Страна призраков - Уильям Гибсон

– Ну, «Болларды» не явились на запись: оказалось, двое из них подхватили грипп. Тогда я стал названивать в «Синий муравей». Вообще-то номера даже нет в справочнике. Потом пропятился по их корпоративной лестнице задом наперед к самому́ Бигенду, и тут он как на меня набросится!

– Почему?

– Хочет использовать «Такой быть сложно» в китайской рекламе автомобилей. Вернее, реклама-то всемирная, а машина китайская. Бигенд говорит, мол, давно не слышал этой песни, а встретил тебя – и вспомнил. Швейцарский режиссер, бюджет – пятнадцать миллионов долларов...

– И все – на рекламу машины?

– Надо же пустить пыль в глаза.

– Что ты ответил?

– Нет. А то как же! Самое подходящее начало беседы, правильно? Нет, и точка. А Бигенд продолжал соловьем разливаться, навешал мне на уши раскидистой лапши, дескать, он обеспокоен, дескать, ты пропала в Ванкувере вместе со служебным автомобилем и не объявляешься, прямо кино про Джеймса Бонда, и, дескать, почему бы мне не взять самолет «Синего муравья» минут через пятнадцать и не проверить, как ты там?

– И ты его послушал?

– Не сразу. Не люблю, когда со мной играют в кошки-мышки, а твой начальник – тот еще шулер.

Холлис кивнула.

– Я как раз обедал вместе с Хайди. Выложил ей все, она и клюнула. Разволновалась из-за тебя. Тут уж и я завелся. Хотя понимал, что ему только на руку, если мы явимся вдвоем, но почему не позволить себе небольшое безобидное приключение, да и Бигенд согласился взять нас обоих.

– Куда взять?

– В китайский рекламный ролик. Теперь от нас требуется переписать песню с другими словами. На стихи про китайский автомобиль. Но я уже подцепил паранойю от нашей дивной барабанщицы, которая вон там клеит парня. И вот мы с Хайди уже в машине, гоним в Бербанк[182]. По-моему, дольше добирались туда, чем летели к тебе. У меня в кармане был паспорт, у нее права, и больше никаких пожитков, только то, что на нас.

– Поэтому она себе купила топорище?

– Просто ей не понравился район, где стояла твоя машина. Я сказал, что нужно все правильно истолковывать, читать между строк, глубоко знать подтекст и что здесь не так уж опасно. Но Хайди не слушала – заскочила в первый же склад пиломатериалов и вооружилась. Мне-то ничего не перепало.

– А тебе дубинка не пойдет. – Холлис полезла под куртку и принялась отчаянно чесать себе бока. – Скорее бы уже. Мне надо под душ. Сейчас я была в таком месте, где много отходов шлифованного стекла. И цезия.

– Цезия?

Она поднялась и взяла белые карточки, оставленные Олли.

79

Ловцы талантов

– Так откуда ты, говоришь, взялся? – спросил человек из фирмы Игоря, протягивая открытую бутылку пива.

Тито ничего такого не говорил, однако небрежно бросил в ответ:

– Нью-Джерси.

Добравшись до репетиционной студии, он успел связаться с Гарретом и сообщить ему, что работа выполнена, но самому ему этой ночью лучше держаться подальше от некой известной улицы. Правда, беглец умолчал о вертолете: внутренний голос подсказывал, что собеседнику и так все известно.

Тито принял бутылку и прижался разгоряченным лбом к ее холодному стеклянному боку. Как же ему понравилось играть! Под конец – пусть и на несколько мгновений, но все-таки, – явились даже guerreros.

– Прикольно, – сказал мужчина. – И родные твои оттуда?

– Они в Нью-Йорке, – проронил Тито.

– Ага. – Собеседник кивнул и отхлебнул пива. – Прикольно.

80

Смертоносный монгольский червь

– Зал ожидания бизнес-класса в «Эйр Хрень»! – с восторгом объявил Инчмэйл, удобно устраиваясь посередине первого этажа на квартире Бигенда.

– Наверху еще спальня, не хуже, – похвастала Холлис. – Я вам покажу, только сначала помоюсь.

Хайди положила завернутое в бумагу топорище на стойку рядом с лэптопом.

– ’Оллис! – На вершине парящей стеклянной лестницы появилась Одиль в безразмерном спортивном свитере. – Это Бобби, ты его найти?

– Вроде того. Долго рассказывать. Спускайся и познакомься с моими друзьями.

Француженка босиком сошла по ступеням.

– Рег Инчмэйл и Хайди Гайд. Одиль Ричард.

– C&a va? – спросила пришедшая, заметив топорище. – Что это?

– Подарок, – ответила Холлис. – Осталось найти, кого им осчастливить. Я в душ.

И она поднялась наверх.

Фигурка синего муравья по-прежнему стояла на своем месте, изготовившись к действию.

Холлис разделась, внимательно себя осмотрела, к счастью, не обнаружив никакой сыпи, и долго-долго старательно мылась под струями горячей воды.

