Самый обычный день. 86 рассказов - Ким Мунзо

Поэтому, когда мужчине, который на протяжении трех лет каждую неделю играл в футбол с товарищами по работе и, кроме того, всегда пропускал в газетах страницы, посвященные экономике, представляется возможность спасти самоубийцу, он не колеблется ни минуты. Как это бывало уже десятки раз, он слышит визг и крики людей, которые раздаются обычно, когда кто-то стоит на карнизе или уже летит из окна. Но на этот раз окно не далеко, а как раз в том здании, возле которого он хранит свой скарб в картонной коробке. Он поднимает глаза к небу и видит женщину, которая прыгает с подоконника на двадцать седьмом этаже. Ни минуты не раздумывая, он высчитывает траекторию падения и становится в нужном месте, вытянув руки (точнее, левую руку и правую культю), чтобы поймать ее. От удара мужчина, который всегда пропускал в газетах страницы, посвященные экономике, оказывается на земле, раздавленный в окровавленную лепешку. Женщина, спасенная против собственного желания, проклинает его и в безумном порыве ярости и отчаяния топчет ногами труп. Это заставляет бессмертную душу мужчины, который всегда пропускал в газетах страницы, посвященные экономике, и, кроме того, тратил до женитьбы еженедельно от двух до трех тысяч песет на покупку лотерейных билетов, поспешно покинуть его бренное тело и вознестись в небеса. Она рассекает кучевые облака, нависшие над городом, минует стратосферу, ионосферу и экзосферу, вылетает в космическое пространство, достигает границ Солнечной системы, а затем и нашей галактики и останавливается только через несколько световых лет, а после этого безуспешно ищет себе место успокоения, стараясь увернуться от метеоритов.

В первом часу

Мужчина делает еще одну затяжку и берет трубку.

— Слушаю…

— Привет, — отвечает женский голос. — Это я.

Спина мужчины напрягается. Он давит окурок в пепельнице, которая стоит возле телефона, и тихо говорит:

— Я тебя тысячу раз просил никогда не звонить мне домой.

— Но я…

— Сколько можно повторять, чтобы ты звонила мне только на работу.

— Ты можешь говорить?

— Конечно нет. Ты сама можешь об этом догадаться.

— А где… она?

— В спальне.

— Она… нас оттуда слышит?

— Нет. Но она может войти сюда в любую минуту.

— Прости, пожалуйста. Я все понимаю, но мне нужно было поговорить с тобой именно сейчас. Я никак не могла ждать до завтра, когда ты будешь на работе.

Наступает молчание. Его нарушает мужчина:

— Почему?

— Потому что я очень страдаю от того, что происходит.

— С кем происходит?

— С нами. С кем же еще?

— Но… Ты, кажется, понимаешь…

— Нет! Нет. Молчи. Мне не надо никаких объяснений. — Она хочет, чтобы в ее голосе звучала ирония, но это ей не слишком удается. — Она может тебя услышать.

— Нет, сейчас она меня не слышит. Послушай…

— Я думаю, что настал момент принять решение.

— Какое решение?

— А ты не догадываешься?

— Мне сейчас не до загадок, Мария.

— Я должна выбрать. Между ним и тобой.

— И?

— И раз ты не способен дать мне все, что мне нужно… Нечего обманывать себя: я для тебя была и останусь только… — Она глубоко вздыхает. Где-то вдалеке слышна сирена «неотложки». — Ты ведь не хочешь ее бросить, правда? Не знаю, зачем задаю тебе этот вопрос. Ответ я и так знаю.

— Что это там за шум?

— Я звоню тебе из автомата.

— Мы тысячу раз об этом говорили. Я всегда был с тобой совершенно откровенен и ничего не скрывал. Нам хорошо вместе, правда? Зачем тогда…

— Но я с ума по тебе схожу, а ты меня совсем не любишь.

— Я всегда говорил, что не хочу причинить тебе зла. Я никогда тебе ничего не обещал. Разве я тебе что-то обещал?

— Нет.

— Ты сама должна решить, как нам поступить.

— Ладно.

— Говорил я тебе с самого начала или нет, что все решения должна принимать ты сама?

— Говорил. Поэтому я тебе и звоню. Я уже приняла решение.

— Я всегда играл с тобой в открытую. — Он замолкает. — И каково же твое решение?

— Я решила… что нам лучше перестать встречаться.

Женщина произносит эти слова и начинает рыдать. Рыдает она довольно долго. Но вот постепенно всхлипывания стихают. Мужчина пользуется этим моментом, чтобы вставить реплику:

— Мне очень жаль, но если ты действительно…

Женщина прерывает его:

— Ну неужели ты не понимаешь, что я не могу перестать с тобой встречаться?!

