Случайное добро - Ольга Смирнова

— А вы хотите? — удивилась Лера. — Что-то не замечала в вас до сей поры такого стремления.

— Не особо, — признался Александр. — Но в то же время понимаю, что надо.

— А адрес вы знаете?

— Дорогая, я даже город не знаю, — невесело ответил Александр.

— Странная у вас потеря памяти. Избирательная. Себя-то вы помните. И заклинания тоже.

— Я бы не назвал это потерей памяти. То, чем я жил за Гранью, осталось. Много другое — забылось, потому что неважное. Иногда мелькают какие-то отрывки, но собрать их в единое целое я не могу.

— Удобная позиция.

Он не ответил и разговор как-то сам собой затух.

Лера все меньше смотрела по сторонам и все больше — на своего мужа. Он сидел за столом, положив локти на столешницу, сцепив пальцы в замок и вперив отрешенный взгляд в стену. Было ясно, что мысли его витают далеко-далеко. Пожалуй, впервые она всерьёз задумалась, каково это — пытаться жить без волшебства. Она не обладала значительными силами, но если бы лишилась их… ей было бы трудно это пережить. А имея все, что имел он… Ей казалось, что это похоже на свободное падение. С небес на землю и ниже — туда, где царит тьма. Вероятно, она не могла в полной мере представить себе масштаб трагедии. Но одно знала точно — смириться с подобным невозможно.

Был ранний вечер четвёртого дня после происшествия в парке. Александр чах над чашкой чая, каждые двадцать минут названивая в больницу. Лера подозревала, что ему просто нравится нажимать кнопки на телефонном аппарате. Как бы то ни было, ничего узнать ему не удалось. На следующий день он ушел в больницу — караулить, а она в припадке хозяйственности и чтобы не поддаваться кислому настроению, вспомнила былое и, вооружившись необходимым инструментом, обкорнала пару-тройку кустов. В планах был забавный пингвинчик, а вышел лохматый тролль. Зато она успокоилась. Возясь в саду, она сначала поглядывала на соседний дом, гадая, сумел ли Эмиль освободиться или до сих пор в спальне в мумию превращается и не надо ли сбегать проверить, но вскоре увлеклась стрижкой и о нём забыла. Потом вернулся Александр с новостями, и стало вообще не до соседских горестей. Тем более, если Эмиль и освободился, то ненадолго.

И вот супруги сидели на диванчике, пили чай и беседовали. Тихо, мирно. Никто никого не обвинял, не подкалывал, не унижал. Странно, но Лера уже начинала к этому привыкать, хотя учитывая их прошлое, ожидала от себя большего злопамятства. Может, совместно пережитые опасности повлияли, может, осознание, что деваться им друг от друга некуда, но желание напакостить прошло. Взамен появились другие.

Ей бы радоваться, злорадно потирать руки — тот, кто в свое время разрушил ее жизнь, теперь похоронен под обломками своей — но не получалось. Получалось сочувствовать. И еще очень красочно, животрепещуще и как-то само собой получалось воображать их двоих вместе — занятых не только спасением своих жизней, но и кое-чем другим. И с этим надо было срочно что-то делать.

Лера меланхолично бомбардировала чайной ложкой стенки чашки, размешивая сахар. Александр говорил:

— В участке опять спрашивали одно и тоже. Этот… Матвей стабилен. И я исполнил приказ Арьи. Но сил это мне не вернуло.

— Хорошо вы в свое время подгадили богине, что она ради вас на такие ухищрения пошла.

— Просто напрямую мстить мне — не по правилам. Представь, какой бедлам начнется, если боги станут свою силу использовать в личных целях. И сколько полубогов будет бегать по улицам нашего королевства. Поэтому и заходы, и тактика разработаны были. А Матвей… он бы и без ее помощи с ума сошел, но вероятно, только под конец жизни. И уж явно про меня и не вспомнил бы.

— Значит, никакой он не сильный волшебник? — Лера вспомнила легкость, с которой Матвей залез к ней в спальню. — Значит, это проделки богини?

— Начнем с того, что ни один волшебник в этом королевстве не в состоянии жить долго после того, как ему кинжал воткнули в грудь. И то заклинание, которое он на мне пробовал, без ритуала мало кто отважится произнести. Столько энергии нужно, что страшно. Оно для тех, кто хочет врагу испоганить не только жизнь, но и смерть, и посмертие в придачу.

— Александр! Говорите яснее. Ничего не поняла. Мне уже надоело чувствовать себя дурой.

— Все просто. Демоново заклинание отнимает много сил. До дна вычерпывает резерв, после чего не каждый волшебник сможет восстановиться. Да что там восстановиться — и выжить тоже. Даже тебе должно быть известно, что добровольно отданная кровь, не говоря уже о жизни, из заклинания делает некое… совершенство. И жуткую дрянь, от которой потом не избавишься. Например, накладываешь ты смертельное проклятие на врага, и если хватит тебе духу с собой покончить — на выходе получишь истребление вражьего рода до десятого колена. Правда, для тебя это уже ничего не значит, но кого это останавливает?

— Бред. Ценой собственной жизни… зачем? В чем смысл?

— Весьма разумные вопросы, только немногие ими задаются. Те же, кто не планирует предстать перед богами, обычно используют ритуал для совершения заклинания.

Лера подумала, что ей еще только предстоит научить его излагать свои мысли не только четко, но и кратко, а то пока он до сути доходит, она уже вопрос забывает.

— Что нам теперь делать? — хмуро спросила она, делая последний глоток. — Еще чаю не хотите? Я себе пойду ставить.

— Хочу. А плюшек больше не осталось?

— Парочка.

— Неси.

Они отвлеклись на кипячение чайника, на дележку трех булок — каждый хотел урвать побольше. Спустя двадцать минут они вновь уселись на тот же диван.

— Мне нужно вернуть волшебство. Без него я долго не протяну, — признался Александр. — И ты, соответственно, тоже. У меня сейчас защиты никакой. Амулет сгорел.

— Кстати, а что это был за амулет? — поинтересовалась Лера. — Странный какой-то.

— Я его сделал, когда постоянно за Гранью находился. Поэтому он мог тебе показаться не похожим на остальные. Но за Гранью все другое.

— Другое в каком смысле?

Александр задумался на пару секунд и ответил:

— Просто другое. Существование, лишенное атрибутов, нацеленное на познание. Грань знает, чем заманивать. Постепенно ты растворяешься в волшебстве и перестаешь быть; теряешь телесную оболочку, становишься частью волшебства и рискуешь никогда не вернуться обратно. Подозреваю, что в конце от меня остался бы лишь разум, не отягощенный физическими проявлениями и потребностями. Нет, это не жизнь, это какое-то мерное качание на волнах. Ты один, и вокруг очередные ступени развития, новые достижения, открытия — мечта всех волшебников.