Путь к Порогу - Роман Злотников

Гиза отступил на шаг. Потом еще на шаг. Почему ребята медлят? Они уже давно должны были… да-да, сделать именно то, о чем говорил этот странный старик!

— Убирайся с дороги, Красавчик, — услышал он голос старика. — И будь уверен: еще раз попадешься нам — разговор будет совсем другим.

Гиза скрипнул зубами. Бешеная ненависть зашумела в его голове. Еще немного, и он бы бросился с ножом на этого старикана, но инстинкт подсказал, что он вряд ли даже успеет обнажить оружие. Поэтому, не колеблясь, бандит повернулся и бегом припустил прочь.

— Что это было? — шепотом спросил Кай, когда болотники продолжили путь.

— Ночные Братья, — тоном, которым говорят о пролетевшей мимо летучей мыши, откликнулся Трури. — Грабители то есть. Их полным-полно в этом городе. Столько, что городская стража предпочитает вести с ними дела, нежели бороться. А вот, погляди, и «Сисястая корова»…

Впереди засиял желтоватый свет. Подъехав ближе, Кай увидел низкий, словно расплющенный ударом чудовищного молота, домишко с небольшой пристройкой под крышей. Окна этой пристройки, как и окна первого этажа, ярко светились. Над полуоткрытой дверью, из которой вместе с клубами жидкого синеватого дыма струился приглушенный гомон, был укреплен факел, освещавший несуразную деревянную вывеску, изображавшую то ли дурную горбатую лошадь, то ли перевернутую вверх тормашками пузатую свинью. А может, и двухголовую помесь курицы и быка, но уж никак не корову, тем более «сисястую».

Болотники спешились. Рах повел лошадей, груженных тюками, на задний двор «Коровы», а остальные во главе с Гербом вошли внутрь таверны.

Кая сразу оглушил многоголосый шум, царивший в тесной трапезной, так густо уставленной кривоногими столиками и короткими низенькими скамьями, что пройти к стойке было трудновато. Столики, точно муравьями, были облеплены полупьяными, пьяными и пьянющими оборванцами. Таких живописных лохмотьев, таких физиономий, щедро украшенных язвами, шрамами, синяками и ссадинами, мальчику еще никогда не приходилось видеть. Из-за удушающего смрада перегоревшего самогона, табачного дыма и вони немытых тел Кая едва не вывернуло наизнанку.

— Из здешних ночных заведений, — молвил Трури, когда Кай попятился назад, ткнувшись затылком в его грудь, — «Сисястая корова», наверное, самое приличное. Не бойся. Нас тут знают, в трапезной нам надолго задержаться не придется.

— Самое приличное?.. — только и выговорил Кай.

Болотников и впрямь здесь знали. Не успел Крис, идущий последним, перешагнуть порог, как к ним уже поспешил, выпрыгнув из-за стойки, вертлявый и смуглый парень, голорукий, одетый в одни только короткие штаны и невероятно грязный передник. Растолкав длинными мускулистыми руками протестующе мычащих оборванцев, легко перепрыгнув через дюжину скамеек, парень молниеносно оказался прямо перед Гербом.

— Давненько вас не было видно, уважаемый Герб, — быстро сломившись пополам и выпрямившись, тонким голосом проговорил парень.

— И тебе привет, Пузо, — отозвался старик.

Кай удивленно уставился на худого парня с таким неподходящим прозвищем и тут вдруг увидел, что никакой это не парень. Это взрослый и, наверное, даже старый мужчина. Лицо его при ближайшем рассмотрении оказалось покрыто мельчайшей серой паутиной тонких морщин, губы бледны и тонки, а в желтоватых кошачьих глазах таилась тревожная настороженность.

— Почему — Пузо? — потянувшись к Трури, спросил Кай.

— Потому что самая выдающаяся часть тела этого человека — утроба, — усмехнувшись, ответил ему на ухо тот.

— Это он ест за деньги глиняные кружки?

— Смотря за какие деньги, — услышал мальчика тавернщик. — За пять медяков могу кружку сжевать. А за серебряную монетку — целых три, да еще кувшин в придачу. А уж за золотой гаэлон можно расстараться и скамейку проглотить. И безо всякой магии. Я, молодой господин, из бедной семьи вышел, вот и привык всякую гадость жрать. У молодого господина есть деньги?

— Привычка ко лжи не украшает мужчину, — сказал Герб, но не ему, а Каю. — И деньги, чеканки двора его величества, негоже тратить на сомнительные развлечения.

— Я не врал, а приукрашивал, — хмыкнул Пузо и тут же, опять поклонившись, осведомился: — Господа желают комнату?

Не дожидаясь ответа, он повел болотников к стойке, за которой виднелась лестница, ведущая, очевидно, в пристройку. По пути Пузо так ловко и бесцеремонно отвешивал пинки, раздавал подзатыльники, что двигавшиеся в его фарватере путники добрались до лестницы так же быстро, как если бы шли по просторной мостовой. На мгновение обернувшись, Пузо что-то шепнул старику, а сам взлетел по ступенькам наверх.

Скрипнула дверь, раздалось невнятное визгливое восклицание — и вниз по лестнице скатилась полуодетая девица, а следом за ней, торопливо натягивая штаны, вывалился ошеломленно мигающий красными пьяными глазами бородатый мужик.

— Пожалуйте, господа! — крикнул, высунувшись из-за двери, Пузо.

Комната была совсем крохотной, и большую ее часть занимала широченная кровать, правда, безо всякой перины и покрывала. Через два маленьких окна лилась в комнату липкая темень, рассеиваемая, впрочем, светом масляного светильника, подвешенного к потолку.

— Подождите минуту, — снова поклонился худощавый Пузо, — и я принесу вам ужин. — На пороге он, однако, задержался. — Может быть, уважаемый Герб желает чего-нибудь еще?

Старик, кажется, ждал этого вопроса.

— Да, — ответил он. — Мне нужно четыре куска черного золота, склянку русалочьих слез, меру бормочущего порошка и брусок каменного пламени в палец величиной.

Пузо, кивавший по мере того, как Герб перечислял все эти загадочные штуки, при словах «брусок каменного пламени» нахмурился.

— Черное золото, русалочьи слезы и бормочущий порошок достать нетрудно, — сказал он. — Этого добра в Гарлаксе пруд-пруди. А вот с каменным пламенем сложнее. Разве что у Тианита есть немного? Но я к нему не пойду… — Тавернщик вдруг сморщил лицо и, сложив из пальцев обеих рук «трехрогую козу», сделал отмахивающий жест.

— Значит, завтра придется навестить еще и Тианита, — усмехнулся Герб.

Пузо поклонился и исчез, неслышно притворив за собой дверь.

Пока Рах и Трури чистили дорожные плащи, чтобы уложить их на дощатую поверхность кровати, Кай подошел к старику.

— А кто такой этот Тианит?

— Маг Сферы Смерти, — ответил Герб.

Почему-то это высказывание заставило Кая поежиться. Старик заметил это.

— Ты ведь знаешь, — сказал он, — что по уставу Ордена Королевских Магов любому городу полагается иметь представителя каждой из четырех Сфер.