Когда рыдания стихают, мужчина говорит:

— Мария…

— Не надо. — Она сморкается. — Будет лучше, если ты ничего мне не будешь говорить.

Неожиданно мужчина повышает голос:

— Нет-нет, я бы, пожалуй, выбрал машину, которая расходует меньше бензина.

— Что?

— Особенно если ты так много ездишь. — Он замолкает на минуту. — Конечно. — Мужчина делает еще одну паузу. — Да-да, я понял. Но здесь я просто не знаю, что тебе посоветовать. Мне кажется, что тебе больше подошел бы автомобиль, у которого было бы больше… — Он делает вид, что не может вспомнить нужное слово. — Да-да, согласен. Но она жрет слишком много бензина.

— Ты сейчас не можешь говорить?

— Конечно нет.

— Она что, рядом?

— Да.

— Прямо перед тобой?

— Да. Но эта модель по цене не слишком-то отличается от японских машин. А японские автомобили…

— Твоя жена стоит перед тобой, а я тут мучаюсь, не зная, что мне делать. — В ее голосе все больше негодования. — Не могу взять себя в руки и покончить с этой мукой.

— В идеале нужны четыре двери. Для вас непременно четыре.

— Неужели ты сам не видишь, что другого выхода у нас нет? Так больше продолжаться не может. Мы даже не можем поговорить как нормальные люди.

— Но она тратит шесть с половиной литров.

— Ты треплешься о машинах, о бензине и о дверях, а я не в состоянии даже повесить трубку.

— Одну минуточку. — Мужчина закрывает трубку рукой. Женщина слышит приглушенный разговор на другом конце провода. — Он говорит, что… — Мужчина снова прикрывает трубку рукой, а потом опять приподнимает ладонь. — Передай Луизе от Анны, что торт ей удался на славу.

— С кем, по ее мнению, ты разговариваешь?

— Ну, ладно, скоро увидимся.

— Ты что, хочешь, чтобы я повесила трубку или?.. Но перед тем как я ее повешу, обещай мне, что мы встретимся завтра.

— Да.

— Я ничего не могу с собой поделать. Звоню тебе, чтобы сказать, что между нами все кончено, и в конце концов спрашиваю, не можем ли мы завтра… Договоримся встретиться там, где обычно?

— Да.

— В то же самое время?

— Точно.

— И мы, — на этот раз в ее голосе звучит сладострастие, — мы все сделаем, как всегда? Я тебя вижу прямо перед собой: ты стоишь на коленях и приподнимаешь мою юбку… Ты меня будешь лизать? А кусать? Ты мне сделаешь очень больно?

— Д-да. — Он неожиданно опять говорит тихо. — Черт возьми, Мария! Она чуть-чуть не догадалась. Сейчас она вышла на кухню, но может вернуться в любую минуту. А что, если бы она попросила у меня трубку, чтобы поговорить с тобой?

— С чего бы ей вдруг захотелось говорить со мной?

— Я не хочу сказать — с тобой; я имею в виду, с тем человеком, с которым, по ее мнению, разговаривал я.

— Тебя невозможно понять. И меня тоже понять никак нельзя. Я сама себя не понимаю. Я дошла до ручки, решаю с тобой порвать, но как только слышу твой голос, вся моя решимость куда-то пропадает. Мне бы так хотелось оказаться сейчас рядом с тобой. Приезжай. Не можешь? Конечно нет. Ничего страшного. Я только не могу жить, не слыша твоего голоса. Ты меня любишь?

— Конечно.

— Будет лучше, если я повешу трубку. До свидания.

— Где ты сейчас?

— В баре, я тебе уже говорила.

— Нет. Ты мне сказала, что звонишь из телефонной будки.

— А если ты знаешь, что я звоню из автомата, то зачем спрашиваешь еще раз?

— Но ты же не в телефонной будке, а в баре. По крайней мере, если верить твоим последним словам.

— Бар или телефонная будка — никакого значения это не имеет.

— Ах вот как. Не имеет значения, значит?

— Послушай, хватит!

— Что ты теперь собираешься делать?

— Теперь? Ты имеешь в виду наши отношения?

— Нет. Я хочу сказать — прямо сейчас? Ты собралась в кино? Ты уже пообедала? У тебя сегодня есть урок актерского мастерства?

— Послушай, я должна повесить трубку.

— Подожди минуточку.

— Дело в том…

— Мария, мне иногда кажется, что если бы мы только захотели, если бы мы только на самом деле решили этого добиться, то нам бы удалось сделать так, чтобы наши отношения развивались совершенно по-другому, без этих никому не нужных нервов.

— Хорошо, тогда ладно.

— Что «ладно»?