Комендантский час (сборник) - Эдуард Хруцкий

– Свободно? – Не дожидаясь ответа, паренек поставил кружки на стол и присел осторожно, словно кот.

– А может, у меня занято? Может, я подругу жду, к примеру, – Мишка, прищурившись, в упор поглядел на парня, – тогда как, а?

– Тогда я уйду, ты чего, уйду я. – Парень отодвинулся вместе со стулом.

– Ладно уж, сиди. – Мишка полез в карман, вытащил тридцатку. – Ну, в железку зарядим?

– С тобой-то? Нет. С тобой пусть другие играют.

– По маленькой, чтоб время провести.

– Не буду.

– Не знаешь ты закона, сявка. Когда тебе деловой говорит, все исполнять надо. Запомни: в блатную жизнь вход рупь стоит, вошел туда – исполняй закон, тогда в авторитете ходить будешь.

– Так я всегда. Как кликуха-то твоя будет? Может, я слышал.

– Червонец я. Мишка Червонец.

– Как же, – в голосе парня послышались уважительные нотки, – много слышал от старших. Говорили, что вы по самому краю пошли.

– Говорили, – Мишка выплеснул в рот остатки водки, лениво пожевал картошку, – они много чего говорят. Сами падаль жрут, а нам завидуют. Значит, так, – он вынул из кармана скомканные деньги, – организуй выпить, закуску, ну, пива, конечно.

– Это мы в момент, прямо сейчас.

Парень метнулся к стойке, о чем-то зашептался с буфетчицей, показывая на Мишку. Минуты через две он вернулся, присел у стола:

– Сейчас все будет в лучшем виде.

– В компанию не примете? – спросил кто-то.

Мишка поднял глаза и увидел Сутулого.

– Садись.

– Спасибо. Ну, как там? – Сутулый обратился к пареньку.

– Все сейчас принесут, Сергей Сергеевич, вот Червонец гуляет.

– Ладно, потом я отвечу. Здорово, Михаил. Не признаешь?

– Теперь я тебя, Фомин, признал. А тогда нет, больно исхудал ты, что, чахотка бьет?

– Она. Врачи говорят: питаться лучше надо. Да где там… Каждую копейку горбом выбиваешь, прямо чистый лесоповал. – Фомин вздохнул, потянулся к кружке.

– Что-то я тебя на повале-то не видел, – ехидно сказал Мишка, – ты больше в нарядчиках придуривался.

– Кто как может, Миша, кому какая жизненная линия.

– А что ты меня пасешь, чего твои за мной бегают? Может, ты для МУРа стараешься?

– Ты меня за стукача держал когда разве? Нет. Мне мальчики мои сказали, что есть у тебя золотишко. Вот я прицениться и хотел. Может, сторгуемся?

– Может.

– Так покажи.

– Прямо здесь? – насмешливо спросил Костров.

– Зачем здесь, можем выйти.

– Золото есть и камни, только я им цену знаю.

– Про цену сейчас разговора нет. Слушок прошел, будто ты с каэрами спутался, у Резаного в банде был.

– Слушай меня внимательно, Фомин, – твердо сказал Мишка, – я сейчас и тебя и твою шестерку шлепну и уйду. – Он выдернул из-под пиджака пистолет. – На мне крови много, чуть больше, чуть меньше – роли не играет.

– Погоди, погоди, спрячь примус. Ты меня знаешь, а я тебя. Живи как хочешь, я тебе не судья, я о другом: есть товар – возьму, нет – разошлись. Годится?

– Добро. – Мишка сунул пистолет в карман, огляделся и вытащил кожаный мешочек. – Гляди, Сергей, вот что имеем. – Он вытряхнул на ладонь осыпь.

Фомин весь подался вперед, стараясь получше рассмотреть. Мишка подержал ее немного и опять положил в мешочек.

– Большой цены вещь, – хрипло сказал Фомин, – у меня таких денег нет.

– Это точно, – Мишка покосился на пацана, услужливо расставлявшего на столе закуску и водку, – мне клиент с копейкой нужен. Есть у тебя такой?

– Найдем.

– Только ты помни: я к любому не пойду. Что за человек?

– Человек тебе хорошо известный. Володя Гомельский.

– Идет, – равнодушно ответил Мишка. Если бы кто знал, чего стоило ему это равнодушие! Ему хотелось кричать от радости. Он даже глаза опустил, чтобы Фомин, не дай бог, не прочитал в них эту его радость. – Ну давай, – Мишка поднял стакан, – выпьем, Серега, за жизнь нашу, копеечную жизнь.

– Давай, – Фомин протянул стакан, чокнулся, – только копеечная она не для всех. Ты вот…

– Давай пей, – Мишка выпил стакан залпом, сморщился, отхлебнул пива.

– Ты, Мишка, – наклонился к нему Фомин, – скажи мне, какой мне интерес выйдет. Я тебя с Володей сведу, ты ему камни, он тебе деньги, а мне?

– Тебе, – Мишка задумчиво повертел в руках стакан, – польза тебе будет. – Он сунул руку в карман, увидев, как при этом беспокойно забегали глаза у Фомина. – Не бойся, вот, – он положил на стол две золотые десятки, – бери аванс. После дела еще три.

