Собиратель костей - Джеффри Дивер

— Ничего не могу обнаружить. Видимо, вода смыла все вещдоки.

— Нет, он слишком умен, чтобы забыть про прилив. Они должны находиться где-то на сухом месте.

— А у меня вдруг возникла мысль, — неожиданно заявила Сакс. — Приезжайте-ка сюда сами.

— Что?

— И вместе осмотрим место преступления. В наушнике воцарилась тишина.

— Райм, вы меня слышите?

— Ты ко мне обращаешься? — спросил он.

— Хоть вы и похожи на Де Ниро, но играть так, как он, все равно не сможете. Помните ту сцену из «Таксиста»?

Но Райм не засмеялся.

— Там, кажется, звучит фраза: «Ты на меня смотришь?», а не «Ты ко мне обращаешься?», если мне не изменяет память. Но она спокойно повторила:

— Приезжайте, и будем работать вместе.

— Сейчас. Вот только крылья расправлю… Или еще лучше: я себя туда спроецирую. Слыхала о телепатии?

— Хватит шутить. Я говорю серьезно.

— Я…

— Вы нам очень нужны здесь. Без вас я не смогу ничего обнаружить.

— Но все, что он оставил, сейчас рядом с вами. Нужно только получше поискать.

— Я дважды обошла все вокруг.

— Значит, периметр поиска оказался недостаточным. Добавь несколько футов в каждую сторону и продолжай. Этот 823-й свою миссию еще не завершил, так что предметы должны быть на месте.

— Вы не уходите от темы! Приезжайте и помогайте.

— Как?! Как ты себе это представляешь?

— У меня был знакомый, которому тоже здорово досталось, — начала Амелия. — Так вот он…

— Ты имеешь в виду, что он тоже инвалид? — уточнил Райм.

— У него был помощник, — продолжала она, — который каждое утро усаживал его в кресло, и тот сам отправлялся, куда угодно. И в кино, и…

— Эти инвалидные кресла… — В голосе Линкольна звучала пустота. — Они для меня не подходят. Сакс замолчала.

— Вся проблема заключается в характере полученного мной увечья. Использовать такие кресла для меня попросту опасно. Может случиться так… — Он выдержал паузу, — …что мне станет еще хуже.

— Простите, я не знала…

— Конечно, не знала, — после некоторого замешательства добавил Райм.

О Господи, как же неловко все получилось…

Но Райм, казалось, и не обратил внимания на ее неудачную просьбу. Голос его продолжал оставаться таким же ровным и лишенным эмоций:

— Послушай, тебе обязательно надо продолжать поиски. Наш подозреваемый каждый раз оставляет нам какие-то сюрпризы. Но все его загадки пока что нам по зубам… Вот что мне пришло в голову. Ведь он у нас человек подземелья, верно? Может быть, он закопал свои предметы?

Она огляделась.

Кажется, вон там… Невдалеке виднелся холмик земли, покрытый листьями. Но смотрелся он как-то неубедительно и слишком уж искусственно.

Сакс наклонилась над ним, опустив голову, и принялась карандашами расчищать листья.

Потом она чуть повернула лицо влево и увидела, что на нее нацелилась раскрытая пасть с обнаженными зубами…

— О Господи! — выкрикнула перепуганная девушка. Она попятилась, споткнулась и, падая, успела выхватить пистолет. Нет…

— Что там стряслось?! — забеспокоился Райм. — С тобой все в порядке?

Сакс прицелилась, стараясь сдержать дрожь в руках. К ней уже подбегал Джерри Бэнкс со своим «Глоком» наготове. Внезапно он остановился, как вкопанный, и они вдвоем уставились на то, что так перепугало Амелию.

— Вот это да, — прошептал Джерри.

— Это змея, — объяснила Сакс и тут же поправила сама себя. — Вернее, скелет змеи. Гремучей. Черт! — Девушка торопливо сунула пистолет в кобуру. — Она прикреплена к доске, как учебное пособие.

— Змея? Это интересно. — По голосу становилось ясно, что Райм заинтригован.

— Да уж, куда интереснее! — пробормотала Сакс, постепенно приходя в себя. Она надела резиновые перчатки и не спеша взяла скелет в руки. — «Метаморфоза».

— Что?

— С обратной стороны доски есть этикетка. Это название магазина, где был приобретен данный шедевр. И адрес: «Бродвей, дом 604».

— Надо сказать братьям Харди, чтобы они заглянули туда. Что там еще? Рассказывай.

Предметы лежали в отдельном пакете. С тревожно бьющимся сердцем она протянула руку и вытащила пакет из земли.

— Спички.

— Отлично. Не исключено, что на этот раз он задумал поджог. Что написано на пачке?

