Бегом на шпильках - Анна Макстед

Заливаюсь краской, подбегаю и обнимаю его.

— Нахал! Это был Энди, мой новый жилец. Какой чек?

— Твое выходное пособие, солнышко. Зарплата за три месяца — все до последнего пенни.

— О господи! Я об этом даже не думала!

— Интересно, почему меня это не удивляет?

— Наверное, потому, что ты самый умный?

— Наверное.

Мы улыбаемся друг другу.

— Даже не верится, — говорю я. — Я причинила тебе столько неприятностей, постоянно портила тебе жизнь, делала все шиворот-навыворот, выставила весь наш отдел полными тупицами, и ты все равно приходишь сюда… постой-ка, а разве ты не должен сейчас быть на работе?

— Я взял выходной. Хотел убедиться, что ты не переживаешь экзистенциальный кризис. Первый понедельник безработного всегда связан с риском депрессии.

— О, Мэтт! В свой выходной день! Ты просто ангел-хранитель!

— Тогда уж лучше — добрая фея.

— Прости меня, пожалуйста, — говорю я. — Знаю, я постоянно так говорю. Но сейчас я абсолютно серьезно. Я в огромном долгу перед тобой. Надо было меня просто уволить.

Мэтт отмахивается от моих благодарностей.

— Я напомню тебе о твоем долге потом, когда ты станешь богатой и знаменитой. Обещаю. А пока — напишу тебе хорошую рекомендацию. Ты уже организовала себе какую-нибудь работенку? — Кивает в сторону «Вог». — Или решила вести праздный образ жизни?

— Э-э. Нет и нет. Я просто подумала, что мне надо взять за правило каждый день, в 9:00, ходить в газетный киоск. Ты же знаешь — я не могу жить без правил.

— Молодец. В общем, у меня для тебя кое-что есть.

Он извлекает из рюкзачка какой-то конверт.

— Хочу, чтобы ты привела это в божеский вид. Пары дней хватит? И еще, как только Стивен вернется на работу, — где-то через пару недель, господи, скорее бы, — у него наверняка тоже что-нибудь для тебя найдется.

— Я даже не знаю, как тебя благодарить! Он так быстро возвращается на работу? Здорово! Надо же, как оперативно он идет на поправку! Так он все еще в каталке или уже нет?

— Уже нет. Хотя, если бы это зависело от него, он до самой смерти просидел бы в этом ужасном кресле, целыми днями листая глянцевые журналы. Физиотерапевту пришлось чуть ли не силой вытаскивать его оттуда.

Прикусываю губу. Я не уверена, можно ли смеяться над подобными вещами.

— Постой-ка. У меня есть подарок для Стивена.

Бегу в гостиную, хватаю «100 шикарных интерьеров» и вручаю книгу Мэтту.

— О, господи, — вздыхает он. — Теперь его точно оттуда не вытащишь.

Вся сияю.

— Мы с Белли хотим сводить тебя куда-нибудь, — нам ведь лишь бы надраться, правда? — так что надо что-нибудь такое организовать.

— Обязательно! Но… мы ведь все равно будем видеться, правда? Как друзья?

— Мы с Падди всерьез настроены надоедать тебе до конца наших дней, — говорит Мэтт торжественно.

Снова обнимаю его.

— Мэтт, я заглажу свою вину, обещаю. Я знаю, уже слишком поздно, и для тебя, и для отдела, но, мне кажется, я теперь знаю, что со мной было. И я хочу исправиться. Так что тебе не будет за меня стыдно, если ты дашь мне рекомендацию.

Мэтт бьет в ладоши, — так, словно прихлопывает муху, — и говорит:

— Перестань, прошу тебя, не надо. — Пауза. — И что же было с тобой «не так»?

Чувствую себя ужасно неуютно. Я очень уважаю этого человека. И хочу, чтобы он уважал меня. Мне не хочется, чтобы меня ставили в один ряд с Мел. Она уже во всем этом по уши. Я же пока барахтаюсь. И потому, немного помявшись, говорю:

— Женские проблемы.

