Стена Зулькарнайна - Джемаль Гейдар Джахидович

ПЕРВЫЕ И ПОСЛЕДНИЕ

Борьба с мировым капитализмом переместилась из-под красных знамен под зеленые

Ислам — это понятие неформальное. Его политическая база — это исламская улица, миллиард обывателей, так или иначе они включены в этот проект. Включены уже потому, что они осознают себя мусульманами, включены потому, что они совершают намаз, потому, что в Коране исламская община поставлена в центр мира, потому, что Аллах так говорит. Это неформальная сила, которая сегодня, после политической смерти марксизма, является главной интернационалистской политической доктриной и продолжает, как это делалось в течение четырнадцати веков, настаивать на принципе справедливости, на защите униженных и обездоленных, на противостоянии тирании.

“Кто был ничем, тот станет всем”, — пели большевики. “Последние станут первыми”, — гласит Коран. 7 ноября, в годовщину Великой Октябрьской социалистической революции, собравшиеся у памятника Карлу Марксу в Москве остаточные российские большевики выражали солидарность с борьбой мусульман против американского империализма, и эта солидарность — все, на что они теперь способны. В эти же дни в Бейруте проходил Мировой антиглобалистский форум, и подавляющее большинство его делегатов представляли исламские страны и организации.

Духовные лидеры ислама являются сегодня главными наследниками дела Октября, а бен Ладен — это уже как бы Ленин. Вот мы и решили в дни октябрьской годовщины предоставить слово председателю российского Исламского комитета Гейдару Джемалю — пожалуй, самой яркой личности в среде российских идеологов ислама и антиглобализма.

Дабы не очень навредить собственному хрупкому мировоззрению, корреспондент “Эксперта” пригласил поучаствовать в беседе с Джемалем одного из ведущих в стране специалистов по исламу. Тот отказался: “Я аналитик, а Гейдар — проповедник, и диалог у нас вряд ли получится”. Корреспондент пошел один и убедился, что да, действительно, харизмы и красноречия у Гейдара Джемаля, пожалуй, побольше, чем у всей Госдумы вместе с Советом Федерации. Что касается концептуальности и логики — судить читателю. Замечу только, что после четырехчасовой двухраундовой беседы расстались мы каждый при своем мировоззрении. Никто не пострадал.

Элита и улица

— Что, по-вашему, сейчас вообще происходит на свете: глобальная борьба с терроризмом, война цивилизаций, война богатых с бедными или ни то, ни другое, ни третье?

— Прошло два месяца с событий 11 сентября, и все большему числу людей становится ясно, что это не был акт войны, организованный исламским миром против США. Это не означает, что исламский мир не находится в состоянии глубокой конфронтации с Западом и с США, но совершенно понятно, что исламский мир сегодня еще не вырос до той степени интеграции, когда о нем можно говорить как о взрослом субъекте, который имеет единую, сконцентрированную в кулак политическую волю для объявления такой масштабной войны.

Когда в России говорят об исламском мире, предъявляют к нему претензии или, наоборот, хвалят, то имеют в виду Мубарака, Мушаррафа, Хатами, алжирскую хунту и все такое. Однако все эти люди на самом деле являются просто ставленниками и смотрящими от лица международного истеблишмента на этой территории. А ислам — это джамааты, это общины вокруг мечетей, это политические структуры, большинство из которых объявлены вот этими смотрящими, носящими титулы шейхов, президентов, премьеров, вне закона. На самом деле ислам — это понятие неформальное. Его политическая база — это так называемая исламская улица, миллиард обывателей, которые заняты своим делом — прокормом семей, поиском средств к существованию, но так или иначе они включены в этот проект. Включены уже потому, что они осознают себя мусульманами и у них есть, скажем так, несколько проблесков в течение дня, хотя бы когда они совершают намаз и вспоминают, что они участвуют в великом проекте и что в Коране исламская община поставлена в центр мира, потому что Аллах так говорит. Это неформальная сила, которая сегодня, после политической смерти марксизма, является главной интернационалистской политической доктриной и продолжает, как это делалось в течение четырнадцати веков, настаивать на принципе справедливости, на защите униженных и обездоленных, на противостоянии тирании.

