Ненужные дети. Прошлое между нами (СИ) - Лена Голд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пробежав глазами по строчкам, я прошу принести рыбу. Машинально облизываю губы, сама не понимая, почему я такая голодная.
— Расскажешь, чего хотел мой отец? — спрашивает Виктор, едва официант уходит. Он щурится, глядя на меня.
— На самом деле я разговаривала не только с твоим отцом, но и адвокатом.
Амиров удивлённо вскидывает брови.
— Не понял. С чего вдруг? Что они опять задумали? А вообще, я против, чтобы ты встречалась с ними. Маша, твое упрямство ни к чему хорошему нас не приведет. Ты же это понимаешь? Очень надеюсь, что ты никакие документы не подписывала.
— Ничего они не сделают, — взяв бокал с водой, делаю глоток. — Они жалеют, Виктор. Твой отец открыто мне сказал, что после смерти Виктории Сергеевны он покинет страну, продав почти все свое имущество. Твоя мама решила все свои салоны, ювелирные магазины подарить Саше с Дашей. Ну и твой отец не стал от нее отставать. Кое-что хочет перевести тебе. И нет, я ничего не подписывала, потому что мне и моим детям от них ничего не надо. А ты… Хочешь или нет — решать только тебе. Мне, честно говоря, все равно. Лезть в ваши отношения я не стану.
Виктор усмехается. Он откидывается на спинку стула и некоторое время смотрит на меня в упор. На его губах появляется что-то вроде улыбки, однако по глазам видно, что ему совершенно не до веселья. Он злится.
Я же пристально смотрю на ямки на его щеках. Так и хочется подойти к Амирову, сесть к нему на колени и, обвив мощную шею руками, поцеловать. С напором, страстью, до тех пор, пока он не сорвется. А потом коснуться пальцем той самой ямки, которая буквально соблазняет. Когда он будет плыть от желания, отказаться от секса, тем самым поиграть на его нервах и эмоциях. Виктор терпеть не может, когда я отталкиваю его от себя после того, как возбуждаю до предела.
А вообще, я ловлю себя на мысли, что в последнее время совершенно не думаю о прошлом. Я наслаждаюсь тем, что происходит в настоящем и меня все устраивает. Дети счастливы. Я — тоже. И думать о том, что произошло несколько лет назад, нет ни времени, ни желания. Да, память не стереть и время от времени перед глазами будут всплывать те картинки из прошлого, или же в голове прозвучат грубые слова Виктора, сказанные на эмоциях, однако, если я буду счастлива, то, думаю, ничего подобного не случится. Доказательства тому — целый месяц, который мы провели вместе. Без каких-либо разногласий. И это при том, что мы так и не купили и не переехали в свой личный дом. Живи мы под одной крышей, так Виктор мне покоя не даст и не позволит выйти из нашей спальни. Он как был тогда страстным, сексуальным, и постоянно голодным, так им и остался. У человека энергии и сил хватает на все!
— Я тебе несколько раз говорил, что давно вычеркнул родителей из своей жизни, Маша.
— Ты можешь говорить что угодно, Виктор, однако сердцу не прикажешь. Какими бы они не были, они — твоя кровь. Вы родные друг другу люди. И да, как Виктория Сергеевна, так и Сергей Владиславович — жалеют о содеянном, но в то же время понимают, что их просьбы простить их — это пустые слова, как для тебя, так и для меня. Поэтому стараются как могут. Думают, что своими подарками смогут хоть как-то смягчить нас и смыть свою вину. Да, это не так. Они ошибаются. Но говорить им это в лицо — смелости не хватает. Не хочу их добивать. Я не такая жестокая. Совесть их бьет по больному каждый божий день. Моего участья не требуется.
— У меня иногда ощущение, что тебе вовсе не двадцать восемь, а целых шестьдесят лет, — очередная усмешка трогает его губы. — Все верно говоришь. Ты права абсолютно во всем. Да, мне больно. Больше от того, что они предали меня. Ударили в спину ножом, а потом начали ковыряться в ране. Но…Что бы они не делали, Маша, я их простить не смогу. Мать жаль, — вскидывает руки, поняв, что я хочу перебить. — Жалость и прощение — это совершенно разные вещи, Маша. Мне иногда кажется, что я не смогу простить родителей даже после их смерти.
Официант приносит заказ. Мы замолкаем, лишь смотрим друг на друга пристально. Будто ведем немой диалог. Я знаю, о чем он думает. И да, он абсолютно прав. Будь у меня такие родители — я бы тоже их не простила.
— Я поняла, — приступаю к еде. — Спорить больше не стану. Обещаю. Делай, как того желаешь.
— Позвоню сегодня отцу, поговорю с ним.
— Адвокат подготовил завещание.
— Очень дешевый ход, если думают, что таким образом я стану с ними разговаривать и плюну на прошлое. Они мне жизнь благополучно испоганили. А я, как последний идиот, повелся.
— С одной стороны мне кажется, что так они признаются свою ошибку. Ну и… Ведь кроме тебя некому им оставлять все свое состояние, понимаешь? Ты единственный сын и…
— На жизнь, на чувства которого им было плевать пять лет назад, — говорит как отрезает. — Пусть отдадут все бездомным детям.
Я лишь киваю, соглашаясь с Амировым.
Больше эту тему не затрагиваем. Мне, честно говоря, все равно, а Виктор постоянно задумчив.
В помещении начинает играть тихая музыка. Вик встает на ноги и, остановившись напротив меня, протягивает руку.
— Станцуешь со мной, любимая?
Я улыбаюсь, кладу свою ладонь поверх его и он сразу же заплетает наши пальцы.
— С удовольствием.
Мы чуть отходим от стола. Смотрю на Виктора снизу вверх, буквально утопаю в его глазах цвета неба. Он, прильнув ко мне, оставляет на моих губах легкий поцелуй.
скольжу по его груди, поднимаясь к плечам, в то же время чувствую, как сильные руки обхватывают мою талию.
— Не думал, что ты так любишь рыбу.
— Что-то меня на нее потянуло, — тихо смеясь, все-таки касаюсь указательным пальцем ямки на его колючей щеке. — Я целый час хочу это сделать.
— Тебя кто-то останавливал? — издает хриплый смешок. — Крышу сносит от твоих прикосновений. От твоего дыхания, исходящего запаха.
— Какого запаха? Чем от меня пахнет? — невинно хлопаю ресницами, будто сама не догадываюсь, о чем он говорит.
— Клубникой. Я специально купил себе точную такую же гель для душа. Маш, я снова предлагаю… Нет, в этот раз настаиваю,
