История рыжего демона - Роджер Желязны

Поташ у доктора был. Не было только печной сажи. Хотя… Если его нерадивая служанка не чистила вчера лампу, то он мог добыть достаточное количество копоти… Так и есть! Сколько угодно отличной ламповой копоти, толстым слоем покрывавшей стекло и абажур!

Как только первые частицы поташа и ламповой копоти, смешанные в равных пропорциях, упали на дно реторты, загустевшая чернильно-черная субстанция на глазах начала менять свой цвет. Через несколько секунд Фауст снова видел за толстыми стенками своего перегонного куба опалесцирующую прозрачную жидкость, переливающуюся всеми цветами радуги. Густое облако жемчужно-серого пара, со свистом вырвавшегося из горлышка тигля, заволокло все вокруг плотной пеленой. А когда колдовской туман рассеялся, все вещи в кабинете по-прежнему стояли на своих местах, но самого доктора в комнате уже не было. Очевидно, почтенный профессор Ягеллонского университета перенесся в тот незримый мир, куда он так стремился попасть.

В первый момент Фаусту показалось, что он повис в каком-то плотном сером тумане, где не было ни материи, ни расстояний, ни даже самого времени. Головокружительный полет над бездной продолжался всего лишь несколько мгновений, пока изменчивый мир духов приспосабливался к чувствам земного наблюдателя, никогда еще не проникавшего в иные сферы. Внезапно потусторонний мир раскинулся перед Фаустом во всю свою ширь, и ученый доктор почувствовал наконец твердую почву под ногами.

Оглядевшись вокруг, он увидел, что стоит в предместье небольшого города, — путешествуя по Европе, он успел повидать множество таких городишек, похожих друг на друга, как родные братья. Этот город являлся как бы коллективным портретом всех городов, в которых Фаусту когда-либо приходилось бывать, и в то же время не был в точности похож ни на один из них.

Размышляя о том, что с ним произошло, доктор Фауст отметил про себя, что его переход в иной мир занял необычайно малое время — он не успел даже хоть что-то подумать или почувствовать. Повнимательнее присмотревшись к пейзажу, он стал различать некоторые знакомые детали. В этом не было ничего странного: Фауст знал, что мир духов, имеющий иную природу, нежели земной мир, может принимать какую угодно форму — она полностью зависит от личной воли созерцающего сей мир субъекта. Профессора Ягеллонского университета, много лет занимавшиеся изучением свойств того мира, в который попал доктор Фауст, говорили, что мир духов материализуется лишь под влиянием строго определенных внешних воздействий (например, в присутствии стороннего наблюдателя). Однако в свободном состоянии этот незримый мир имеет достаточно сложную топологию, благодаря которой он помещается в бесконечно малом объеме — схоласты того времени утверждали, что на острие булавки может уместиться несколько тысяч таких миров. Присутствие наблюдателя в подобном мире заставляет разворачиваться время и пространство, находящиеся в свернутом состоянии, всякий раз порождая новые формы материи, — подобно тому, как в соответствии с замыслом драматурга на театральной сцене меняются декорации и все новые актеры вовлекаются в действие разыгрываемой пьесы.

Фауст вошел в город по широкой улице — дома, выстроившиеся по обе ее стороны безукоризненно правильными рядами, напоминали товарные склады или небольшие магазинчики. Но как ни старался ученый доктор разобрать вывески над дверями этих домов, поначалу ему не удалось прочитать ни одной надписи — очевидно, они предназначались совсем не для него. Пройдя несколько кварталов, он в конце концов увидел вывеску на знакомом ему языке, гласившую: «Кухня ведьм». Доктор Фауст понял, что добрался до того самого места, куда он должен попасть (ибо таково свойство магического заклинания Перемещения: оно безошибочно приводит вас прямо к следующему повороту вашей судьбы).

