Ад в очень маленьком месте - Бернард Б. Фолл

он редко покидал свою подземную штаб-квартиру. Жюль Руа сказал о де Кастре, что он действовал «так, будто внутри у него сломалась пружина». Когда Лангле предстал перед французской правительственной комиссией по расследованию битвы при Дьенбьенфу в 1955 году, он лаконично описал роль де Кастра в битве: «Он передавал наши сообщения в Ханой».

То, что произошло в Дьенбьенфу 24 марта, никогда не было полностью описано, но похоже ответ Лангле комиссии по расследованию не был шуткой; это была правда. По словам старших офицеров, которые были очевидцами этой драмы, подполковник Лангле, окруженный командирами десантных батальонов в Дьенбьенфу в полном вооружении, вошел в кабинет де Кастра и прямо заявил ему, что отныне командование укрепрайоном будет в его собственных руках, но что касается внешнего мира, де Кастр сохранит видимость командования и будет посредником между командирами десантных частей и Ханоем.

Странно, что до сих пор эта ситуация, которая была хорошо известна довольно значительной группе старших офицеров, как в Дьенбьенфу, так и в Ханое, не излагалась публично. Ни в одной опубликованной работе по Дьенбьенфу, об этом не упоминается, хотя Лангле в конце своей собственной книги делает значительную ссылку на объем своих собственных обязанностей, которые были бы чрезмерными, если бы не тот факт, что он де-факто командовал Дьенбьенфу после 24 марта:

«Хотя в начале сражения, я был всего лишь простым подполковником-десантником, под моим непосредственным командованием находилось 10 000 человек; но никто в Ханое или где-нибудь еще не пытался лишить меня этого изрядного командования. Тем не менее, не было ничего проще добраться до Дьенбьенфу с парашютом на спине; или, вплоть до 29 марта, просто приземлившись там. Я был в этой проклятой долине по самую шею и я оставался в ней до самого горького конца.»

Учитывая впоследствии прекрасные личные отношения между Лангле и де Кастром, трудно описать то, что произошло 24 марта как «мятеж» или путч, организованный тем, что некоторые штабные офицеры называли «десантной мафией» или «мозговым трестом Лангле». На самом деле формального захвата власти не было и де Кастр не протестовал против этого изменения. Перефразируя слова старшего офицера, который там был, 2-я воздушно-десантная группа заняла место командной организации, которой больше не существовало, и осуществляла прерогативы, эффективное использование которых командир укрепрайона перестал осуществлять.

Только один старший офицер, недавно прибывший полковник Вуано, попытался сопротивляться реорганизации командной структуры, продавливаемой Лангле. Лангле вошел в комнату с картами и якобы выплеснул в лицо Вуано стакан виски, заявив ему и всем остальным, находящимся в пределах слышимости выйти на улицу и решить этот вопрос по-мужски, если он не согласен с реорганизацией. Никто этого не сделал. Позже Лангле извинился перед Вуано за опрометчивый жест, и они работали вместе в гармонии до конца битвы. Та же вежливость и дружба царили между Лангле и де Кастром. До самого конца Лангле вместе с Лёмёнье и Вуано оставался одним из партнеров де Кастра по ночному бриджу.

Реорганизация командования Дьенбьенфу установила следующую структуру: Лангле теперь отвечал за всю оборону, а Лёмёнье был его заместителем. Сам Дьенбьенфу был разделен на два подсектора, разграничительной линией между которыми была река Нам-Юм. Ключевым восточным подсектором (ОП «Доминик» и «Элиан») непосредственно командовал Лангле из штаба 9-й мобильной группы, в то время как подполковник Вуано принял командование западным подсектором (равнинная часть Дьенбьенфу) из бывшего командного пункта северного сектора полковника Транкара. Транкар, которого Лангле обвинил в потере ОП «Габриэль» и «Анн-Мари», остался в распоряжении де Кастра. Сеген-Паззис сохранил за собой командование 2-й воздушно-десантной группой, в то время как Бижар стал заместителем Лангле по «вторжению», то есть, контратакам. Лангле зарезервировал за собой использование танков и «четыре по пятьдесят». Все контратаки должны были согласовываться с ним.

Задача, возложенная на западный подсектор, заключалась в поддержании в целостности опорных пунктов на равнине - «обеспечить воздух днем и уши ночью» (то есть, вести наступательные действия днем и быть настороже ночью) и обеспечивать защиту взлетно-посадочной полосы и самолетов, пытающихся на нее приземлиться.

Подписанный лично де Кастром, этот приказ был одним из последних письменных документов, дошедших до Ханоя до того, как Дьенбьенфу был запечатан навсегда. Из незначительных комментариев, сделанных штабом Коньи, было очевидно, что его истинное значение было понято неправильно. Безусловно, Ханой был удивлен возросшей ответственностью Лангле, но только по бюрократическим причинам, таким, как тот факт, что выполняя функции командующего восточным подсектором, Лангле будет теоретически находится под командованием Лёмёнье, своего собственного заместителя, находящегося в звании на один год меньше. Штаб отметил, что в приказе не содержались никакие боевые директивы для восточного подсектора, которым должен был командовать сам Лангле, и неизвестная рука написала на оригинале документа: «Должно быть, этот приказ написал сам Лангле». Комментарий, как Лангле сказал автору этих строк десять лет спустя, был правильным.

По сей день трудно оценить, какое влияние на само сражение оказала смена командования. Оглядываясь назад с расстояния в десять лет, Сеген-Паззис чувствовал (и Лангле в определенной степени подтвердил это в собственных трудах), что де Кастр оказывал благотворное влияние на руководство обороной. Между Лангле, который видел спасение только в постоянном наступлении, какой бы высокой не была цена, и де Кастром, который видел спасение в том, чтобы продержаться достаточно долго, чтобы спасение пришло извне, битва чередовалась между упорной обороной, как лучше всего проявилось в последовавшей битве за позиции «Югетт» и решительным наступлением, как в боях за высоты «Элиан». Постоянным примером компромиссов между де Кастром и Лангле было использование осветительных ракет с самолетов над полем боя. Лангле часто требовал, чтобы самолеты-осветители прекратили свою работу, потому что они мешали «его битве», в то время как де Кастр также настойчиво требовал, чтобы они продолжали действовать, потому что они облегчали «его логистику». Когда приходилось выбирать между использованием грузоподъемности самолетов для десантников или для боеприпасов, Лангле обычно выбирал войска, отмечая, что боеприпасы не принесут ему никакой пользы без бойцов; в то время как де Кастр равно справедливо утверждал, что войска без боеприпасов также принесут мало пользы. В любом случае, противостоящие силы в битве при Дьенбьенфу в конце-концов возглавили французский подполковник, который, по сути, командовал целой дивизией, и вьетнамский преподаватель истории, который, по сути, командовал целой армией.

В тот же день пришло еще одно длинное письмо от генерала Коньи для полковника де Кастра, которое просто подчеркивало мир нереальности, царящей в Ханое. Это был еще один документ, который должен был храниться в архиве для истории. В нем Коньи заверял де Кастра,