Читая маршала Жукова - Петр Межирицкий

Гитлер не превратил расправу со старыми друзьями в избиение всех и вся. Он рассудил, что, обезглавив движение, встанет во главе штурмовиков и вольет их в СС или в вермахт, где они будут служить ему верой и правдой.

Гитлер устроил "Ночь длинных ножей".

Сталинщина вся была длинной ночью ножей.

Гитлер готовил катастрофу, начав с уничтожения отдельных народов.

Сталин осуществил катастрофу в войне с собственным народом.

Знак полного равенства обязан быть поставлен между обоими, но со сноской: в вероломстве Сталин Гитлера превосходил. Гитлер еще рассуждал на эту тему, хоть и цинично. У горца Сталина и темы такой не было.

Иные твердят: "Да, злодей. Но великий!"

Эпитет великий введен в обиход для обозначения высших степеней человечности. Великим может быть поэт, ученый, даже полководец. Злодей может быть лишь страшен. Из всего величия на долю Сталина остается лишь великое проклятие за народ, которому даже и при умелом руководстве долго еще придется расхлебывать результаты его правления.

Ленин задал крутую траекторию, Сталин сделал ее круче, притом там, где Ленин, судя по всему, планировал перегиб. После Сталина партократы не умели найти иного пути, что неудивительно, поскольку все мыслящее в стране было вычищено. Партократы поддерживали трусливую траекторию, оказавшуюся полетом в пропасть.

Таковы судьбы деспотий.

45. Поворот под Москвой

Клаус Рейнхардт называет причины успешной обороны Москвы:

Во-первых, Можайская линия имела глубоко эшелонированные (на 100 км) позиции с природными и противотанковыми препятствиями и позволяла русским осуществлять медленный отход на восток с боями. (Он, впрочем, не говорит о том, какой ценой далось русским умение отходить с боями медленно…) Густая сеть железных и шоссейных дорог позволяла осуществлять оперативную переброску войск. Эти дороги, начиная с середины октября, почти не подвергались налетам немецкой авиации. 2-й воздушный флот был нацелен на противника, располагавшегося перед фронтом вермахта, и железнодорожная сеть Подмосковья, удары по которой так были желательны для нарушения системы перевозки и снабжения, не подверглась сильному воздействию люфтваффе.

Во-вторых, сыграл роль метод ведения боевых действий, примененный Жуковым. Красная Армия сражалась на последнем рубеже, и Жуков делал все, чтобы использовать свои небольшие силы по возможности более эффективно, создавая с этой целью в армиях на опасных участках глубоко эшелонированные противотанковые и артиллерийские очаги обороны, вынуждавшие противника прорывать все новые и новые позиции. Кроме того, танки использовались теперь не только для поддержки пехоты, но и сосредоточенно - для борьбы с немецкими танками (с почина М.Е.Катукова, уцелевшего ученика командармов).

Здесь читателю надо представить местность, от дорог и перекрестков которой противник еще далек, но там уже поставлены в оборону люди и пушки, хотя люди иногда едва обучены, а пушки сняты с противовоздушной обороны. Это та забытая азбука оборонительной войны, которую разработали и которой учили легендарные командармы. Не было бы у вермахта даже при внезапном нападении бравурных успехов начала войны, возглавляй части и соединения грамотные командиры, подобные Жукову, и вступи страна в войну с организованными танковыми соединениями.

Третьим К.Рейнхардт называет моральный фактор и жесткие меры по укреплению дисциплины в войсках.

Замечание о небольших силах в руках Жукова верно лишь на первом этапе обороны. По мере приближения к Москве силы немцев таяли, а силы Красной Армии возрастали. Из Сибири и Дальнего Востока день и ночь шли пополнения. Бойцы были в валенках, в полушубках ("шубники", называли их в народе.) К востоку от Москвы скапливались многочисленные, хоть и не ахти как обученные армии. В бой их вводили скупо, лишь в случае крайней нужды. Распоряжался резервами Сталин, Генштаб о них и не знал.

Плечо немецких перевозок еще больше возросло, а советских еще больше сократилось. Маневрирование войсками на рокадных дорогах стало возможно с высокой оперативностью. А на вермахт - мороз. Усталость. Ведь многодневные непрерывные бои по прогрызанию советской обороны. И это без смены, без отдыха, без теплой одежды, в непривычных для европейца условиях, в бескрайних просторах, под зимним хмурым чужим небом…

Солдаты Красной Армии уставали меньше. Их тратили быстро.

Летом 1986 года довелось мне пересечь Германию вдоль Рейна. Поезд шел из Цюриха в Мюнстер, а на коленях у меня дремал фотоаппарат, чтобы, как и в Швейцарии, по ходу фотографировать из окна вагона прелести старушки-Европы. Аккуратные, словно игрушечные, городки, поставленные вдоль русел мощеных булыжником рек вокруг старинных кирх на маленьких площадях проплывали мимо… - Аппарат остался нерасчехленным. Чувство темной злобы, о которой думалось, что она давно избыта, гнело меня. Я глядел и дивился: из такой красоты и такого покоя что нужно было им в бедной русской глубинке? Не сделал ни единого снимка, хоть издавна знал о соборах и замках по пути следования поезда и всю жизнь мечтал о поездке, которую, как невыездной, считал неосуществимой.

