КОНТРОЛЬНОЕ ВТОРЖЕНИЕ - Михаил МЕДВЕДЕВ

— Четырнадцать минут.

Крышка сама соскочила с контейнера. Внутри, за тонкой пленкой защитного поля, покоилась человеческая голова. Лицо пожилого мужчины с узким морщинистым лбом и мясистыми губами ожило, едва на белую кожу упали цветные блики от работающих экранов. Синие веки поднялись, и глаза внимательно посмотрели на меня. Губы зашевелились, будто произносили какие-то слова, но я ничего не услышал. У головы не было легких, чтобы воспроизводить звуки.

— Двенадцать минут, – доложил Бато и одним движением пальца задрал нос корабля в зенит.

Мы мягко оттолкнулись от разряженного слоя воздуха и, крутанувшись вокруг продольной оси, плавно вышли обратно на орбиту.

— В чем дело? – полюбопытствовал я.

— Пудрю мозги системе локации, – голос пилота снова стал живым.

Похоже, он отключился от бортового компьютера и превратился в заурядную автономную человеческую личность.

— Смотри не перемудри, – предупредил я. – По-любому должно хватить времени, чтобы выпить по чашечке кофе. – Он щелкнул пальцем по пульту. – Не страшно умирать?

— Страшно. Каждый раз страшно, – признался я. – Но они должны заплатить за все.

— Зря кохоны с нами связались, – согласился он и протянул мне стаканчик с обжигающим напитком. По последней, Петр.

— По крайней, – оптимистически усмехнулся я, вспомнив старое суеверие.

— Точно. По крайней. Еще неизвестно, как обстоят дела с загробным миром. Будет повод проверить лично. – Он залпом выпил раскаленный кофе, смял стаканчик и вернул руку на джойстик.

Земная сфера опрокинулась и завертелась вокруг корабля. Я инстинктивно вцепился в драгоценный контейнер, но гравикомпенсаторы работали великолепно. Все маневры отображались исключительно на мониторах и никак не фиксировались ни вестибулярным, ни опорно-двигательным аппаратами. Поверхность родной планеты стремительно приближалась. Космолет пикировал практически вертикально. Бато потянул джойстик на себя. Перед носом корабля промелькнули деревья и пара лесных озер. Я могу поклясться, что видел отражение красной звезды на нашем борту, в покрывшейся рябью воде. Стаканчик с кофе выскользнул из моей руки, и черная жидкость растеклась по полу.

Впереди прямо по курсу разверзся дымный зев тоннельного телепорта, вокруг которого кипел яростный бой. Вспышки и взрывы непрерывно окрашивали небо и землю бело-багровыми всполохами. Ослепительные лучи рассекали клокочущий воздух, обрушивая вниз обломки огромных машин. Буря из огня и пылающего металла рвала в клочья мыльные пузыри силовых полей.

В самом центре смертоносной мешанины недвижной скалой клубился портал. Он был очень большим и в то же время слишком крошечным для несущегося на безумной скорости летательного аппарата.

Нас заметили, и стая вражеских истребителей преградила нам путь. Я понял это по красным ярлыкам, которые бортовой компьютер щедро рассыпал на курсовом экране.

— Гады! – прошептал Бато и штопором ввинтился в самую гущу врагов.

Полупрозрачные серые молнии беззвучно блеснули в нескольких метрах от кабины и исчезли, едва коснувшись грани сознания. Ослепляющая ярость битвы внезапно угасла, сменившись темнотой, на фоне которой уютно фосфоресцировали экраны. После краткого мгновения покоя на нас обрушился неожиданно яркий и солнечный день. Внизу промелькнул вражеский укрепрайон, тщетно протянувший к нам жесткие лапы лучей и силовых полей.

— Как заказывал, – весело доложил Бато. – Крупный культурный и промышленный центр.

— Как называется? – деловито осведомился я и растянул губы в палаческой ухмылке.

Внизу метрах в двухстах мелькали пригороды гигантского гиперполиса.

— Киев, – сообщил пилот, сверившись с надписью на информационном мониторе. – Не повезло.

— Мать твою… – выругался я. – С Киева начинать не хочется.

— Мы, знаешь ли, не в ресторане. Им всем тут недолго осталось, так что днем раньше, днем позже… – успокоил меня Бато. – Решай, кто будет следующим. Мне курс рассчитать надо.

— Москва, – сразу решил я. – Знакомый город. Может быть, будет проще скрыться.

— Добро.

— Ниже давай. Не достаем.

— Не писай, девочка, я улицу подходящую ищу. Не хватало на излете шеи свернуть.