— Но этих утверждений недостаточно, чтобы опровергнуть “исламскую” версию взрывов 11 сентября.

— Я только начал. Прежде всего, арабские элиты вплоть до 11 сентября были остро не заинтересованы в конфронтации с США, потому что дело шло к сближению, к коррекции американской позиции по палестинскому вопросу. За несколько дней до этого (в начале сентября) был телефонный разговор Арафата с Бушем, в котором Буш гарантировал полное содействие Америки в создании независимого палестинского государства и то, что он продавит позицию израильтян до согласия на суверенитет, полномасштабный суверенитет Палестины.

— Высказываются предположения, что нефтяные шейхи могли организовать удары по Америке для повышения цен на нефть и вообще для усиления своего влияния.

— Такие спекуляции предельно абсурдны, и это уже доказано падением цен. Нынешняя война парадоксальным образом помогает только неформальному исламу, исламской улице, потому что ее бьют и тем самым консолидируют. Одновременно наносится сильный удар по позиции арабского истеблишмента. Он дестабилизируется.

— Улица консолидируется, элита дестабилизируется. Как это?

— Улица — антиамериканская, истеблишмент — проамериканский, виляющий хвостом. Возникает зазор. И уже зашатались режимы. В Пакистане это очевидно, но та же тема не менее очевидно существует и в других странах. В Египте, например, в Саудовской Аравии. Что касается малых государств, то они просто являются функцией от стабильности саудовской династии.

— Разве что-нибудь угрожает саудовскому режиму?

— Конечно. Там сейчас около семисот ученых церковников содержится в заключении. И существует мощнейшая оппозиция со штаб-квартирой в Лондоне. Мусульмане-фундаменталисты рассматривают династию как предательский режим. Кроме того, существует давление всего исламского мира, который недоволен тем, что династия узурпировала контроль над двумя святынями — Меккой и Мединой, которые посещаются во время хаджа миллионами мусульман ежегодно. В принципе, саудовцы выживают за счет массивной американской помощи, за счет непрерывной массивной поддержки ЦРУ, за счет военных гарантий США. Не будь этого, уже давно был бы поставлен вопрос об их существовании. Теперь смотрите, что происходит: американцы резко обостряют тон взаимоотношений со всеми мусульманскими и арабскими режимами. Резко ужесточается американская позиция по Палестине, отчего Израиль ликует. Арафат вынужден публично кровь сдавать. То есть это большое несчастье для арабских режимов.

Тем более что все их деньги находятся в американских банках. Саудовские нефтедоллары (более триллиона) связаны в гигантских инвестициях, которые могут быть заморожены. Вот где деньги иранского шаха? Они заморожены. Где счета Саддама Хусейна? Они заморожены. США просто отнимают средства, которые им доверены. Это вообще глупость — говорить, что арабские режимы могли рисковать своими кровными. А что касается цен, то их можно поднять, когда ты в политическом смысле на коне (как это было в 73-м году после успешной атаки арабами Израиля), а не как сейчас, когда на тебя все орут и бьют, как нашкодившего кота, мокрой половой тряпкой, когда тебе говорят: сукин ты сын, да мы завтра оккупируем твои вышки. У нас там по батальону морской пехоты будет у каждого нефтяного колодца.

— А вдруг они скажут: только попробуйте. Может быть, и улица к ним тогда подтянется?

— Дело в том, что за шейхами не стоит народ. Народ только и думает о том, чтобы снести свои режимы. Положение в арабском и вообще в исламском мире соответствует 1916 году в России. Причем перманентно. Примерно как народ стоял за Николаем Романовым тогда, так же он стоит и за всеми этими нефтяными шейхами. Поэтому у них такая же свобода маневра, как у Николая Романова.