Флотоводец - Кузнецова Васильевна

В соединении контр-адмирала Заостровцева были осуждены и отправлены в штрафной батальон три матроса за то, что они, увидев, как два хулигана избивали офицера их части, вступились в защиту его, изрядно расправившись с хулиганами, которыми оказались сотрудники НКВД. Николай Герасимович по кремлевскому телефону позвонил М.И. Калинину и обратился с просьбой о помиловании матросов. Михаил Иванович посоветовал написать ходатайство в Комиссию по помилованиям Верховного Совета СССР. Это было быстро сделано. Матросов освободили и вернули в соединение. Заостровцеву было сделано порицание за бездеятельность в этом случае.

Летом 1946 г. Николай Герасимович, В.Ф. Трибуц и несколько командиров штаба флота возвращались из Хельсинки или из Ханко (уже не помню) на большом охотнике в Таллин. Вдруг корабль правым бортом коснулся камня. Корабль накренился так, что все мы упали на палубе и едва не вывалились за борт. Трибуц в ярости набросился на флагманского штурмана флота, который и без того был потрясен случившимся. Николай Герасимович спокойно, как всегда, сказал: «Трибуц, что кипятишься, что напал на человека?! Может быть, вешка вчерашним штормом смещена или какой-либо финский злоумышленник переставил. Надо проверить». Проверка показала, что вешка была действительно смещена.

В декабре 1941 г. ко мне зашли батальонный комиссар и два матроса. Это оказалась депутация от одной из морских бригад морской пехоты, оборонявших Москву. Они от имени бойцов бригады привезли Николаю Герасимовичу подарок — новенький немецкий автомат с выгравированной на нем соответствующей надписью.

Батальонный комиссар доложил, что матросы и офицеры бригады послали их, чтобы вручить Народному комиссару подарок, но, знаете ли, нам как-то страшно. «Что страшно?» — спросил я. «Да мы еще ни разу не видели его живого, только на фотографиях». «Нет, не бойтесь, народный Комиссар очень добрый человек, он будет вам рад». Я доложил Николаю Герасимовичу. Он сказал присутствующим у него посетителям: «Товарищи, на минуту прервем доклады, прибыли делегаты с фронта, надо их принять». Делегаты, крайне смущенные, зашли в кабинет. Все встали. Николай Герасимович вышел из-за стола и подошел к делегации. Он очень тепло приветствовал их, принял подарок и расспросил о боевых делах бригады. Затем он также тепло с ними простился, передал бойцам и офицерам благодарность за подарок, привет и добрые пожелания, затем дал мне указание покормить их как можно лучше. Делегация ушла, растроганная оказанным приемом.

В конце 1946 года А.А. Жданов и нарком обороны Булганин вызвали Николая Герасимовича в Кремль и потребовали доложить, как были допущены такие-то недостатки и кто в этом виноват. С Николаем Герасимовичем были Л.М. Галлер, И.В. Рогов, вице-адмирал Исаченков и еще несколько человек, и в их числе я.

Николай Герасимович доложил причины, которые вызвали недостатки, и сказал: «В возникновении недостатков виноват только я». «А почему вы?» — спросил Жданов. «Я возглавляю ВМФ и за все недостатки, которые возникают в ВМФ, ответственность несу я». А.А. Жданов возражал Николаю Герасимовичу, не соглашаясь с тем, что всю ответственность он берет на себя. Вдруг Рогов выступает и говорит, что Николай Герасимович действительно не принял должных мер, чтобы не допустить эти недостатки. Мы были шокированы выступлением Рогова. Жданов резко поворачивается к Рогову и задает ему вопрос: «А вы кто такой?» Рогов растерялся и говорит: «Я — заместитель по политической части и начальник политотдела ВМФ». «Так что же, вы не виноваты, вы к этому непричастны? Для чего вы там находитесь?» Через неделю Рогов был назначен в Прибалтийский военный округ (если мне не изменяет память).

Несколько наших училищных товарищей: Б. Птохов, Ф. Кравченко, И. Зайдулин, Д. Вдовиченко пристрастились к вину. Они не могли справиться со своим недугом. Это были хорошие товарищи и очень способные офицеры, достигшие ответственных должностей. Николай Герасимович ценил их. Он переживал их несчастье и делал все возможное, чтобы помочь им стать на ноги, но ничего не получилось. Они были сняты с занимаемых должностей, а некоторые из них уволены из ВМФ.

Вспоминаю капитана 1 ранга Б. Птохова. Это был добрый товарищ и очень способный офицер, с которым я еще с училища поддерживал дружеские отношения. Я пытался ему помочь справиться со своей болезнью, но ничего не получилось. Он был уволен из ВМФ, заболел туберкулезом, потом перестал пить, но было уже поздно. Я переживал за его жену и сына-подростка, которые тяжело переносили трагедию своей семьи.

Как-то Николай Герасимович прибыл в Ленинград. Улучив свободное время, я поехал навестить своего друга. Встреча была безрадостная. Он рассказал, как тяжело переживает происшедшее с ним несчастье, как много переживаний причинил жене и сыну, что он уже прекратил пить, что чувствует, что жить ему уже осталось мало, что его мечта — вернуться во флот и умереть в его рядах, чтобы как-то искупить свою вину перед сыном, который мечтает стать моряком. «Я хотел обратиться к Николаю Герасимовичу с просьбой восстановить меня во флоте, но не могу решиться, уж очень много я, Зайдулин и другие принесли ему неприятностей», — сказал Птохов и заплакал.

Я приехал очень расстроенный. Николай Герасимович заметил и спросил: «Что это ты такой хмурый, что случилось?» Я все рассказал Николаю Герасимовичу. Он внимательно меня слушал. Набравшись смелости, я сказал: «Николай Герасимович! Я никогда не обращался к вам с личной просьбой, но сейчас прошу вас, восстановите Птохова в кадрах». При разговоре присутствовал его заместитель по кадрам Абанькин, который меня поддержал. Николай Герасимович молчал и смотрел на меня, а потом сказал: «Ну, хорошо. Пусть завтра Птохов ко мне явится».

Николай Герасимович принял Птохова, внимательно его выслушал. Не делая никаких упреков и предупреждений, сказал: «Ну, добро! Выбирай работу по силам», — и подписал приказ о восстановлении Птохова в кадрах, который был уже подготовлен. Птохов работал два или три года и умер в возрасте 42-х лет. Л.М. Галлер был весьма доволен работой, которую выполнил Птохов.

Адмирал Харламов, обязанный Николаю Герасимовичу адмиральскими погонами и своим благополучием, был направлен в Генеральный штаб на должность заместителя начальника Генштаба по военно-морским вопросам. Однажды Харламов за своей подписью присылает Николаю Герасимовичу бумагу: «Первому заместителю Народного Комиссара Обороны и Главнокомандующему ВМФ СССР. Распоряжение». Я положил Николаю Герасимовичу документ на стол, возмущенный бестактностью Харламова. Николай Герасимович позвонил Харламову и сказал ему как всегда спокойным, но твердым голосом: «Харламов! Я удивлен вашей бестактностью. Я вас направил в Генштаб, я вас оттуда и уберу, если позволите себе еще раз подобное».