Взойдя на крыльцо Кухни ведьм, ученый доктор осторожно дотронулся до массивной дубовой двери кончиками пальцев. Он отнюдь не был уверен в том, что его рука не пройдет сквозь эту дверь, как сквозь бесплотный туман: ведь известно, что существа из потустороннего мира, попадая в земной мир, легко проходят сквозь самые прочные стены, — значит, вполне возможно, что материальное тело, переместившись в этот волшебный мир, будет обладать такими же свойствами. Фауст слегка удивился, когда его рука коснулась твердой, гладкой поверхности. Несколько секунд спустя ему в голову пришла мысль о том, что все вещи в этом мире (хотя они не имеют массы и плотности и, следовательно, не могут именоваться вещами в строгом смысле этого слова), очевидно, подчиняются какому-то особому закону, в силу которого они сохраняют свою форму и не перемешиваются друг с другом. Но каким образом нематериальные «вещи» становятся твердыми? Припомнив слова одного из древних мудрецов, утверждавшего, что трагедия начинается там, где тела сталкиваются друг с другом, ученый доктор пришел к выводу, что все предметы в мире духов заключили между собой некий договор о ненарушении границ: им приходится материализоваться и становиться осязаемыми всякий раз, когда с ними соприкасается некий посторонний объект.

Переступив порог Кухни ведьм, Фауст на собственном опыте убедился в справедливости старой поговорки: не так страшен черт, как его малюют. Целая сотня (а может быть, и две) чертей низших рангов — существ весьма респектабельного вида, несмотря на их рога и копыта, — хлопотала возле нескольких клиентов, полулежавших в мягких креслах с откидной спинкой, обтянутых натуральной кожей. Фауст удивился: просторное помещение, в которое он попал, больше всего напоминало цирюльню, или, выражаясь более современным языком, универсальный салон красоты. На стенах висели большие зеркала; широкие полосатые простыни покрывали плечи клиентов. На Кухне ведьм царила суета, обычная для такого рода заведений: работники-черти пробегали из одного конца огромного зала в другой, вертелись возле огромных кресел с ножницами, бритвами и еще с какими-то диковинными инструментами в руках, порой перекидываясь несколькими фразами с мастерами из соседней бригады. Наблюдая за работой молодых чертенят, доктор Фауст заметил, что они не просто стригут волосы и бреют бороды, но и полностью преображают внешний облик клиента: убирают лишний жир с чрезмерно толстых животов, наращивают мышцы рук и делают множество других мелких косметических операций. Несколько минут ученый доктор смотрел, как ловкие лапки чертенят отрывают мышечные волокна от красных кусков мяса, похожих на кровяные колбаски, и вшивают их под кожу тех клиентов, чьи худые руки и ноги напоминают кривые прутья покосившегося плетня. Затем чертенята приступили к полной косметической обработке лица и тела. Они растирали кожу своих клиентов жесткими щетками, удаляли бородавки и выводили родимые пятна, удлиняли ресницы и выщипывали слишком густые брови. Они прибегали к тончайшей пластической хирургии, проводили пересадку кожи лица. Живую ткань для трансплантации они брали из пузатых бочек, стоящих позади кожаных кресел, где хранился материал для наращивания мышц. В такие же бочки, наполненные чуть ли не доверху, расторопные мастера кидали отрезанные у клиентов клочки мяса и клочки кожи — очевидно, живая плоть была слишком дорогостоящим материалом, чтобы просто выбрасывать ее, не пытаясь утилизировать отходы.

Вскоре, однако, Фауст понял, что проворные черти на Кухне ведьм были лишь ассистентами, выполнявшими самую грязную, черновую работу. Между высокими креслами неспешно прохаживалась чертова дюжина ведьм, наблюдавших за действиями хвостатых и рогатых мастеров и собственноручно выполнявших самые тонкие и ответственные операции. Ведьмы были одеты в порыжевшие от времени, ветхие, но чистые лохмотья; на голове у каждой был высокий островерхий головной убор, низко надвинутый на лоб, так что почти все лицо оставалось в тени, и только глаза ведьм недобро сверкали из-под полей их необычных шляп.

Высокие ботинки на шнурках обтягивали их стройные маленькие ноги. У многих ведьм на плечах сидели черные коты весьма зловещего вида.

— А это что еще такое? — спросила старшая ведьма, увидев Фауста. Ученый доктор заметил, что к ее необычной островерхой шляпе была приколота роза из черного крепа, — очевидно, то был знак высокого чина. — Вы, наверное, и есть тот полный комплект материала, который мы недавно заказывали? Идите-ка сюда, милейший, мы вас быстро расчленим.

— Я не какой-то там материал, — гордо ответил Фауст. — Я доктор Иоганн Фауст, и я прибыл сюда с Земли.

— Мне кажется, у нас недавно побывал один субъект с этим именем, — сказала старшая ведьма.

— Которого сопровождал демон Мефистофель — такой высокий, худой и бородка клином?

— Гм… Да, хотя, на мой взгляд, он совсем не худой.