– Широкий ты парень, Червонец, люблю тебя, как брата люблю.

– Это потом. Когда Володю увижу?

– Сегодня в семь. Как найти тебя?

– Здесь. Хотя нет. Я в одном и том же месте появляться не люблю. Сквер на Миусской знаешь? Там площадка детская есть, вот на ней буду в песочек играть. Ну, гуляйте, а я пойду.

– Так в семь?

– Точно. Только скажи Володе, что я на Тишинке этим заниматься не буду. Пусть другое место ищет. Когда мы с ним дело уладим, я тебе три червонца отдам, да и по мелочи кое-что у меня есть, на это у тебя денег хватит. Мне надо в Ташкент подаваться, а то климат у вас тут для меня неподходящий. – Мишка встал, кивнул Фомину и вышел из пивной.

Он бежал по коридору мимо сотрудников, изумленно оглядывавшихся на него. Остановился только у двери приемной, толкнул ее и, переводя дыхание, спросил у Осетрова:

– Где?

– Занят.

– Доложи, срочно!

Осетров из-за очков внимательно посмотрел на Игоря и, видимо, понял, что просто так человек из бригады Данилова не ворвется в приемную в таком виде.

– Подожди.

Он скрылся за дверью кабинета и сразу же вышел обратно.

– Ждет.

Игорь рванул дверь и не глядя, не узнавая тех, кто сидел в кабинете начальника, почти крикнул:

– Есть Гомельский!

– Что? – Начальник приподнялся. – Где?

– Через два часа будет у Мишки на квартире.

Только теперь Игорь смог разглядеть сидевших за столом людей. Это были Муштаков, Парамонов и Серебровский.

– Ладно, садись! – приказал начальник и кивнул Серебровскому: – Продолжай.

– Из пивной Фомин поехал в Первый Казачий переулок, зашел в дом три, во дворе. Дальше мы его не повели, боялись расшифроваться. Пробыл он там минут десять и поехал к себе на Маросейку, адрес есть в деле. Один из сотрудников следил за ним, а другие остались в Казачьем. Проверкой установлено, что в доме три, квартира два, у некоей Силиной, гримерши театра, проживает артист Сахаровский Владимир Георгиевич, эвакуировавшийся из Минска и работающий во фронтовой актерской бригаде. После предъявления фотографии Гомельского домоуправу оказалось, что Гомельский и Сахаровский – одно и то же лицо. В восемнадцать тридцать Фомин вышел из дома и поехал на Миусскую. Там он встретился с Костровым, поговорили они минут десять и разошлись. Фомину удалось остановить машину-полуторку и упросить шофера подвезти его. Номер машины МА17-47. Шофер допрошен. Фомин приехал в Казачий и пока находится там. У меня все.

– В общем, ситуация проясняется. – Начальник посмотрел на часы и повернулся к Муравьеву: – Так ты говоришь, что Гомельский будет у Кострова в двадцать два часа?

– Да, Зоя сообщила.

Минуту начальник раздумывал. Надо было принимать решение, как поступить: брать Фомина и Гомельского в Казачьем или на квартире у Зои.

– Какие есть мнения?

– Разрешите, – встал Муштаков. – Фомин и Гомельский под наблюдением, уйти они не смогут, мы блокировали переулок. Я думаю, их надо брать у Зои.

– Почему?

– Мне кажется, они не те люди, чтобы заплатить такие огромные деньги. Помните, Гомельский занимался «разгонами»? Так вот, они попробуют это и сейчас. Тут мы их всех и возьмем.

– Логично, – сказал Серебровский, – только ведь они характер Мишкин знают, оружие видели…

– Я тоже за квартиру Зои, – перебил его Муравьев.

– Ну что ж, начинаем. Блокируем квартиру. – Начальник поднял телефонную трубку.

В этот вечер город продолжал жить своей обычной жизнью. В восемь часов закончился последний сеанс в кино, люди должны были до комендантского часа успеть домой; работали заводы, в магазины подвозили свежевыпеченный хлеб, его завтра утром раздадут по карточкам; кончилась третья смена в школе, радио передавало очередную сводку Совинформбюро. Все было как всегда, и никто не заметил, как появились и исчезли в Большом Кондратьевском переулке люди. Одни скрылись в проходных дворах и подъездах, в чахлых палисадниках, другие встали на трамвайной остановке, несколько молодых парней в летной форме с девушками в ярких платьях пошли по переулку. Никто ничего не заметил, все было буднично, обычно.

– Ты, наверное, считаешь меня сумасшедшим? – Володя посмотрел на Фомина изучающе. – Такие деньги отдать этому уркагану! Я что, печатную фабрику открыл?

– Мишка парень горячий, потом оружие… Баба эта.

– Ну и что, выпьем. Ему нальем из нашей бутылки. А когда он закосеет, я скажу, что деньги в портфеле, спрятаны в тайнике во дворе. Ты пойдешь за портфелем и откроешь дверь. Андрей и Лешка в форме войдут, ну тут обыск, изъятие…