Николай I Освободитель. Книга 6 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич

Ну и был еще один момент. Политический. Было у меня ощущение, что СИБ нужно немного, как бы это сказать, подрезать сферу деятельности. Слишком большую власть сейчас в стране имел глава единственной фактически всеобъемлющей — остальные были либо сугубо отраслевые, либо слишком маленькие — спецслужбы. Пока во главе СИБ стоит Бенкендорф, я не переживал, Александру Христофоровичу я доверял полностью, слишком много мы с ним прошли за эти тридцать лет. Он от меня получил все, что только мог пожелать, включая награды, деньги, чины и графское достоинство в качестве вишенки на торте. Ни один другой монарх не смог бы дать ему большего.

Но рано или поздно Бенкендорфа придется менять — он в конце концов тоже не вечен, пятьдесят пять будет на следующий год, — а вот смогу ли я также доверять его сменщику — большой, очень большой вопрос.

— Нет не так! — Глядя на то, как действуют охранники меня буквально подмывало вмешаться и я в итоге не утерпел. Я, конечно, был еще тем «спецназером», но кое-какие представления об образе действия подготовленного человека у меня имелись. Опять же спасибо бесконечной информации обо всем, которая льется на человека в будущем буквально из всех щелей. — Во-первых, уберите вы уже эти винтовки, они вам точно не помогут в помещении и в столкновении накоротке. Вот покажи мне, как ты открываешь дверь?

Я сам зашел на порог дома, являвшимся сегодня «наглядным пособием» для моих охранников. Рядом встал Багратион, генералу явно не слишком нравилось происходящее, но он все же проявил выдержку и комментировать все это не стал.

— Эмм… Вот так, ваше императорское величество? — Усатый мужик лет тридцати пяти, набранный очевидно из самых опытных старослужащих попытался продемонстрировать движение.

— Нет не так! — Я кивком приказал охраннику отойти в сторону и принялся расписывать то, как, ну во всяком случае я так себе представлял, он должен действовать, — сначала смотрим по сторонам. Нет ли ловушек, мин каких-нибудь, не сидит ли за шкафом какой-то псих, может под крыльцом убийца притаился. Потом проверяем дверь, — я встал немного сбоку. — При этом не стоим в створе, могут пальнуть прямо сквозь нее. Маловероятно, но вдруг. Потом открываем: смотри: тянемся к ручке не пальцами вперед, а ребром ладони. Если дверь вдруг откроют — так тебе не выбьют эти самые пальцы. А лучше сразу поставить стопу так, чтобы она мешала резкому открытию двери. Мелочь, но наружу могут бросить бомбу или гранату, а так только ты решаешь, когда дверь открыть, ясно?

— Так точно, ваше императорское величество, — в голосе старослужащего было слышно, что ему на самом деле ни хрена не ясно, слишком много информации и в слишком сумбурной форме я на него разом вывалил.

— Понимаете, Роман Иванович, чего я от вас хочу? Хочу, чтобы на каждый возможный случай вы прописали для своих подчиненных инструкцию. Кто, где, как, что нужно делать и куда бежать, — я повернулся к генералу, который, кажется от моего напора немного стушевался. — Продумать и прописать все ситуации, способы передвижения — поезд, корабль, карета…

— Вас понял, ваше императорское величество, — кивнул Багратион. — Приложу все усилия.

До создания отдельной охранной структуры, за безопасность императора и семьи отвечала тоже СИБ. И в плане «контрразведывательных мероприятий», и в плане физической охраны. Хоть конвой никогда формально в службу безопасности не входил, как-то так получалось всегда, что офицеры им командующие назначались именно как выходцы и этой спецслужбы.

Вообще у меня давно была идея разделить СИБ на условные ФСБ и СВР. То есть забрать у безопасников полномочия в сфере внешней разведки и создать под это дело отдельную структуру. Опять же с целью недопущения концентрации излишней власти в одних руках. Потом добавить еще какую-нибудь армейскую разведку — условное ГРУ — и какую-нибудь еще одну внутреннюю спецслужбу. Например, прокуратуре дать побольше полномочий чтобы присматривать за безопасниками… И на этом можно было бы остановиться, чтобы уж совсем в паранойю не впадать.