Чем теперь заняты Гаррет и старший мужчина? Куда отправился Тито, когда его высадили? Почему сумочка – или по крайней мере шифратор Бигенда, – отрастив себе ноги, разгуливает по улице? А смертоносный монгольский червь – какую форму он примет сегодня? Этого журналистка не знала.

Неужели она и вправду видела, как облучают сто миллионов долларов при помощи гранул медицинского цезия? Видела, если Гаррет не врал. Хотя какой в этом смысл? Холлис намыливалась в третий раз, когда ее вдруг осенило.

Цезий нельзя отмыть. Никаким порошком. Значит, и деньги уже не отмоются.

Ей даже не пришло в голову задавать вопросы Гаррету, пока тот готовился покинуть мастерскую. Нет, правда, ни одного вопроса. Холлис чувствовала всем сердцем: нужно делать то же самое, что и он; делать, а не говорить об этом. Молодой человек очень сосредоточенно проверял каждый предмет дозиметром, стараясь ничего не забыть.

Она была совершенно уверена, что не оставила сумочку. Кто-то забрался в фургон, пока все четверо говорили с мусорщиками.

Холлис обтерлась полотенцем, оделась, убедилась, что паспорт на месте, и высушила волосы.

Когда она спустилась, Инчмэйл сидел на краю двадцатифутовой кушетки (цвет кожаной обивки очень близко напоминал оттенок сидений в «майбахе» бельгийского рекламного магната) и читал сообщения на своем телефоне. Хайди с Одиль удалились, казалось, на целый квартал – так обманывала игра светотени на полированном бетонном полу – и походили на человеческие силуэты, которые нарочно рисуют на архитектурных чертежах для демонстрации масштаба.

– Опять твой Бигенд, – сообщил Рег, отрываясь от телефонного экрана.

– Это не мой Бигенд. Но будет твоим, если продашь ему права на «Такой быть сложно» для рекламы китайских машин.

– На это я, разумеется, пойти не могу.

– Из чисто художественных соображений?

– Просто нужно согласие всех троих: мое, твое, Хайди. У нас же совместные права, если помнишь.

– Лично мне без разницы, решай сам.

– С чего вдруг?

– Ты же до сих пор в бизнесе, до сих пор имеешь долю.

– Он хочет, чтобы ты это написала.

– Что написала?

– Изменила слова в песне.

– И сделала из нее рекламную заставку?

– Главную тему. Целый гимн. Под брендом постмодернизма.

– Это нашу «Такой быть сложно»? Издеваешься?

– Он меня завалил сообщениями, каждые полчаса достает. Решил припереть к стенке. От таких людей меня просто тошнит. Честно.

Холлис пристально взглянула на него.

– А где смертоносный монгольский червь?

– Ты о чем?

– Не знаю, чего мне сейчас больше бояться. Помнишь, ты на гастролях рассказывал про смертоносного червя? Настолько ужасного, что его никто не может описать?

– Ну да, – подтвердил Инчмэйл. – Эта тварь не то плюется ядом, не то электрическими разрядами. – Он улыбнулся. – А может, гноем.

– И прячется в дюнах. Где-то в Монголии.

– Правильно.

– Так вот я приняла твой рассказ на вооружение. Червяк превратился в символ всех моих страхов. Мне кажется, он ярко-красный...

– Они правда ярко-красные, – вставил Инчмэйл. – Пурпурные. И без глаз. А тело толстое, как бедро ребенка.

– Теперь любой сильный страх, с которым я не могу справиться, обретает такую форму. День или два назад, в Лос-Анджелесе, Бигенд со своим журналом-призраком и эти жуткие странности, куда он сунул свой нос и затянул меня за собой, даже рассказать нельзя, – все это мне представлялось в виде смертоносного червя, который прячется в дюнах.

Инчмэйл внимательно посмотрел на нее.

– Рад, что мы встретились.

– Я тоже, Рег, просто еще не опомнилась.

– Немудрено. В такое время разве что полный псих не станет волноваться. Мы все как на иголках. Меня больше беспокоит другое: вид у тебя не очень напуганный. Растерянный – да, но я не чувствую страха.

– Этим вечером, – объяснила Холлис, – кое-кто совершил на моих глазах такой поступок, чудне́е которого мне уже, кажется, не увидеть.

– Серьезно? – Собеседник вдруг помрачнел. – Завидую.

– Я-то думала, будет теракт или преступление в нормальном, традиционном смысле, но все было не так. По-моему, это скорее...

– Что?

– Проделка. Шалость, на которую отважится лишь сумасшедший.

– Ты же знаешь, я сгораю от любопытства, – подначил Рег.

– Знаю. Но я слишком часто разбрасываюсь своим словом. Сперва – Бигенду, потом еще кое-кому. Хотелось бы обещать, что я когда-нибудь открою секрет, но не могу. Хотя не исключено, что все же открою. Когда-нибудь. Смотря по обстоятельствам. Понимаешь?