Хочу быть лошадью: Сатирические рассказы и пьесы - Славомир Мрожек

Мать. А разве могла я говорить тебе об этом раньше? Я? Твоя мать? Но теперь, когда ты решаешься на безумный шаг, когда ты хочешь уйти, я считаю своей обязанностью сказать тебе об этом, хотя мне это и не легко. Да, я хочу тебя удержать, но только для твоего же блага, поскольку у тебя нет таланта.

Скрипач. Лжешь, лжешь намеренно, это твоя месть за мой бунт! Я не верю тебе, что у меня нет таланта, как не верил тебе когда-то, когда ты мне внушала, что я гений.

Мать. Значит, тебе не нужна правда только для того, чтобы мне не верить, чтобы отвергать все, что я тебе ни скажу. Чтобы мне перечить. Ты капризный, ужасный, непослушный ребенок.

Скрипач. Но я гений.

Мать. Как это, еще недавно ты им не был, а сейчас вдруг стал?

Скрипач. Это мое дело. Впрочем, гений я или нет, но я кузнец своего счастья. Я не поддамся, я освобожусь, я отсюда уйду!

Мать. Никуда ты не уйдешь!

Скрипач. Так будет (слышно ржание лошади). Мать. Что это?

Скрипач (глядя в окно). Императорский жеребец. Оруженосцы подводят его к дому. Он уже оседлан. Оруженосцы держат его на коротком поводке, возле морды. Ах, как он приседает, выбрасывая перед собой передние копыта… Великолепное, благородное животное.

Мать. Ты что, сошел с ума?

Скрипач. Сама посмотри, если не веришь (конское ржание).

Мать (выглядывая в окно). Откуда он здесь взялся? Скрипач. Ну что?

Мать. Здесь, перед моим домом?

Скрипач. Это император, сам император прислал его за мной. Коня и свиту (конское ржание). Ну, довольно. У меня нет времени.

Мать. Уходишь?

Скрипач. Уезжаю. Пешком ходят простолюдины. Мать. Покидаешь меня…

Скрипач. …Верхом на лошади. Меня ждет император.

Мать. Ха, если император… (Слышны фанфары.) Скрипач. Уже подают мне сигнал.

Мать. Разве ты должен?

Скрипач. Я хочу, мама.

Мать. Твоя воля… Возьми шарф, сегодня холодно. И не скачи галопом, а то простудишься…

Скрипач. Ничего со мной не будет (фанфары). Опять зовут.

Мать. Я всегда боялась, что тебя у меня отнимут. Ты был мой, но вечно это продолжаться не могло. Такого человека, как ты, нельзя иметь только для себя. Твое величие забирает тебя у меня.

Скрипач. Так значит, ты понимаешь, мама, что я должен ехать? А теперь прощай.

Мать. Не забывай меня.

Скрипач. Никогда (хлопанье двери. Быстрые шаги вниз по лестнице. Хлопанье входной двери. Фанфары. Удаляющийся топот конских копыт).

Мать. Вот я и осталась одна…

ЧАСТЬ III

Шум публики перед концертом.

