Дым и зеркала - Таня Хафф

— Спасибо за урок математики, Энштейн. Три минуты — это сто восемьдесят.

— Хорошо, считай до ста восьмидесяти. Когда закончишь, ухвати меня за джинсы и вытащи из круга, только не прикасайся к коже.

— Я, конечно, не волшебник, но это кажется несколько опасным.

— Так и есть. Несколько. — В заметках Арры не говорилось, насколько именно. — Но только для меня, с тобой ничего не случится. Это экстренный выход.

— Прекрасно, со мной ничего не случится. А какой тогда не экстренный выход.

— Вторая половина заклинания.

— А почему тогда не…

— Потому что я не беру с собой ноутбук, а выучить его уже не успеваю.

— Тони…

— Три человека погибло, Эми.

— Угу. — Она вздохнула и дала ему подзатыльник. — Вперед.

Тони шагнул в круг, наклонился и поставил ноутбук на третью ступеньку, чтобы ему было видно монитор. Первой половиной заклинания была строчка из семнадцати многосложных слов, разделенных пробелами, чтобы обозначить ритм, и с дополнительным местом, чтобы добавить имя — если оно известно. Арра услужливо добавила транскрипцию. Вторая половина тоже состояла из семнадцати многосложных слов — уже из других, но это не имело никакого значения. Едва ли он бы запомнил и первые семнадцать. По существу это было просто более сложное заклинание призыва (если ему повезет), нацеленное на другой результат. Стараясь не думать о взрывающихся пивных бутылках, Тони начал читать.

Когда он вставил «Люси Льюис» между примерно дюжиной согласных, из которых состояла большая часть слов, у него дрогнули губы. Это напоминало монолог Джаббы Хатта.

Бла, бла, бла, Хан Соло. Бла.

«Сосредоточься, придурок!»

Урок первый: заклинание только направляет волшебника. Управляет силой он сам. С достаточным опытом волшебнику уже не понадобятся направления.

Когда-нибудь он все-таки прочитает второй урок.

Бла. Бла. Бла.

Черт, все такое холодное…

За исключением узора на его груди. Тот был почти неприятно теплым.

Контакт.

Наверно, она была симпатичной, пока не умерла. Не очень высокая, с каштановыми волосами и светло-карими глазами за маленькими круглыми очками. Ему почудилась россыпь веснушек, но из-за этого опухания и обесцвечивания было трудно сказать точно. А поскрипывала веревка, на которой висела Люси.

Интересно, СОВ[21] когда-нибудь делали репортажи про повешения? Ему казалось, что нет, но где-то он точно слышал, что большая часть суицидников передумывает, когда веревка начинает стягиваться. И как бы решительно они ни были настроены, от перспективы медленного удушения они сдирают собственную кожу, пытаясь выбраться. Люси этого не делала.

Хуже всего, в ее глазах отражалось сознание.

— Вы меня слышите?

— Да. — Почти неслышно. Веревка уничтожила ее голосовые связки.

Прекрасно. Если он стремился хоть как-то ее понять, то ему придется обойтись односложными ответами.

— Мы с моими друзьями застряли в этом доме, и нам нужна ваша помощь, чтобы выбраться. Вы читали журнал Крейтона Каулфилда?

— Немного.

— В нем есть информация о существе в подвале?

Она содрогнулась так резко, что начала раскачиваться.

— Да.

Что может заставить содрогнуться мертвеца?

— Мы можем воспользоваться этой информацией, чтобы его победить?

— Не надо.

— Вы думаете, что это не сработает?

Смех был еще хуже, чем содрогание.

Все продолжалось слишком долго, и он не знал, что спрашивать. Невозможно было вытягивать информацию по одному слову.

— Вы знаете, где журнал?

— Сейчас.

Конечно, сейчас. А, нет, стоп. Ее «сейчас» было сто лет назад. Журнал не мог по-прежнему быть там. Вот только он был там во время ее проигрыша. В том же времени, что и журнал. У него жгло в груди, начиналась мигрень и появилось внезапное озарение насчет того «не надо».

— Хорошо, сейчас.

Даже несмотря на расплывчатость, ее взгляд точно говорил: «Может, я и мертвая, зато ты идиот».

— Спрятан.

— Каулфилд его прячет? Где?

— Не надо.

Какая подсказка.

— Спасибо за предупреждение, но у нас нет выбора. Где Каулфилд прячет… прятал журнал?

— Биб…

Что-то уцепилось за его джинсы.

— …ли…

Боль не дала ему дослушать. Когда она утихла настолько, что Тони мог открыть рот, он уже сидел, прижимаясь спиной к шкафам, и чувствовал во рту вкус меди. Голова трещала по швам.

— Ай.

— Вот тебе и ай. — Эми, уже надевшая ботинки обратно, опустилась перед ним на корточки. — У тебя судороги начались.

— Я на это не рассчитывал.

— Ты себе губу прокусил.

Говорить было больно.

— Я знаю.

— Ты меня до полусмерти напугал.

Она легонько стукнула его над пупком. Кожа казалась натянутой, сожженной.

— Ай.

— Терпи. Ты узнал, что было надо?

— Вроде.

— Если бы у тебя не была такая твердая башка, у тебя бы треснул череп. Так что будь уверен.

— Я уверен.

— Так возблагодарим же господа. — Она протянула руку, чтобы помочь ему подняться. — Давай, одевайся, и пойдем рассказывать все остальным.

Остальные передислоцировались в кладовку. Эми напрочь отказалась признаться в том, что запаниковала, когда они вернулись в холл и обнаружили там россыпь соли и пару капель теплого воска.

— Нам нужен более удачный способ не давать людям бродить тут, когда Фред с Джинджер выйдут на главную сцену, — сказал Питер, ведя их через столовую. — А там маленькая комнатушка. Мы можем заблокировать обе двери. И к тому же там никто не умирал.

— А как же Эверетт? — спросил Тони, пока остальные сталпливались потеснее, чтобы освободить место еще для двоих. Когда пятнадцать человек набивались в кладовку, слово «тесный» казалось преуменьшением.

— Я убедил Тину, что Эверетт никуда не денется.

— А как насчет круга из соли? возмутилась Эми.

— С изгнанием злых духов придется подождать. Мне важнее, чтобы не изгнались актеры, — фыркнул Питер. — Я могу работать с одержимыми, а вот мертвецы — не мой конек. Какого черта случилось с Тони?

Эми закатила глаза.

— Неудачное приземление.

— Я даже спрашивать не собираюсь, что это значит. — Повернувшись обратно к Тони, Питер скрестил руки на груди. — Что ты выяснил?

— Ну, она оказалась не очень-то разговорчива… — Наклонив голову набок, он поднял воображаемую веревку.

— Призраки могут танцевать, но не могут говорить?

— Не я придумываю правила. Я даже не уверен, что они вообще есть. Но когда Люси покончила с собой, журнал был спрятан в библиотеке. Мне надо найти его и прочитать во время ее проигрышей.