— Ничего. Но тут виден какой-то мазок. Похоже на вазелин, но только что-то липкое.

— Хорошо, Сакс, не забывай всякий раз понюхать вещественное доказательство, особенно, когда ты не совсем уверена, что это такое. И постарайся быть точнее в описаниях.

Она поднесла спички к носу:

— Фу!

— Ну, это уж совсем расплывчато.

— Сера, что ли?

— Может быть, тут включены нитраты. Это взрывчатая штуковина. Товекс. Цвет голубоватый?

— Нет, ближе к молочному.

— Даже если это взрывчатка, то вторичная. Такое вещество должно быть достаточно стабильным. Что-нибудь еще?

— Кусок бумаги. На нем что-то есть.

— Что там. Сакс? Его фамилия, адрес — домашний или электронной почты?

— Кажется, это вырезка из журнала. Здесь маленькая черно-белая фотография. На ней часть здания, только не понять, какого именно. А внизу стоит дата: 20 мая 1906 года.

— Двадцатое число пятого месяца шестого года. Может быть, это какая-то шифровка. Или на самом деле адрес. Придется подумать. Что-нибудь еще?

— Нет. Это все. Райм вздохнул:

— Хорошо. Возвращайся, Сакс. Сколько сейчас времени? О Господи, уже почти час ночи. Я тысячу лет не бодрствовал так допоздна. Приезжай скорее, и тогда посмотрим повнимательнее, что мы имеем.

За всю историю существования города Нижняя Восточная сторона Манхэттена изменилась меньше всего.

Конечно, многочисленные поля, придававшие этому району пасторальный колорит, давно исчезли. Зато остались старинные дома, многочисленные особняки. Некоторые из них принадлежали столпам прежних правительств. Дер Колек — большое пресноводное озеро, сохранившее свое голландское название, сначала превратилось в обмелевший грязный пруд, а потом и вовсе исчезло. Впрочем, когда-то оно вполне оправдывало данное ему имя, поскольку туда вливались трубы канализационных коллекторов.

Знаменитая местность Файв Пойнтс считалась самым опасным районом на планете, где только в одном жилом квартале в начале девятнадцатого века каждой год происходило двести, а то и триста убийств. За что он и получил название Врата Ада.

Сохранились и тысячи других старинных зданий, выстроенных как в колониальном, так и в других стилях. Залы для собраний, в стиле барокко соседствовали с официальными, выдержанными в египетском духе сооружениями, воздвигнутыми по приказу заворовавшегося конгрессмена Фернандо Вуда. Многие из них ныне заброшены: фасады облупились и заросли сорняками, мраморные полы растрескались. Правда, в некоторых из них еще теплилась жизнь. Там, на проклятой земле Таммани Холл, когда-то кишевшей ручными тележками и работными домами, где процветала потогонная система, где светились огни бурлеска Минского, где властвовала знаменитая Иудейская Гоморра — еврейская мафия, кое-что сохранилось и до наших дней.

Именно туда и направлял свое такси, в котором находились худая женщина и маленькая девочка, собиратель костей.

Осознав, что констебли напали на его след, Джеймс Шнейдер снова начал искать убежища. Ему было необходимо зарыться, как гаду, кем он и являлся. Шнейдер прятался (по словам очевидцев) в многочисленных подвалах и погребах жилых домов, которых много в нашем славном городе. И там он оставался некоторое время, не проявляя себя никоим образом.

По дороге домой собиратель костей видел вокруг себя не Манхэттен 1990-х годов с его закусочными, магазинами для взрослых и пустынными бутиками, а мир собственной мечты: там мужчины носили котелки, а женщины — кринолины, кружева и пышные манжеты. Улицы, запруженные фиакрами и кабриолетами, соседствовали с узкими переулками, заваленными мусором, и воздух, пропитанный восхитительным ароматом, отравлял запах метана и нечистот.

Однако его желание начать заново собирать свою коллекцию костей было настолько жгучим, что, преодолев страх, он решился покинуть свое убежище и вновь устроить засаду на кого-нибудь из мирных жителей. На этот раз его жертвой стал молодой человек, приехавший в город для поступления в университет.

Сейчас машина проезжала по знаменитому Восемнадцатому кварталу, где в старых обветшалых домах числом едва с тысячу проживало по меньшей мере пятьдесят тысяч человек. Люди, вспоминая девятнадцатый век, представляют его в черно-белых, серых тонах, словно старую фотографию. На самом деле это не так. Манхэттен прошлого был цвета камня. А если учесть многочисленные удушливые дымы заводов, тусклое освещение и добавить к этому дороговизну краски, то весь город представлял собой серо-желтый монолит.