Я открыл рот, чтобы ответить колкостью на «девочку», но слова застряли у меня в глотке. Машина упала вниз. Справа и слева замелькали крыши грандиозных зданий. Под нами раскинулся проспект с мчащимися в пять слоев машинами. Бато виртуозно вплетал замысловатую траекторию полета в угловатый городской рельеф. Мы снизились еще больше и пролетели между ярусами многоуровневой эстакады. Я с трудом преодолел острое желание зажмуриться и заверещать. Скорость корабля уменьшилась до невозможного, и я ясно увидел прохожих. Мужчин, женщин и детей, которые еще двигались, но уже были убиты мною. На секунду мне показалось, что по мановению какой-то очень злобной волшебной палочки мы пришли сеять смерть в наш собственный мир. Здесь все было как у нас. Те же дома, те же улицы, газоны, парки.

— Дай запрос в диспетчерскую, – взвизгнул я.

— Отвали. Я уже все проверил. Кохоны это. Слушай эфир.

Динамики разразились лаем ругательств на английском языке. Языке, почти исчезнувшем в нашем мире.

— Молитесь, бляха-муха, – прошипел Бато. – Высота двадцать пять метров.

Слева и справа я увидел легковые машины, несущиеся по верхним эшелонам эстакад. Водители и пассажиры пялились на крылатое, краснозвездное чудовище, рухнувшее на них с небес. Плазменные струи наших планетарных движков отражались от мостовой, расшвыривая машины и сжигая прохожих. Дорожное покрытие вздыбливалось вслед за нами, оставляя позади три глубокие дымящиеся траншеи.

— Ты убиваешь их! – возмутился я. – Они должны жить и заражать других.

— Ну, извини. – Бато еле заметно пожал плечами. – Попробуем по-другому. – Корабль прыгнул вверх и, взяв крутую горку, помчался к скоплению уродливых серых небоскребов.

На экране заалели отметки перехватчиков. Три звена по четыре аппарата в каждом. Настроены, судя по лихим маневрам, весьма решительно. Один даже отважился пальнуть по нам из крупнокалиберной лазерной пушки. Сверхъестественным образом Бато сумел увернуться. Думаю, ему сильно помогла кибернетика.

— Ничего не получается. Буду уходить, – сообщил Бато и нервно покашлял. – Мне с ними не справиться, у нас и вооружения-то нет.

— К Москве, – приказал я. – Выброси в ближнем пригороде.

Через мгновение Киев скрылся за горизонтом, а перехватчики безнадежно отстали.

— Удачи тебе, Свет, – печально сказал пилот. – И вечная тебе память.

— Спасибо, брат.

— Контейнер оставь мне. Ты и так заразный, а я еще немного полетаю. Пока не собьют.

Спихнутое с коленей ведерко еще не успело упасть на пол кабины, когда ветви деревьев больно хлестнули меня по щекам, а острые щепки впились в пластиковый подголовник кресла. Спустя мгновение защитное поле с треском разнесло несущийся на меня ствол дерева.

Кресло рухнуло на землю. Вслед за ним посыпались куски расколотого векового дуба. Когда все стихло и радужная пелена силового поля растворилась в воздухе, я перевел дыхание и вычурно поздравил себя с мягкой посадкой. Выбраться из деформированного кресла оказалось непросто, но после непродолжительной борьбы оно сдалось. Я встал на ноги и осмотрелся. Разрушения впечатляли. Березовую рощу рассекала просека, усыпанная сломанными ветками. По земле тянулась глубокая борозда вспаханной земли. Из-за какого-то сбоя в бортовом компьютере система направленного телепортирования сработала неточно. Вместо того чтобы нежно поставить кресло на травку, она переместила меня в воздух над лесом. Кроме того, скорость в точке прибытия сильно отличалась от ожидаемого нуля. Спасибо и на том, что она не равнялась скорости космолета. Иначе мой труп находился бы сейчас в земле на глубине гораздо большей, чем заветные тридцать два метра.

Я вытер тыльной стороной ладони поцарапанную щеку. Кровь испачкала рукав. Несколько капель упало на одежду. В таком виде нельзя показываться людям. Даже кохонам. Неширокая прозрачная речушка очень кстати журчала в двух шагах от места посадки. Прохладной водой было приятно умываться. Приведя себя в относительный порядок, я спихнул кресло в ручей, но оно не утонуло, как ожидалось, а закачалось на поверхности, медленно вращаясь вокруг своей оси. Я сплюнул Времени на то, чтобы топить или закапывать упрямую мебель, не было. Нужно было бежать и прятаться. Прятаться и бежать. Интересно, как работает система персонального контроля в этом мире? Если у них все устроено так же, как у нас, тогда меня уже ведут. Ибо когда нечто, выглядящее, как человек, излучающее, как человек, и дышащее, как человек, не имеет персонального идентификатора, это может означать только то, что это не простой человек, а шпион, диверсант или преступник, сбежавший из закрытой зоны. В любом случае он должен быть задержан и допрошен.