Директор филармонии (начинает речь. Шум затихает). Уважаемые граждане, отцы города, гости. Дамы и господа, а также ты, дорогая молодежь. Мы собрались здесь, чтобы отметить юбилей нашего города. Эта годовщина наполнена высоким и многогранным значением. Urbs urbis, civitas — civitatis. Когда наши предки оставили лесные и полевые пределы, чтобы основать городскую общину, какие цели их вели? Безусловно, нарождающийся дух, spiritu — spiritus, подсказал им этот принципиальный шаг по пути к полной реализации рода человеческого, gens humana. Я не хочу этим сказать, что пастухи и оратаи в догородской период не заслуживают нашего уважения. И тем не менее только город, наш город, дал начало настоящей цивилизации. Только в стенах города, нашего города, отделившись от естественного мира, не зависимый от природы человек впервые встретился с другим человеком без посредничества стихий. Уже не совместная борьба с природой, но торговля и ремесла, наука и администрация стали основами человеческого общения. Природа полностью отступила перед человеком, и общество стало, — если так можно выразиться, единственной естественной средой. А что является вершиной этого процесса? Ответ я вижу здесь, в этом зале. Так вот, вершиной этого процесса, окончательным триумфом над косностью природы является… (Шум в зале.) Да, да, вы угадали, уважаемые дамы и господа!.. Является искусство. Не то, которое вначале стонало в ярме религиозных предрассудков и примитивных страстей, служило магическим верованиям и предрассудкам непросвещенного разума или зову крови. Но искусство, наконец освободившееся, чистое и самодостаточное, служащее лишь самому себе, искусство не сакральное, но святое, дух духом оплодотворяющее, если так можно выразиться. Чистое искусство, или квинтэссенция рационализма. И если мы через минуту услышим концерт (произносит название концерта) в исполнении нашего молодого виртуоза, то это будет больше, чем обыкновенный концерт. Это триумф духа над материей, триумф вечного города над уходящим варварством (продолжительные аплодисменты). Как хорошо нам, когда мы встречаемся здесь, под сводами вот этой нашей святыни, если мне позволено так ее назвать, ибо слово «святыня» относится к устаревшему словарю, словарю составленному, nota bene во времена религиозного культа, во времена, когда культура являлась светской религией, если можно так выразиться. Этот молодой жрец… то есть вовсе не жрец — пожалуйста, обратите внимание, что это только сравнение, но совсем не одно и то же, — будет посредником между вами и божеством чистого искусства, которое отнюдь не является божеством. Сосредоточимся и, сосредоточившись, примем участие в этом богослужении, которое, упаси боже, не является богослужением, а только напоминает богослужение. Ибо, как я уже сказал, здесь нет места для всякой трансцендентальности[3], а человек будет лишь выражать себя во славу человека, то есть вашу славу, дорогая публика, а при случае и мою. Сосредоточиться же вам будет легко, потому что вы уже сосредоточены, здесь, в этом зале. Уважайте культуру, и она будет уважать вас. И у вас не будет с этим больших трудностей, потому что вы люди культурные (аплодисменты). Да, культурные. В этом нет ни малейшего сомнения. Это видно с первого взгляда. Об этом свидетельствует ваше платье, в частности платья женщин. Достаточно посмотреть на восхитительную беличью накидку во втором ряду… (аплодисменты). Хотя я колеблюсь, не отдать ли пальму первенства вон тому великолепному норковому палантину в третьем ряду… (Шум восхищения «а-а-а»… и аплодисменты), чтобы оценить уровень. Достаточно втянуть в себя запах мыла и духов, которые здесь разносятся, чтобы сразу понять, какую непримиримую войну вы объявили грязи и плохим запахам, этим неизбежным продуктам природы, то есть самой природе. Но не только одежда и запахи говорят о вашей культуре. Об этом прежде всего свидетельствуют ваши лица, потому что уже заранее на них появляется выражение восторга, хотя концерт еще не начался. Например, у этого господина в первом ряду (аплодисменты). Итак, все складывается как надо. Восторженная публика, вдохновенный исполнитель и возвышенная музыка — все это вместе составляет гармоническое единство. Мы можем быть уверены, что сегодняшний концерт удастся на славу. Мы можем ожидать, что нас ожидают неожиданные впечатления. А теперь я передаю голос музе (произносит название произведения). Маэстро… (Бурные аплодисменты и овации. Потом минута тишины перед началом концерта и первые такты. Через некоторое время…)

Мясник (раньше Паганини). Можно?

Скрипач. Не мешайте.

Мясник. Я принес…

Скрипач. Я вам сказал, не мешайте. Разве вы не видите, что у меня концерт?

Мясник. Ну тогда я подожду (пауза. Концерт продолжается). Кх-кх (откашливается, но Скрипач не обращает на него внимания). Ну и жарко же сегодня.

Скрипач. Вы еще здесь?

Мясник. Я принес…

Скрипач. Обратитесь, пожалуйста, к моей матери. Она внизу. Мама, мама, к тебе пришли.

Мясник. Но внизу никого нет.

Скрипач. Тогда приходите, когда моя мать будет дома.

Мясник. Но я принес…

Скрипач. Потом, потом, в другой раз.

Мясник. Но я принес…

Скрипач. Давайте на этом закончим, у меня нет времени, у меня концерт, я не буду с вами разговаривать, я играю!

Мясник. Но я принес печенку.

Скрипач. Что такое? (Скрипка смолкает.)

Мясник. Печенку, потому что легких сегодня нет. Легкие будут завтра.

Скрипач. Что это?

Мясник. Ну как что, печенка…

Скрипач. Сырое мясо?!

Мясник. Свежайшее!

Скрипач. Немедленно заберите.