А потом подумал: как они, европейцы, сумели проникнуть так далеко? Герои! А ведь им цель поставлена была идти в такие дали, где даже исследователи чувствуют себя потерянными. В тундры. В бескрайние степи-пустыни, в сравнении с ними Подмосковье - пригородная зона. Они и туда дошли.

Герои…

И еще: что за нелюдь поставила перед ними эту цель, словно они уже и впрямь были те сверх-человеки, которых после них, обыкновенных мужей и братьев, собирались выращивать на завоеванных ими пространствах без сентиментов, словно цыплят в инкубаторе под светилом нацизма?

Вечная память честным солдатам вермахта, павшим на русских полях. Вечная память в урок тем, кто замышляет такие дела. Солдат уверили, что дело доброе и они выполняют солдатский долг. Их не готовили к мысли, что противник такой же человек, что не менее храбр и способен оказывать сопротивление в самом сердце своей разоренной Родины. Лучшие вскоре поняли. Но нет у солдата обратного пути. Все, что он может, - это не участвовать в делах, на которые вызывают добровольцев и на которые добровольцы всегда найдутся[66], потому что убивать безоружных все же легче и, главное, безопаснее.

А противник - что ж, его-то дело было правое. Да и пощады он не ждал, деться ему было некуда.

Мороз между тем крепчал. 5 декабря температура упала до отметки минус 28 градусов Цельсия.

Маятник дошел до предела. И - замер.

Советское командование знало, каково непривычному к зиме немецкому солдату в летней полевой форме и рваных ботинках.

46. Интерлюдия. Генеральный штаб в годы войны…

… интенсивно учил вождя воевать, ставя ему пятерки за поражения, а сам перебиваясь с двоек на троечки. Такое обучение, естественно, недешево стоило, но ведь и ресурсы какие, страна богатая, р у ды черных и цветных металлов, массивы лесные, нефть и тут и там… Народом тоже не обделены.

В перечне факторов, сыгравших роль в обороне Москвы, присутствие в ней вождя оставлено напоследок намеренно. Он предпочел бы быть подальше, но вовремя понял: Москва - последний его личный рубеж, сдача гибельна, искать спасения вне Москвы негде. А находясь в ней, еще можно способствовать делу своими качествами администратора.

Вот из каких соображений, а вовсе не из храбрости, Сталин не покинул столицу. Он далеко не был храбр. Он сметлив был.

К Московской битве вождь на крови народной так уж наловчился, что кое-что стал понимать в почтительных объяснениях штабистов. Дескать, разделил дурак Гитлер силы свои даже теперь, в последнем рывке, и на Москву пошел, и на Кавказ, хочет, товарищ Сталин, чтобы и мы тоже… Но мы, руководствуясь гениальными вашими указаниями, делить не станем, у нас и так хватит, и мы его шлеп! да? - и перехватим инициативу на юге, да?

Интересующихся Ростовской контрнаступательной операцией отсылаю к мемуарам участника маршала И.Х.Баграмяна. Советские войска, как и под Смоленском, пытались охватить своими клещами клещи противника, но действовать синхронно еще не умели, а так неумолимо, как годом позднее под Сталинградом, не смели. Да и сил таких еще не было. Танки потеряны были, а наступать на обладающего танками противника без этой ударной силы, даже планировать такое наступление, заменяя танки конницей, не просто. И все же налицо перехват инициативы из рук все еще наступавшего врага. Обращаю на это внимание читателя по трем причинам: первая - сигнал к наступлению под Москвой был дан Ростовом. Там Красная Армия контратаковала все еще энергично наступавшего фон Клейста - и преуспела![67] Так что перейти в наступление против замершего противника, как произошло под Москвой, сам Бог велел; вторая - ради иллюстрации того, что Сталинград не вмиг замыслен был гением Жукова, Василевского и, конечно, вкупе с ними великого вождя; у Жукова с Василевским свои заслуги в этой операции, но читателю пока не догадаться, какого рода эти заслуги; третья - Гитлер в 1942-ом велел Паулюсу не сметь отступать 6-й армией, так как помнил аналогичную ситуацию, из которой фон Клейст с честью вышел годом раньше. Оставить Ростов велел фон Рунштедт. Фюрер с захватом Ростова видел себя чуть ли не в Баку, решение фон Рунштедта вызвало у него истерику, и он отстранил фельдмаршала от командования. Фон Рунштедт был, конечно, прав, но уроком Гитлеру это не послужило: он-то, требуя стоять насмерть уже после Ростова, предотвратил катастрофу под Москвой!