— Все, дальше выспрашивать не буду, — Мэтт разочарован.

Остаток дня тружусь над пресс-релизами, которые принес Мэтт, и мысленно благодарю его за каждую подаренную минуту. Трижды меня отрывают от работы. Первый раз — Крис, который звонит сообщить, что вечером Пирс Аллен приедет встретиться с их группой, так что: «Вот так, подруга, похоже, все путем».

Он не спрашивает, когда мы увидимся, и мне кажется, что у него просто какая-то патологическая антипатия к планированию. А еще мне приходит на ум, что у меня самой, наоборот, патологическая антипатия к бесплановости.

Вторым позвонившим оказывается Мел. Слушаю ее мягкую шепелявость и представляю, как она стоит, навостривши ушки, в ожидании интригующей истории. Но на самом деле, судя по голосу, она чем-то ужасно расстроена.

— Натали, я не знаю, что делать! Как я буду без тебя? Тебе же нет равных в пиаре!

Что?! И это после того, как я выставила ее анорексиком и подтолкнула компанию на то, чтобы ей оплатили визит к диетологу? Я-то предполагала, что именно поэтому она вела себя со мной так холодно на прошлой неделе.

— Правда? И тебя не смущает ни статья в «Санди»… диетолог?

— Да ты же сделала меня знаменитой, Натали! Кому какое дело до того, что там наговорил этот глупый докторишка? А что до той пищевой тетки, то ее ведь совсем не обязательно слушать! Если им вздумается меня взвесить, я просто выпью накануне тонну воды! Мне сейчас гораздо важнее, как ты себя чувствуешь. Бедняжка! Как ты вообще? Наверное, это так ужасно — лишиться работы. Да? — добавляет она с надеждой в голосе.

— Действительно, ужасно, — отвечаю я, не желая ее разочаровывать. — Правда, кое-какая работа у меня сейчас есть.

— Ой, как здорово! — восклицает она неубедительно. — Хотя… знаешь что? Мы виделись с Тони в эти выходные… он такой зайчик!.. а с тобой мы толком не общались уже целую вечность. И вот я подумала, а было бы здорово, если б ты, я и Тони сходили куда-нибудь втроем, просто поболтали. Завтра вечером я не танцую, так что удобнее сделать это именно завтра, можно придумать что-нибудь веселенькое: например, покормить уток в Гайд-парке!

Консультируюсь со своим девственно чистым ежедневником и, не обнаружив ничего более интересного, соглашаюсь.

Я тронута ее заботой. И еще, мне тепло от благородства и щедрости Мэтта. Единственный, кто портит общую картину, пиная мой песчаный замок, — это Бабс. Любой бы на ее месте давно уже позвонил: узнать, как там Энди. Но она не звонит, и я невольно начинаю чувствовать, что меня просто использовали. Она суетилась и ворковала, покуда я все-таки не купила себе новое платье. Но теперь, когда покупка состоялась, улыбка стерта с лица, и она как ни в чем не бывало продолжает спокойно подпиливать ногти. Я все еще переживаю по этому поводу, когда раздается телефонный звонок.

— Да? — говорю я с надеждой.

— Натали?

— Да.

— Это Энди.

Три минуты спустя я кладу трубку и хмурюсь про себя. Все мужчины, кого я знаю и люблю, — Тони, папа и даже Крис, — не помешаны на еде. И это мне по душе. Они питаются тем, что есть. В их хозяйстве не держат кулинарных книг, где перед названием каждого блюда ставится рейтинг. Их совершенно не интересует меню: для них гораздо важнее популярность ресторана. Так почему же Энди вдруг оказывается такой девчонкой? Он звонил с работы: предложил присоединиться к ним с другом на «ужин» в моей квартире! Не прошло и суток, как вселился, а смотрите-ка: уже устраивает ужины! Я не хотела показаться невежливой, так что пришлось согласиться. Чувствую себя гусыней, которую собираются пустить на фуа-гра. Даже мама не смогла бы распланировать лучше. Отправляюсь на упреждающую пробежку вокруг парка. А возвращаюсь в настоящий хаос.