Останавливали меня от такого дробления только тотальная нехватка грамотных офицеров — собственно даже неграмотных-то не хватало, чтобы армейские штаты заполнять, куда уж разведчиков-контрразведчиков столько плодить — да опасение, что подобные действия могут навредить самому делу. Тут же как в любом реформаторском порыве главное с водой не выплеснуть и ребенка, а шанс подобного исхода был слишком велик. Так что пока я ограничился только выделением службы охраны и на этом остановился, надеясь, что будущее само подскажет правильный ответ.

Забегая чуть наперед, оно и показало. Показало, что формирование полноценной охранной спецслужбы нужно было начинать раньше… Но об этом потом.

Эпилог

— «Svetopis», — гласила надпись на вывеске. Мужчина мысленно усмехнулся такой непривычной для русского глаза транслитерации и потянул дверную ручку на себя. Внутри небольшое ателье выглядело куда более солидно чем снаружи, впрочем, само его расположение — по Иоганнштрассе, в каких-то десяти минутах ходьбы от императорского дворца Хофбурга — говорило об успешности предприятия куда лучше, нежели несколько пошарпанный фасад.

После большого наводнения на Дунае случившегося в 1830 году, попытки революции в 1832 Вена до сих пор, хотя уже сколько лет прошло, не восстановила былой лоск. С другой стороны, если копнуть глубже, то вся первая половина 19 века для этого города выдалась сложной, и говоря о лучших днях вообще стоит вспоминать скорее век 18-й. Ради справедливости — кто его уже теперь-то помнит…

Звякнул колокольчик, привлекая внимание хозяина заведения, однако в этом не было особой необходимости. Сам владелец ателье, известный и модный столичный светописатель Эрнест Тельман, находился тут же за стойкой и о чем-то оживленно разговаривал с другим клиентом. Хозяин ателье что-то втолковывал клиенту показывая тому широкоформатный альбом и регулярно тыкая в бумагу пальцем. Появление еще одного посетителя Тельман естественно заметил, кивнул и указал глазами на кресло, стоящее у окна, явно прося немного обождать.

Посетитель также молча пожал плечами, прошел к окну и присел в то самое — оказавшееся на диво удобным — кресло. Огляделся. Ателье было разделено на две зоны — приемную, где светописатель общался с клиентами, и рабочую. В любой момент внутрь мог зайти посетитель и попросить снять его на память. Дело это было не дешёвое, но и не настолько дорогое, чтобы напугать потенциальную клиентуру. Уж точно не в центре столицы империи.

Для таких вот «быстрых» клиентов в отдельном углу и было оборудовано специальное пространство, основным предметом которого являлся стенд со сменными вариантами фона. Сняться можно было на фоне леса, поля, цветов, имелся морской пейзаж и полотно, изображающее богато обставленную комнату с камином. А можно было не выделываться и выбрать просто однотонный вариант, все равно качество светописей было пока еще такое, что зачастую разобрать находящиеся на заднике объекты было просто невозможно.

— Да, конечно, — посетитель поймал обрывок разговора между светописателем и предыдущим клиентом. — В следующую субботу, на полдень. Я буду с двумя помощниками примерно за полчаса. Вы понимаете — подготовиться, оборудование расставить. Договорились…

Мужчины пожали руки, некая сумма — видимо задаток — перекочевала из кошелька клиента на стойку и потом в карман хозяина ателье, после чего мужчина не торопясь удалился.

— Добрый день, — ожидавший своей очереди в кресле посетитель поднялся на встречу хозяину заведения.

— Добрый, чем могу помочь?

— Меня интересуют съемки на природе.

— Это можно, — собственно выездная работа и была главной фишкой Эрнеста Тельмана. На самом деле статичная светопись в студии была не таким уж хитрым делом, больше упираясь в качество материалов и оборудования, чем, собственно, в мастерство конкретного человека. Другое дело — съемка где-то на природе, там и экспозицию подобрать, и свет поймать, и выдержку правильно определить… Даже у мастеров промашки случались, а уж у только что купившего светокамеру дилетанта вообще шансов не было. Ну стоимость таких выездных светосессий была принципиально иной, за день работы можно было положить себе в карман едва ли не полугодовой заработок какого-нибудь столичного рабочего, есть за что бороться.