Любовь сильнее меча - Андрей Легостаев

Меч Линксангера был выбит из рук и покатился глухо стуча по доскам настила к краю моста, упал вниз.

Радхаур замер, последним взглядом уставившись в глаза обезоруженному врагу. Что он в них хотел увидеть? Он сам бы не смог сказать, но жаждал прозреть в них ответ на свой какой-то вопрос, который был не в силах облачить в слова.

— Ты сейчас умрешь! — выцедил убийца Вольфангера.

И тут, как всегда в жуткой ситуации, герцог придумал, что делать.

— Пусть! — выкрикнул Линксангер. — Но ты не когда не увидишь больше свою Марьян! Ты даже не узнаешь ее, если и найдешь! Она заколдована, и кроме меня никто не сумеет снять чары!

Герцог рассмеялся, жалея в душе, что его слова ложь, что он действительно не наложил на Марьян какое-нибудь сложное и сильное заклятие. И, с огромным трудом, через неведомо кем поставленное сопротивление, послал мысленный сигнал Дайрону, чтобы забирал немедленно Марьян и Крафф и уходил по подземной реке в Бервуд.

Гурондоль блеснул в последнем ударе, Линксангер чуть привстал на носках, будто хотел подобно птице вспорхнуть вверх, но был подбит на взлете.

— Я буду отомщен! — прохрипел он.

Радхаур выдернул меч. Герцог, зажимая рукой рану, сделал несколько шагов назад и рухнул с моста.

Одновременный выдох облегчения вырвался у Этварда, который хотел его сдержать, и у Ламорака, который своих чувств сдерживать не собирался. На лице Гуула, казалось, ничего не отражалось.

— Молодец! — довольно крякнул сэр Таулас. — Но можно было закончить все и раньше…

Радхаур подошел к краю моста и осторожно посмотрел вниз.

Тинные гнилушки, разорванные упавшим телом, вновь затягивали черную дыру воды, накрывшей Линксангера.

С окровавленным мечом в руке Радхаур подошел к воротам и ударил в них кулаком.

— Ваш хозяин мертв! Открывайте ворота! Мы заберем Марьян и уйдем, иначе возьмем замок штурмом!

Молчание было ему ответом.

Он повернулся к отряду и махнул рукой, чтобы штурмовали. Ворота, как он прикинул, будет не так и трудно просто разнести в щепы. Но это не его работа, он отошел в сторонку.

Дайрона словно стукнул невидимый молоток в затылок — приказ, посланный гибнущим Линксангером означал одно, трудно не понять: немедленно уходите!

Он встал и распахнул дверь в комнату, где находились две, оставленные под его охрану, женщины.

Черноволосая красавица с нездешними чертами лица лежала на огромной постели, закрыв глаза. Крафф маленькими глотками пила вино из высокого серебряного кубка.

— Все, — сказал Дайрон, — нам надо убираться отсюда как можно быстрее.

Крафф залпом допила вино, поставила кубок на стол и встала, готовая следовать за своим телохранителем.

Марьян лежала, словно не слышала обращенных к ней слов.

— Вставай, ты! — грубо приказал ей Дайрон.

Она не шевельнулась.

Он подошел, схватил ее за плечо (наверняка на нежном теле останутся синяки) и попытался поднять.

— Убей меня, — произнесла она, не открывая глаз.

— Идем! Мне приказано доставить тебя в замок моего хозяина и я сделаю это.

— Я никуда не пойду! Сейчас придет Радхаур, я жду его.

— Ждешь его! — воскликнула Крафф. — Да ты спала с Линксом, твой Радхаур просто заколет тебя мечом и будет прав. Или отправит в трактир на потеху заезжим рыцарям! Идем, и тебя никто не обидит.

— Пусть лучше меня заколет мечом любимый! — простонала Марьян с болью. — Я никуда не пойду.

Марьян не понимала, почему вообще жива после того, что произошло. Она больше не нужна, оскверненная, Радхауру. Значит, ей не зачем жить, значит, должна открыться старая рана в груди.

— Да чего я еще буду разговаривать! — воскликнул Дайрон, схватил Марьян за талию и легко перекинул через плечо. — Пошли, Крафф, время дорого!

Марьян хотела отбиться, но Дайрон раскрытой ладонью снизу вверх шлепнул без всякого почтения ее по лицу и она больно прикусила язык.

Боли она боялась, а у него огромный меч на поясе и тяжелые, с поросшие черным волосом пальцами, кулаки. Она не боялась смерти, но ей жутко было представить, что ее начнут избивать — кулаками или ногами в тяжелых сапогах.

И от страха грядущей боли она потеряла сознание, проблеском мысли понимая, что это — самый лучший сейчас выход. А еще лучше было бы умереть.

Крафф распахнула дверь и осторожно выглянула в коридор — никого. Они быстро прошли по коридору, спустились по лестнице, вошли в неприметный закуток — тупик тупиком.

Дайрон нажал секретный выступ и каменная стена подалась назад и вбок.

Он, с пленницей на плече, первым ступил на крутую винтовую лестницу металлом ступеней отзывающейся на каждый шаг. Пропустил Крафф и, потянув на себя тяжелый рычаг, затворил потайную дверь. Выругался, что забыл факел, но в темноте продолжил движение вперед, держась рукой за перила.

Спустившись, он положил Марьян прямо на камни и начал ощупью искать связку факелов — он видел их у стены, когда они с Крафф и Берангером прибыли сюда. Найдя их наконец, он вынул огниво, запалил два и один факел протянул Крафф.

Они стояли на узкой и не очень длинной площадке. К каменным кольцам, вбитым в камень, было привязано три лодки.

— Садись в эту, — сказал он Крафф и поднял бесчувственную Марьян.

— Ламорак, останься со мной, мне нельзя переступать порог этого замка.

Ламорак резко придержал коня. Все его спутники мчались на штурм замка.

— Они справятся без тебя, — добавила Дапра. И, точно извиняясь, улыбнулась:

— Мне страшно оставаться одной.

Ламорак кивнул.

— Я ничего не боюсь! — воскликнула повелительница драконов. — Ты не подумай! Но одно дело шептаться с деревьями и командовать драконами, а совсем другое…

— Женщина должна бояться, — сказал Ламорак. — А мужчина — должен ее защищать. Я никому не дам тебя в обиду!

Он спрыгнул с коня и подал ей руку.

— Пройдемся немного?

Они не спеша дошли до замка. Ворота были распахнуты, изнутри доносились крики и стоны раненых. Счастливый день для сэра Тауласа.

Ламорак уселся на цепь подъемного моста, взор его непроизвольно устремился в распахнутые ворота, но ничего он там не увидел.

— Ты обиделся? — спросила Дапра.

— Ты знаешь, — медленно и слегка легкомысленно, хотя это было очень важно для него, сказал Ламорак, — я не совсем такой, как Радхаур. Я не бегу от опасности. Но и не ищу ее как он. Мне иногда кажется, что он…

— Что он?

— Да нет, ничего… — Ламорак вздохнул. — Ты, наверное, устала, Дапра, — всю ночь в седле.

— Что ты?! Я привычная. Когда у драконов любовная пора, я по пять дней, бывает, не сплю. Или ты меня гонишь?

— Глупая… — Ламорак взял ее ладонь руками. — Я тебя люблю.