Царь нигилистов - Наталья Львовна Точильникова

до конца урока Саша извинился и сел за письмо к аптекарю.

— Гогель Григорий Федорович, мой гувернер, человек неплохой, но, к сожалению, не очень умный, — прокомментировал Саша. — И при этом пытается контролировать мою переписку.

В письме Саша попросил спирт поконцентрированнее.

Положил в конверт и написал адрес.

— Николай Васильевич, вы на меня не очень обидитесь, если я попрошу вас поработать моим посыльным?

— Нет, — сказал Склифосовский.

И взял письмо.

— Это аптека в Петергофе, — пояснил Саша. — Ею заведует Илья Андреевич Шварц. Он вам либо сразу выдаст спирт, либо завтра перед уроком, либо что-нибудь присоветует. Может, у него и хлорная известь есть.

Учитель кивнул.

— Ну, наступил час расплаты, — сказал Саша.

И вынул из секретера коробочку с французскими карточками, под которыми хранились оставшиеся пятнадцать рублей ассигнациями.

— У меня пятерка, — пояснил он. — Елена Павловна писала, что 50 копеек в час. Значит, за сегодня и завтра по два рубля. Всего четыре. Все правильно?

— Да-а. Ваше Высочество! У меня еще не было такого заинтересованного ученика.

— Это потому, что я сам за себя расплачиваюсь, меня не родители заставляют.

— Я могу немного скинуть…

— Нет. Вы отличный учитель. К тому же господин Герцен тут же воспользуется случаем и тиснет статейку про то, что Великий князь Александр Александрович обирает бедных студентов. Ничего не могу поделать: свободная пресса!

— У меня нет рубля на сдачу, — сказал Склифосовский.

— Если это несложно, я бы хотел, чтобы рубль вы разменяли и принесли мне завтра сдачу мелочью. Я Гогелю десять копеек задолжал. А то «Колокол» живо напишет, что Великий князь грабит своего гувернера. А я потом до конца жизни не отмоюсь.

На прощанье Саша пожал Склифосовскому руку. И, кажется, угадал. Учитель был явно доволен.

После обеда Саша воспроизвел лекцию для Никсы и Володи. И похвалил себя за то, что в общем приличное количество из нее запомнил. Лучший способ освоить предмет — это начать его преподавать.

Улучил момент, когда Володька, наконец, соскучился и убежал на улицу, и напросился к Никсе на ужин.

— Нам надо поговорить, — сказал Саша.

— Тет-а-тет?

— Да.

Подходящий момент представился, когда они сидели на террасе за самоваром, а Зиновьев вышел покурить.

— Никса, я хочу попросить тебя поработать завтра подопытным кроликом, — сказал Саша.

Брат посмотрел вопросительно.

— Надо понять, что за звери обитают в твоих золотушных язвах, — объяснил Саша.

— Мне немного лучше. Летом всегда лучше, но все равно остались. И я тоже хочу посмотреть, что там.

— В обморок не упадешь?

— Сам не упади! Как тебе твой студент?

— Гений! Хотя и зануда. Любит, когда Великие князья жмут ему руку.

— Учту, — улыбнулся Никса.

На следующее утро Склифосовский удостоился сразу двух рукопожатий Великих князей.

— Это Никса, — представил Саша. — То есть цесаревич Николай Александрович. Ему тоже интересно. Ничего, что нас двое? Пятьдесят копеек с человека или пятьдесят копеек с двоих?

— С двоих, — смилостивился Николай Васильевич.

И вынул из портфеля пузырек с надписью «Spiritus — 95 %», металлическую коробочку и довольно приличных размеров бутылку без всяких надписей.

— Раствор хлорной извести, — провозгласил Склифосовский.

— Я в вас не ошибся, — прокомментировал Саша.

— Ну-с, с чего начнем? — спросил Николай Васильевич.

— С пьяной инфузории-туфельки, — сказал Саша. — Есть у вас еще немного воды из лужи?

Вода из лужи нашлась. Ее нанесли на предметное стекло, потом капнули из пипетки немного спирта.

Инфузории под микроскопом действительно сошли с ума и задвигались неадекватно быстро.

