Взмах крыльев - Эдриан Феникс

Хэзер встретила взгляд Стёрнса. Холодная уверенность протекла через нее, как ледяная река, что замораживала до костей. Он говорил правду.

— Как высоко это уходит?

— Честно, я не знаю, — ответил Стёрнс, качая головой. — Но я думаю, что лучше всего действовать так, будто это идет на самые верха.

Хэзер сделала глоток кофе, ее мысли кружились. Элрой Джордан и Томас Ронин — это Странствующий Киллер. А Данте? Почему одна часть проекта выслеживала другую? Был ли Данте проваленным экспериментом? Помеченный на уничтожение, как она сама? Как Стёрнс?

Но что если он на самом деле тот, кем должен быть — социопат-убийца?

Отодвинув стул от стола, Хэзер встала. Усталость накрыла ее, в глазах потемнело. Она схватилась за край стола, чтобы удержать равновесие.

— Мы обсудим это позже, — пробормотала она, когда зрение прояснилось. — Я найду Данте.

— Подожди пять минут, — торопливо сказал Стёрнс. — Возьми папку. Просмотри ее. — Потянувшись в карман свободной левой рукой, он кинул на стол связку ключей. — Хэзер, пожалуйста.

Она уставилась на ключи, размышляя, не содержит ли папка секреты скрытого прошлого Данте. Если да, то избавит ли это его от мигреней и кровотечений из носа? Спасет ли правда Энни от порезанных вен, лекарств и спецучреждений?

Возможно, подумала Хэзер, поднимая ключи. Она положила их в карман брюк. Возможно, спасет. Стёрнс открыл было рот, но она покачала головой.

— Больше ни слова, Крейг.

Хэзер вышла из тихой кухни в коридор. Ее сумка и ноутбук покоились у стены. Чуть дальше тусклый синий свет лился на потертый ковер возле лестницы у двери. Она услышала слабое бормотание Симоны, когда та говорила со своим братом на быстром музыкальном каджуне.

Хэзер вспомнила Данте, стоявшего в дверном проеме холодильника в «МЯСО НА ЗАКАЗ», упиравшегося руками в косяки, его темные глаза были пронизаны ярко красными полосами; она вспомнила напряжение в его голосе.

Беги от меня как можно дальше.

Идя по коридору, по которому разлился синий свет, Хэзер также вспомнила голову Этьена, качающуюся в окровавленной руке Данте; вспомнила горячее касание губ Данте к горлу, страх и огонь, переплетающиеся в животе; вспомнила удивление в его голосе, когда он произнес ее имя.

Даже если все, что наговорил Стёрнс, правда, Данте боролся с программой, заложенной в его разум. Он любил других, на что не способен социопат. Данте был готов принести себя в жертву ради Джея, это являлось тем доказательством, в котором она нуждалась.

Но голос Ронина скользил сквозь ее мысли.

Ее звали Хлоя. И ты убил ее.

Данте борется сейчас, но было ли так всегда?

Она отогнала сомнения прочь, понимая, что обдумает это в другой раз. Сейчас она была партнером Данте, прикрытием, и не оставит его с Ронином один на один.

Открыв дверь в компьютерную комнату, Хэзер посмотрела на Симону, стоящую на коленях рядом с подключенным к сети братом. Трей отклонился в кресле, его вытаращенные глаза смотрели в потолок, пальцы двигали данные по подсвеченному голубым светом воздуху, пока он искал информацию, которую запросил: Поиск передвижений Элроя Джордана за последние три года.

* * *

Данте-ангел?

Хлоя дергает за наручники, цепь стучит по столбику кровати. Проснись! Папа забрал штору. Данте-ангел, проснисьпроснисьпроснись…

Данте открыл один глаз. Свет отдавался болью в голове. Он снова закрыл глаз. И оказался в MG. Откинув голову на подголовник, потер виски. Внутри машины воняло кровью, бензином и текилой.

— Твою мать.

Что-то твердое вдавливалось в спину Данте. Морщась от слепящего света, он наклонился вперед и потянулся к поясу кожаных штанов. Его пальцы обхватили что-то гладкое и цилиндрической формы, он вытащил это.

Данте уставился на пистолет — девятимиллиметровка, прошептал голос — в окровавленной руке. Дыхание перехватило, когда образы замерцали в его помятой голове. Внезапный приступ насилия — пылкий, неистовый, опьяняющий — пустил его сердце в бешеную скачку.

— Таверна… — прошептал он.

Другая головокружительная последовательность изображений: сломанный бильярдный кий, летящий по воздуху; нож, вонзающийся в его руку; черноволосая женщина, сжавшаяся за баром с маской ужаса на лице; татуировка в виде переливающейся розы.

Вкус горькой крови ЛаРусса.

Пистолет выпал из его пальцев на пол. Данте зажмурился. Дотронулся пальцами до висков. Вздрагивая и напрягая мышцы, он отбросил боль, но образы не исчезали. Как он ни старался, но не смог остановить поток разбитых воспоминаний; не смог контролировать, не смог даже ухватиться за них.

Данте открыл глаза. Флуоресцентные лампы гудели над головой. Он вдохнул запах сырого бетона, плесени и мыла. Но вместе с тем поймал зловоние крови со старой скотобойни.

Боль сковала его разум. «МЯСО НА ЗАКАЗ». Ронин и Этьен. Джей, связанный и подвешенный на мясном крюке. Клыки Ронина, прокалывающие его горло. Хэзер, стоящая на коленях рядом с Этьеном, ее пистолет, приставленный к его груди.

Я знал, что ты придешь.

Ты все еще можешь спасти его, Истинная кровь.

Лжец. Лжец.

— Лжец! — закричал Данте. И кричал до тех пор, пока не выпустил все, что накопилось внутри, пока не очистил разум, пока больше не осталось ни звука. Он резко откинулся на сидение, истощенный, но все еще разгоряченный.

— Эй, приятель.

Данте посмотрел на открывшуюся дверь с водительской стороны. Вон стоял на коленях на бетоне, одним коленом в переливающейся луже масла и воды. Он поднес загрубевшую руку к лицу Данте, длинными пальцами откинул волосы назад.

— Хорошо выплескивать все дерьмо наружу, — сказал Вон низким голосом. — Если оставить внутри, оно начнет гнить.

— Правда? — прошептал Данте, смотря в зеленые глаза бродяги. — Почему тогда я никогда не слышал, как ты кричишь?

Вон фыркнул.

— Внутри ничего нет, парень. Я путешествую налегке.

— Бред собачий.

Рука Вона упала с лица Данте на грудь. Он прижал пальцы к латексной рубашке.

— У тебя доброе сердце, дружище. И поэтому я остаюсь. Без сожалений.

— Откуда ты можешь знать, когда даже я не знаю?

Вон дотронулся пальцем до татуировки под глазом в виде полумесяца. Постучал по ней. Выгнул бровь.

— Ладно, ладно, llygad. Понял.

Вон убрал руку с груди Данте, но тот поймал ее и скрестил свои пальцы с пальцами Вона. Данте нагнулся и поцеловал его. У бродяги был вкус дыма и дорожной пыли. Он слушал равномерное биение сердца Вона, и его мысли вернулись к Люсьену, к вкусу его крови, к звуку песни, льющейся в нем — Данте попытался заблокировать все мысли о Люсьене, но было слишком поздно.