Артефакты истинных магов - Константин Назимов

— Не знаю: «…целитель определяет поврежденный орган и поток энергии направляет только в нужное место. Следующим этапом активируется поток восстановления…» Тут попроще: «…активируются определенные руны на сосуде, соответствующие нужному органу, и поток вливают в больного. Все повреждения больного восстанавливаются на момент первоначального расцвета органа. В итоге орган больного восстанавливается полностью. С помощью данного артефакта возможно провести полное восстановление не только внутренних органов, но и функции мозга, ауры и магического потенциала».

— Но получается, что артефакты омоложения людей проще! — изумился я.

— Не уверен; возможно, там слишком ограниченное действие, — эадумчиво ответил Креун.

— Рэн, ты не понимаешь! — воскликнула Анлуса. — Это действительно уникальный сосуд! Он может восстанавливать не только внешнюю оболочку в момент максимального расцвета организма! Сосуд правит ауру! Он же позволяет жить неопределенное количество времени, а артефакты омоложения имеют ограничение по количеству использования. Мозг человека не поддается им, он стареет, а потом… — Анлуса не закончила, но и так становилось понятно, что человек в конце концов сходит с ума.

— Допустим, — не стал я спорить, — но как нам его использовать? Я могу направлять потоки, смогу и активировать руны, наверное; но уж точно не пойму, какой орган нуждается в лечении — да и ведь надо знать, какие руны использовать.

— Про руны тут сказано, — задумчиво ответил Креун, — они в основном для восстановления, активация простая, ты легко запомнишь. Анлуса же должна будет запомнить руны, отвечающие за тот или иной орган. Она тебе подскажет, какой активировать в тот или иной момент времени, так же она и диагностировать поврежденный орган будет.

— А если больных органов больше, чем может восстановить сосуд? — прищурив глаз, спросила Анлуса, которую очень заинтересовала полученная информация.

В ней говорил лекарь, и я не мог ее осуждать: у каждого свой профессиональный интерес в любимом деле.

— Сосуд выберет и покажет все поврежденные органы. А вот какие лечить в первую очередь — должен решать лекарь, — ответил Креун.

Некоторое время мы молчали. Каждый думал о своем, потом Креун спросил:

— Ну что, будем заниматься с сосудом восстановления? Я смогу вас обучить им управлять, но боюсь, что друг без друга вы не справитесь!

— Рэн? — посмотрела на меня сестра, как бы предлагая выбрать ответ.

А может, она хотела меня просто попросить? Я лишь согласно кивнул. А вот потом началось обучение. Мне-то было легко, пришлось запомнить всего одиннадцать рун для активации. Хотя странно: почему не десять? На этот вопрос ответа не было, и я решил его не искать. А вот Анлусе пришлось тяжко. Рун, отвечающих за тот или иной орган, было много, да еще и в различных комбинациях, доходящих до четырех рун в определенной последовательности!

Я вывалился из созданной Креуном комнаты через три часа после начала обучения: это я специально уточнил у древнего артефакта. А вот Анлусе было несладко. Сестра буквально упала к моим ногам через сутки обучения. Меня Креун предварительно предупредил, чтобы я смог подстраховать сестру от падения. Мне пришлось перетаскивать ее в комнату на руках: ее тело так затекло, что она не могла идти. Креуна такое обстоятельство сильно смутило: древний артефакт просто не подумал, что человеческий организм может себя так повести. Еще почти двое суток Креун заряжал сосуд восстановления, Анлуса отлеживалась, а я аккуратно обследовал территорию поместья. За двое суток я обошел не больше десятой части — слишком опасался различных ловушек. А они были: хоть и не на каждом углу, но встречались часто. Если магические ловушки на меня не действовали, то веерный арбалет, настроенный на существо, которое ступит на определенный участок, мог причинить много неприятностей. Да и десятиметровая яма с кольями не вдохновляла. Но за долгое время бездействия натянутая невидимая веревка от арбалета окаменела, да и была опутана проросшими деревьями, так что сработать не могла. Края «волчьей ямы» обвалились от времени, а искусственный завал из камней так спрессовался, что почти превратился в обычную горку. Однако ловушки все же оставались и могли быть действующими, поэтому по территории я передвигался очень медленно. Тем не менее выскочивший из-под земли каменный кол оставил на моей руке длинный порез. Если бы я не поскользнулся, наступив на подвижный камень, то мог бы и не отделаться так легко. В итоге все прошло на удивление гладко, через трое суток с начала обучения мы покинули поместье. Креун предупредил, что связываться с ним в ближайшую пару недель смысла нет: он не сможет ответить, будет восстанавливаться. Оставалось решить, станем ли мы по приезде в Лиин пытаться лечить отца Генера или повременим, чтобы иметь возможность консультироваться с Креуном. Вроде бы все неплохо, но погода! Я поежился, хорошо хоть, что город должен уже показаться вскоре. Огляделся: действительно, вокруг местность, которая была уже знакома, скоро и город. Как я ни всматривался в окружающий нас дождь, Лиин я пропустил: его первым разглядела Анлуса.

— Рэн, мы приехали! Лиин! — воскликнула Анлуса. — Мы ведь сначала переоденемся и только потом пойдем к отцу Генера?

Честно говоря, я думал, что лечением мы займемся никак не сегодня, а может, и не завтра. Надо же восстановиться! Но, глядя в озабоченное лицо Анлусы, которая пообещала больному помощь… Я лишь согласно кивнул, тяжело вздохнув про себя.

Когда мы въехали на территорию нашей лавки и спешились, то оказались в объятиях… Мява. Пес первым делом обнял свою хозяйку, при этом повалив ее в лужу, и, радостно повизгивая, принялся облизывать. Глядя на барахтающуюся в грязи сестру, я засмеялся: картина была шикарная! Смеялся я недолго: пес от радости встречи с хозяйкой просто ополоумел. Он стал носиться по двору как угорелый и следующую порцию ласки решил выдать мне. Его намерения я расшифровал слишком поздно. Мяв резко изменил траекторию бега; прыжок — и я сижу в такой же луже и ощущаю собачий язык на своем лице. Ворону не понравилось, что его хозяина облизывает какой-то пес. Конь боднул головой Мява, тот изловчился и в падении лизнул опешившего Ворона. Конь недовольно каркнул, но меня лизнуть не забыл. Видок у меня был, наверное, ужасен: еще бы, весь перемазан! Даже в волосах глина! Встав из грязи и отряхиваясь, я увидел веселившихся Гунера и Кин. Они стояли у двери и, согнувшись, держались за животы. Весело им, видите ли! Вот бы их в луже искупать!

— И что мы веселимся? — недовольно пробурчал я.