Пару минут они с Никсой наблюдали за сумасшедшими туфельками и «бокальчиками», сорвавшимися со своих ножек.

— А если добавить спирта? — спросил Саша.

Склифосовский бестрепетно скормил им еще одну каплю.

Инфузории затормозили, остановились и стали одна за другой выпускать внутренности.

— Вот это да! — сказал Саша. — Никса, ты посмотри на это!

Никса приник к окуляру.

— Это разрушение клеточной стенки? — поинтересовался Саша.

Николай Васильевич тоже посмотрел в микроскоп.

— Видимо, да, — сказал он.

— Супер! — восхитился Саша. — Никса, когда я раскручу тебя на антиалкогольную кампанию, мы сделаем такой плакат. В левой части: «Это трезвая инфузория-туфелька, живая и веселая». А в правой: «А это мертвая инфузория-туфелька, с вывалившимися кишками, после воздействия спирта».

— Для этого им надо сначала объяснить, что такое инфузория-туфелька, — заметил Никса.

— Естественно. Для этого и нужна всеобщая грамотность населения, чтобы пропагандистские кампании заходили… то есть были результативны.

— Можно я это зарисую? — спросил Склифосовский.

— Мертвую туфельку? Давайте.

Для испытания хлорной извести пришлось вымыть предметное стекло и капнуть на него новую порцию воды с инфузориями. Склифосовский открыл бутылку с раствором, и в воздухе резко запахло хлоркой.

Так вот что такое «раствор хлорной извести»!

От хлорки все обитатели капли мерли просто сразу и без предварительного бешенства, словно взрываясь изнутри и оставляя после себя полупрозрачные лужицы.

— Вот почему надо мыть руки раствором хлорной извести, — заметил Саша, пока Склифосовский зарисовывал результат.

— Может быть, — задумчиво проговорил Николай Васильевич.

— Ну, что ж, — сказал Саша. — Давайте вымоем руки раствором хлорной извести и займемся моей кровью.

— Может быть, лучше моей? — предложил Склифосовский.

— Нет, — возразил Саша. — Моя должна иметь более интенсивный ультрамариновый оттенок. Интересно же!

— Может быть, вам не надо обрабатывать руки? — спросил Николай Васильевич. — Это очень едкое вещество.

— Надо, — сказал Саша. — А потом ваш брат эскулап будет протестовать против мытья рук этой гадостью, а я даже не буду понимать, почему. Марля у вас есть?

— Немного.

— Выньте из портфеля. А то мы сейчас вымоем руки этой дрянью, а потом вы полезете в портфель. И неизвестно, зачем мыли.

Николай Васильевич вынул марлю и открыл коробочку с медицинскими инструментами. Положил марлю на крышку.

— А зачем марля? — спросил он. — Я взял на всякий случай…

— Вы ее прокипятили? — поинтересовался Саша.

— Нет, — сказал Склифосовский.

— Ладно, — вздохнул Саша. — Спирт есть. Нарежьте несколько квадратиков примерно пять на пять сантиметров.

— Вы пользуетесь метрической системой? — с некоторым удивлением спросил Склифосовский.

— Иногда. Ну, дюйм на дюйм.

Марля была разрезана на кусочки раза в два мельче, чем ожидал Саша, но не суть.

Вымыли хлорной известью предметное стекло и руки. Ладони слегка защипало.

— Мда, — сказал Саша. — А резиновых перчаток нет?

— Нет, — сказал Склифосовский. — Я читал, что некоторые хирурги раньше использовали перчатки из бычьего пузыря.

— Понятно, — сказал Саша. — Ну, давайте, извлекайте мою голубую кровь. Ланцет прокипятили?

— Да, конечно, — кивнул Николай Васильевич. — В кастрюле под крышкой.

Саша взял кусочек марли и смочил его в спирте. Приложил к безымянному пальцу на левой руке.

— После хлорки это наверняка лишнее, — заметил он. — Но потом сделайте обязательно. Другим кусочком.

— Щипать будет, — предупредил Склифосовский.

— Ну и что? — спросил Саша.

Николай Васильевич взял ланцет и проколол