Очарованный кровью - Дин Кунц

Ариэль не могла не слышать, как сдвигается закрывающая глазок панель, однако она ни разу не подняла головы и ничем не дала понять, что знает о присутствии наблюдателя. Должно быть, она решила, что ее — как и всегда — навестил пожиратель пауков.

Кот почувствовала, как сжалось ее сердце. Повинуясь нахлынувшим на нее чувствам, она громко окликнула пленницу:

— Ариэль!

Это имя кануло в конце как в безвоздушное пространство; казалось, оно замерло, едва успев сорваться с губ Кот, не разбудив даже эха.

Судя по всему, комната, в которой томилась Ариэль, также была снабжена звукоизоляцией, может быть, даже еще более надежной, чем тесный тамбур между двумя дверьми. Такая забота о том, чтобы из подвала наверх не проникло ни единого звука, ни единого крика, свидетельствовала о том, что убийца время от времени приглашает к себе гостей. Возможно, на праздничный ужин по поводу какого-нибудь события или просто для того, чтобы посмотреть футбол и выпить пива в теплой мужской компании. То, что он отваживается принимать у себя посторонних, говорило о чрезвычайной дерзости и крайней самонадеянности убийцы.

При мысли о том, что у этого животного есть друзья — не психопаты, а нормальные люди, которые непременно пришли бы в ужас, обнаружив в подвале запертую девушку или узнав о том, что их гостеприимный хозяин любит развлекаться, вырезая на досуге целые семьи, — Кот почувствовала, как по спине у нее побежали мурашки. Неужели окружающие принимают Этого ублюдка за обычного человека, улыбаются его шуткам, спрашивают его совета, делятся с ним своими радостями и горестями? А может быть, он даже посещает церковную службу или — в субботние вечера — отправляется на танцы и, прижимая к груди улыбающуюся партнершу, уверенно скользит по начищенному паркету в такт той же самой музыке, которую слушают все нормальные люди?

— Ариэль! — позвала Кот громче. Девушка не пошевелилась.

Котай набрала в грудь побольше воздуха и почти закричала, силясь добиться сквозь это толстое стекло и обитую плотной искусственной кожей дверь:

— Ариэль!!!

Ариэль, скромно сдвинув колени и положив на них книгу, сидела в кресле, словно глухая, Упавшие вперед волосы почти полностью скрывали ее лицо. Нет, не как глухая, а как маленькая девочка, забившаяся в самый темный угол платяного шкафа, полностью отключившаяся от громких голосов спорящих пьяных взрослых и незаметно от них уходящая все дальше и дальше в свою собственную страну, где всегда тихо и спокойно и где ее никто не тронет.

Кот припомнила те времена, когда она сама, будучи аленькой девочкой, не могла обрести ощущения безопасности, даже спрятавшись от своей матери и ее самых опасных дружков. Порой, когда ссоры или празднества становились слишком буйными, а шум голосов, пьяный смех и площадная брань приобретали силу смерча, который засасывал ее, надежно скрывавшуюся от разгулявшихся гостей, в свою середину, тогда вырвавшийся из-под контроля страх приобретал над нею такую власть, что Кот начинало казаться, будто ее сердце вот-вот разорвется и голова разлетится на куски. В этом случае она устремлялась мыслями в места более гостеприимные и, прямо сквозь заднюю стенку шкафа, уходила в страну Нарнию, о которой читала в чудесных и добрых книжках мистера Льюиса, или отправлялась навестить Жабий Дом или Дикий Лес из книги «Ветер в ивовых ветвях», или вдруг оказывалась в отдаленных королевствах, созданных ее собственным воображением.

Каждый раз ей удавалось вернуться из своих странствий, однако не раз и не два Кот мечтала о том, как чудесно было бы остаться навсегда в волшебном далеком мире, где ее не нашли бы ни мать, ни подобные ей люди, как бы хорошо они ни искали. Правда, и в этих воображаемых королевствах неизменно присутствовала опасность — куда же от нее денешься? — но зато там всегда были рядом верные и сильные друзья — как раз такие, каких ей не удавалось отыскать вне волшебных платяных шкафов.

И теперь, глядя сквозь узкое окошко на замершую в кресле девушку, Котай не сомневалась, что Ариэль нашла себе убежище и приют в такой далекой стране, что с нашим бренным миром ее больше не связывало ничто существенное. Проведя год в этой подземной темнице и страдая от знаков внимания, которые время от времени оказывало ей живущее наверху чудовище, Ариэль незаметно для себя заблудилась в покойных садах воображения и зашла так далеко, что вернуться назад без посторонней помощи ей было невыразимо трудно, если не сказать — невозможно.

Даже когда Ариэль подняла голову от книги, она не посмотрела ни на Кот, ни на дверь и ни на какой-либо иной предмет обстановки; даже при странном и непривычном розовом свете Котай увидела, что ее расфокусированный взгляд устремлен куда-то далеко-далеко в мир, вдвое отстоящий от нашего, и что глаза девушки до странности похожи на глаза кукол, которые во множестве ее окружали.

Убийца сказал служащим автозаправочной станции, что он еще не тронул Ариэль «в этом смысле», и Кот склонна была ему поверить. Растоптав ее невинность, Преступник почувствовал бы непреодолимое желание отнять и красоту Ариэль, а покончив с этим, он убил бы пленницу без всякой жалости. Тот факт, что Ариэль все еще была жива, свидетельствовал о том, что ее девственность пока не пострадала.

Но с другой стороны, день за днем, месяц за месяцем, она жила в страшной неопределенности и напряжении, ежечасно ожидая того, что ненавистный сукин сын решит наконец, что она достаточно «созрела». Каждый день ждать грубого нападения, думать о его отвратительном дыхании на своем лице, предчувствовать горячие и настойчивые руки на своем теле, предощущать его давящую тяжесть на своей груди, подробно представлять себе каждое унижение и грязное паскудство, на какое только способна его разнузданная, бесчеловечная фантазия — выдержать такое по плечу не каждому. А самое главное, что здесь, в подвальной комнате, от этого некуда было укрыться; Ариэль не могла ни сбежать на пляж, ни вскарабкаться на крышу, ни заползти под дом, как когда-то поступала Кот.

— Ариэль!

Вход в убежище, которое она для себя отыскала, должен был быть где-то между страниц книги, которую она держала в руках. В этом мире Ариэль только существовала — одевалась, ела, купалась, расчесывалась, — но жила она в каком-то ином измерении.

— Я твой ангел-хранитель, Ариэль. Я спасу тебя!

По мере того как девушка уплывала все дальше и дальше по дороге на свой личный остров Где-то-там, руки ее ослабли, и книга выпала. Соскользнув с края кресла, увесистый том упал на пол плашмя, однако звук удара был поглощен войлочными стенами и потолком, В Кот уловила один лишь еле слышный шепот. Ариэль же, даже не понимая, что уронила книгу, продолжала сидеть неподвижно.