Политическая история Римской империи - Юлий Беркович Циркин

но теперь все это обрело стройную систему. Один департамент (ab epistulis) стал общим секретариатом: принимал различные донесения, выпускал распоряжения о назначениях на службу, составлял инструкции, издавал императорские эдикты. Через него принцепс осуществлял общее руководство всей имперской бюрократией, как центральной, так и провинциальной. Другой департамент (a rationibus, позже его глава стал называться rationalis) ведал финансами. После его создания впервые стало возможным получить полное представление о бюджете государства. Третий департамент (a libellis) принимал прошения частных лиц и частично ведал юридическими вопросами, что давало возможность императору не только устанавливать обратную связь с населением, но и самостоятельно решать различные юридические проблемы. Был создан специальный департамент a studiis, занимавшийся библиотеками и культурными проблемами. Во главе всех департаментов Клавдий поставил своих особо доверенных вольноотпущенников Нарцисса, Палланта[61], Каллиста и Полибия.

Вообще, в это время при отсутствии сколько-нибудь разработанной бюрократической системы и подготовленного чиновничества значение доверенных и преданных лично императору, а не государству отпущенников резко возросло. И Август, и Тиберий активно использовали некоторых особо доверенных отпущенников для выполнения ими тех или иных важных поручений. Значительной была их роль у Калигулы. При Клавдии она неизмеримо возросла. Они занимали самые разные ступени в формировавшемся императорском государственном аппарате. Граница между личным хозяйством и двором принцепса и государством в значительной степени стирается. Размеры императорской собственности резко увеличились. Август был очень богатым человеком, что позволяло ему, как говорилось выше, весьма щедро одаривать римскую толпу, а в первое время и армию, и ветеранов.

Репрессии Тиберия и Калигулы, сопровождавшиеся конфискациями, еще более увеличили собственность принцепса. А ею, естественно, управляли доверенные лица хозяина, какими являлись его вольноотпущенники. Частичное хотя бы стирание грани между личным и государственным имуществом вело и к управлению последним вольноотпущенниками самого Клавдия. Кроме того, он мог принимать во внимание, что они не могут иметь политических амбиций и, следовательно, нет опасности использования ими своего положения для свержения принцепса. Более того, их благополучие и, может быть, даже жизнь зависели от жизни и сохранения власти Клавдия. Особенно видное положение при нем заняли Нарцисс и Паллант, превратившиеся если не во всесильных, то, во всяком случае, в очень влиятельных фаворитов.

Этим Клавдий не ограничился. Был создан ряд должностей префектов и прокураторов, занимавшихся отдельными делами государственного и хозяйственного управления. Так, управление резко увеличившимся личным имуществом принцепса было поручено специальному прокуратору a patrimonio. Вместо сенатского квестора, управлявшего Остией, Клавдий стал назначать своего прокуратора остийского порта. Императорский префект теперь контролировал государственную казну — эрарий, ранее находившуюся в ведении сената. Резко возросло значение императорской казны — фиска. К нему, в частности, перешли от эрария снабжение Рима хлебом и раздача денег римской толпе. Что же касается самого эрария, то принцепс реорганизовал его управление. Вместо двух преторов, официально ежегодно избиравшихся сенатом, он поставил во главе его четырех квесторов, им самим назначаемых сроком на 3 года. Наряду с созданием департамента a rationibus все это привело к тому, что Клавдий взял под свой прямой контроль всю финансовую систему государства, практически полностью оттеснив от нее сенат, хотя формально авторитет сената и в этой сфере уважался. Императорские прокураторы, действовавшие в сенатских провинциях, получили право юрисдикции в финансовых вопросах, ранее принадлежавшее проконсулам. На судебные решения прокураторов нельзя было даже подавать апелляции.

Правление Клавдия стало, таким образом, следующим после времени Августа шагом к созданию независимого от республиканских институтов имперского бюрократического аппарата. Можно даже говорить, что на фундаменте, заложенном Августом, Клавдий выстроил здание этого аппарата, который, разумеется, позже совершенствовался, но очень долго не менялся радикально. Созданный Клавдием относительно стройный бюрократический аппарат стал первой в европейской истории бюрократической административной системой. При всем своем виде, как уже говорилось, несколько рассеянного и неуклюжего «ученого мужа» Клавдий проводил свой курс довольно жестко и последовательно. Был ли он разработан заранее и принцепс действовал в соответствии со своей программой или все эти меры принимались относительно спонтанно в зависимости от сложившихся обстоятельств, сказать трудно. Очень возможно, что, находясь долгое время в тени и будучи или по крайней мере считая себя историком, Клавдий размышлял над проблемами власти и управления. И совсем не исключено, что уже тогда у него возникли контуры той картины управления, какую он стал проводить, достигнув трона.

Клавдий восстановил должность цензора. Цензуры как самостоятельной магистратуры давно не существовало. Правда, в 22 г. до н. э. Август восстановил ее, но вскоре вновь упразднил. До этого и после цензорские обязанности исполнял принцепс. Теперь Клавдий вновь возродил эту должность и вместе с бывшим консулом и своим другом Л. Вителлием занял ее в 47–48 гг., что могло рассматриваться как знак уважения к старым римским традициям. Но Клавдий использовал эту магистратуру для того, чтобы легально и вполне уважительно провести чистку сената. Он установил более четкий порядок прохождения всаднической службы, причем всадникам явно покровительствовал, подготавливая их окончательное включение в имперский государственный аппарат. Ряд всадников или их сыновей он включил в сенат, создавая тем самым новую знать, своим положением обязанную не происхождению, а милости императора. К ней примыкали и некоторые более знатные нобили. Из этого круга и доверенных вольноотпущенников и формировалось ближайшее окружение принцепса, игравшее в практической политике роль большую, чем сенат.

Использовал Клавдий в своей политике еще один путь, в свое время активно прокладывавшийся Цезарем, — распространение гражданства на провинциалов. Более умеренно и осторожно, нежели Цезарь, этим путем шел Август. Тиберий в силу присущего ему консерватизма старался отойти от него, но все же не раз на него вступал. При Калигуле движение по этому пути было бессистемно и противоречиво, завися от капризов неуравновешенного императора. Клавдий шел по нему более настойчиво и решительно. Недаром он столь значительное внимание уделил речи Цицерона «За Бальба», в которой оратор на примере испанца Бальба настаивает на правомерности предоставления римского гражданства выдающимся провинциалам. Ценз, проведенный Клавдием в 47 г., показал увеличение числа римских граждан более чем на 1 млн за последние 33 года, что нельзя объяснить только естественным приростом населения. По-видимому, из общего количества почти в 6 млн граждан 1–2 млн были провинциалами. Особое внимание Клавдий обращал на Галлию, где в то время было уже очень много римских граждан. Он пытался даровать право вступления в сенат всем галлам, но, встретив его стойкое сопротивление, был вынужден пойти на компромисс: такое право было предоставлено только аристократам племени эдуев. Включая в сенат провинциалов и верхушку всадничества, император пытался использовать их как свою опору, противопоставляя их еще достаточно сильной старой знати. Но сопротивление последней не дало ему возможности полностью выполнить поставленную задачу: новые