на ученый труд многие крупнейшие исследователи-народоведы. Достаточно назвать хотя бы имена Джемса Фрезера или Роберта Бриффолта.