Моя фронтовая лыжня - Геннадий Геродник

Да, вид у нас невероятно пестрый. И все же мне кажется, что именно к сегодняшнему построению наши лыжбатовцы полностью достигли фронтовой гвардейской кондиции.

А построили нас вот по какому поводу: санитара Вахонина наградили орденом. Событие из ряда вон выходящее. Первый в нашем лыжбате орденоносец!

До войны большой редкостью были не только ордена, но и медали. В запасном полку мы с большим почтением посматривали на кадровых командиров старших возрастов, на груди у которых красовалась медаль "XX РККА".

Очень скупо награждали воинов и в первый период войны. А уж на Волховском фронте и подавно ситуация была явно не та, чтобы на нас обильно сыпались награды.

И вдруг награждают нашего лыжбатовца, Сашу Вахонина! И не медалью, а сразу орденом!

Командир 8-го гвардейского полка гвардии подполковник Никитин зачитывает приказ о награждении рядового 172-го ОЛБ Александра Николаевича Вахонина, жителя города Перми, 1922 года рождения, члена ВЛКСМ, орденом Красного Знамени. В приказе точно указано, какой именно подвиг совершил рядовой Вахонин: в течение февраля - марта вынес с поля боя 52 раненых бойца и командиров вместе с их оружием.

Саша Вахонин стоит перед строем по стойке "смирно". Он еще не расстался со своим маскхалатом, который необходим ему не только для маскировки на поле боя - он заменяет и медицинский халат. На нем кроме рыжих и коричневых подпалин бурые пятна засохшей крови...

Самого ордена пока нет. Подполковник пообещал: скоро, как только появится возможность, пришлют. А как скоро? Дождется ли наш орденоносец своей награды? Очень возможно, и дождется... Обязательно дождется! Наш Вахоня невероятно везучий, прямо заговоренный от пуль и осколков. Таково общее мнение.

После команды "разойдись!" мы как следует покачали первого орденоносца в 172-м ОЛБ.

О поле, поле, кто тебя

Усеял мертвыми костями?..

А. С. Пушкин

Волховские панорамы

После захода в лагерь ольховчан мы выбрались на основную дорогу. Но прошли по ней немного, опять делаем зигзаг. И натыкаемся на такую картину.

Большая лесная поляна. Видимо, ом здесь обильно растет земляника. Снега уже мало, но в окаймляющем поляну густом лесу растаял только наполовину. Исчезая, он постепенно раскрывает тайну, которую хранил в течение зимы...

Незадолго до войны мне довелось видеть знаменитую панораму "Оборона Севастополя". Она произвела на меня сильное впечатление. Сейчас, на фронте, нам тоже встречаются панорамы. Севастопольскую панораму создал художник-баталист Франц Рубо. Автор первозданных фронтовых панорам - война.

Перед нами одна из таких панорам.

В лесу - следы жестокого боя. Десятки вмерзших в снег неубранных трупов. К югу от поляны - наших бойцов, к северу - немецких солдат.

В глубоком молчании расхаживаем по этому кладбищу непогребенных, начинаем с южной его половины. Вынимаем из карманов гимнастерок медальоны... У каждого убитого своя поза, но подавляющее большинство лежит головой к северу. Значит, наступали в ту сторону, к Чудову. Вот раскинув руки лежит сержант. Треугольники на его петлицах самодельные - вырезаны из жести консервной банки. Вокруг сержанта разбросаны пустые пулеметные ленты. Самого пулемета, конечно, нет, его забрали с собой те, кто остались живы и пошли вперед...

Из сугроба торчат кирзовые сапоги... Кому они принадлежат? Выяснится, быть может, спустя неделю, а то и раньше, когда весенняя теплынь как следует возьмется за эту лесную непролазь. А бойца в пробитой пулей каске смерть настигла в тот момент, когда он перебирался через поваленное бурей дерево. Нахожу медальон, вынимаю из него свернутый в трубочку бумажный квадратик. Башкир из Белебея, 1920 года рождения...

Мы обнаружили в "сидорах" убитых довольно хорошо сохранившиеся продукты: консервы, сухари, концентраты, сушеную рыбу. Уцелел даже в плотно закрытых металлических коробочках кусковой сахар. Попадаются фляги со спиртом, кисеты с махоркой...

Одним словом, продуктов столько, что комиссар распорядился:

- Сдать старшинам. Пусть они разделят между всеми поровну.

Обратили мы внимание, что при каждом убитом есть противогаз. Свои мы побросали, брезентовые сумки использовали для хозяйственных надобностей, и начальство смотрит на это сквозь пальцы.

В немецкой части "панорамы" своя специфика. Противогазы - в жестяных цилиндрических коробках, "сидоры" - кожаные ранцы, как некогда у наших гимназистов, головные уборы - матерчатые кепи с приделанными к ним суконными наушниками. Немецкий медальон представляет собой алюминиевую пластинку прямоугольник или эллипс. Вдоль большой оси пластинки пунктирно пробит ряд отверстий - по этой линии прямоугольник или эллипс легко разломить на две равные половинки. На каждой половинке проштампован один и тот же текст: сокращенные названия подразделения и части, имя и фамилия. Но чаще фамилии нет, указан только порядковый номер военнослужащего по специальному штабному списку. Одна половинка остается при убитом, другую сдают в штаб.

Смертный медальон немцы называют "эркеннугсмаркой" - опознавательным знаком. Документы и "эркеннугсмарки" этих убитых немецких солдат большого интереса для нас не представляют - данные слишком устарели. Но все же несколько алюминиевых эллипсов я забрал. Хотя не уверен, справлюсь ли с расшифровкой вермахтовской тайнописи. Разобраться в сокращенных названиях немецких частей и подразделений, различных родов войск - задача нелегкая даже для опытного военного переводчика.

Нетрудно представить себе в общих чертах, какая драма разыгралась здесь, у "земляничной поляны". Похоже, это случилось около двух месяцев назад, в первые дни после прорыва 2-й ударной у Мясного Бора. Наша пехотная часть, расширяя прорыв, продвигалась на север. Здесь произошел скоротечный бой. Хоронить убитых не было времени, надо было, не снижая темпа, преследовать отступающего врага. Но пока сюда добралась похоронная команда, ее опередила сильная февральская вьюга. Она и похоронила павших, она и спела реквием... А потом были еще метели и обильные снегопады. Наконец весна приоткрыла полог, который в течение февраля - марта скрывал "Волховскую панораму". И вот мы видим еще одну гримасу страшного лика войны.

Пройдя с километр дальше, наткнулись на поросшее лозняком и чахлыми деревцами болото. Сейчас оно от края и до края заполнено мутной водой, из которой местами выступают островки еще не растаявшего льда и снега. Метрах в пятидесяти от кромки болота глубоко в воде сидит наш сильно помятый "ястребок". Под фонарем кабины отчетливо просматривается голова чика в шлемофоне. Прямая, как просека, полоса срубленных и надломленных деревьев обозначает направление посадки.