Искусство бегать на каблуках - Рэйчел Гибсон

его самого. Голова кружилась, лицо горело. Шон помчался к другому концу льда, ведя шайбу концом клюшки, катясь по знакомой схеме между оранжевыми конусами. Он хотел покоя. Ему не хотелось слетать с катушек. Только не в его жизни. Не в его голове. Не хотелось налетать на грузовик.

Прохладный воздух, касавшийся его щек и сдувавший волосы со лба, приятно ощущался на разгоряченном лице. Шон пробил в сетку, затем прокатился по бортам и подобрал еще одну шайбу на линии ворот. На этот раз, приближаясь к конусам, он перепахал первый и споткнулся о второй, чуть не упав на задницу. Хаос и сумасшествие хлынули на его разгоряченную кожу, сдавливая грудь и заставляя выронить клюшку. Шон никогда в жизни не чувствовал себя таким выбитым из колеи. Таким неуправляемым, даже когда он слушал планы Лекси или читал ее властные сообщения. Не тогда, когда слушал ее смех или безумные истории о пошиве одежды для цыплят или погоне за свиньями.

Шон сунул перчатку себе под мышку и подобрал клюшку. Он никогда больше не услышит ее смеха или диких историй. Никогда не коснется ее лица и не поцелует в губы. Мысль о другом мужчине, смотрящем ей в глаза, когда тот будет занимался с ней любовью, заставила Шона остановиться, взрыв коньками лед. Мысль о том, как Ням-Ням прыгает на колени к другому мужчине и хрустит его орехами, пока ищет идеальное местечко, чтобы пристроить свое безволосое тельце, заставила Шона замереть. Лекси, конечно, сумасшедшая, но его жизнь без нее куда худший вид безумия. От этого хотелось биться головой о стену. За два коротких месяца она не доставила ему ничего, кроме драмы. Горячий, сладкий хаос, без которого Шон не мог представить свою жизнь. Мысль о том, что она никогда не помашет ему рукой с третьего яруса, сжала его грудь и заставила катиться к туннелю. Он ступил на маты и прошел мимо стойки с хоккейными клюшками. Ему хотелось бы жизни без хаоса. Однако больше он не представлял, на что это похоже и что значит. Шон знал только, что хочет жить с Лекси.

В раздевалке Шон расшнуровал коньки и сбросил снаряжение. Пот пропитал футболку под подмышками и на спине, где лежали наплечники. Он быстро сменил тренировочную толстовку на толстовку «Найк» и схватил кроссовки. Вышел из раздевалки, подпрыгивая то на одной ноге, то на другой, и двинулся по туннелю к выходу. Ему требовалось подышать. Ему нужен был свежий воздух. Ему необходимо ее остановить. Джон высунул голову из кабинета и крикнул ему вдогонку:

— Куда ты так торопишься?

Дерьмо. Шон оглянулся через плечо.

— Чтобы сказать твоей дочери, что я люблю ее, — ответил он, не останавливаясь.

Он двигался по извилистому туннелю, набирая темп, пока не перешел на бег, затем толкнул дверь и вышел на свежий сиэтлский воздух.

Лекси представлялась во многих ипостасях для разных людей. Дочь. Босс. Спасительница домашних животных. Невеста из «Давай поженимся!». Для него же она была солнечным светом и хаосом. Смешной девчонкой и возлюбленной. Она была безрассудством и умиротворением. Она была вся его, и Шон ее любил. Это случилось не за полгода, не за год. Он не знал, когда успел влюбиться. Точное время не имело значения. В ту минуту, когда Лекси забралась в «Морского кузнечика», он погиб. Холодный ветерок обдувал его щеки и влажные волосы, и Шон натянул капюшон толстовки, чтобы прикрыть голову. Тем утром он пришел на стадион пешком. Шон взглянул на часы.

— Дерьмо.

Лекси принадлежала ему, но собиралась уехать на свое торжественное открытие и объявить всему миру, что сбежавшая невеста снова на брачном рынке.

Он добежал до парковки, не замечая, уходят ли другие игроки, а затем направился к передней части стадиона, решив, что лучший способ остановить ее — задержать Лекси в ее квартире. Если он побежит к себе домой за машиной, то не успеет. Шон огляделся, его взгляд искал друга с машиной или такси. Постоянный поток машин заполнял дорогу, но он не узнал ни одной машины, выезжавшей со стадиона, и не увидел ни одного такси.

Его взгляд скользнул мимо туристов, изучающих карты, когда он подбежал к бордюру, оглядел Ферс. Затем остановился возле цементного столба безопасности, и увидел ярко-красный скутер, припаркованный на тротуаре. Сзади был привинчен большой металлический холодильник с местным номером телефона и большим бутербродом, нарисованным сбоку. Солнечный свет падал на серебряный ключ, свисавший с замка зажигания, и пускал в воздух искры, словно божьи знаки. Не успев толком подумать, Шон вскочил на красное сиденье и включил зажигание. Когда-то у него был «Дукати», так что наверняка он сумеет управлять «Веспой». У этой штуки не было сцепления, и он огляделся в поисках передачи.

— Эй! Слезь с моего скутера.

Шон посмотрел на спешившего к нему парня в красном комбинезоне.

— Я одолжу на время, — предупредил Шон и повернул ручку газа.

«Веспа» пересекла тротуар и перескочила бордюр с большей дерзостью, чем ожидалось.

Доставщик крикнул ему вслед:

— Вернись, или я вызову полицию.

Шон не стал беспокоиться о такой мелочи, как кража в крупных размерах, и влился в траффик. Он пришпорил дерьмовый скутер и устремился по Пайк-стрит, лавируя в потоке машин, но к тому времени, когда добрался до дома Лекси, ее парковочное место оказалось пустым. Однажды Шон побывал в ее магазине, но больше полагался на свой GPS. Он не был так уж уверен, что знает, как добраться до нужного торгового центра в Бельвью, но не позволил такой мелочи, как адрес, помешать ему направиться к мосту 520.

Ветер сорвал капюшон толстовки, и в тот же самый глаз, в который несколько дней назад ударил Эд Соренсон, вляпался какой-то жук. «Веспа» достигла максимума своих возможностей в пятьдесят километров в час. Мимо проносились машины, и люди сигналили ему либо за то, что он ехал по скоростной полосе, либо потому, что хотели сэндвич. К внутренней стороне короткого ветрового стекла был приклеен платный пропуск. На восточной стороне моста Шон свернул не туда и оказался в старом районе. За ним, кусая шины скутера, погналась собака, прежде чем Шон снова выбрался на правильный путь. На светофоре он спросил дорогу у ехавшего рядом на «Харлее» парня. Тот завел двигатель и показал пальцем, как будто разговор с кем-то на «Веспе» был ниже его достоинства. К тому времени, когда Шон остановился на нужной стоянке, он был весь в пятнах от насекомых, здоровый глаз пересох, больной глаз слезился, и в оба забилась пыль. Он