Отцы Ели Кислый Виноград. Первый лабиринт - Фаня Шифман

Тимми разрабатывает разные варианты. Когда закончит, сможем это и на патентование представить! Конечно, закрытый патент… – понизил Миней голос. – Мы с Тимом тебе потом всё расскажем!" – засуетился босс. – "Между прочим, – заметил Тим со странной усмешкой, – опробовать следующий вариант я хотел бы на "Цлилей Рина"!.. Посмотрим, как они задёргаются!" – и Тим ослепительно улыбнулся Арпадофелю.

Офелия во все глаза глядела на Кобу, о котором ей Тим столько рассказывал. Она и раньше видела его, даже, кажется, как-то сидела рядом на концерте в "Цедефошрии", но тогда он был никому не известным в Эрании человеком, разве что паре-другой высокопоставленных элитариев из группы "Доберман". Она раздумывала, стоит ли взять у него интервью, или дождаться более подходящего момента. Тим как-то обмолвился, что Коба Арпадофель – фигура, которая лучше всего смотрится в мягком освещении полутеней. Ладно, у неё уже и без того материала – на пару-тройку колонок в "Бокер-Эр". Близнецы восторженно кивали, хотя не понимали, о чём разговаривают между собой уважаемые коллеги их daddy. Лица мальчишек раскраснелись, они радостно поглядывали то на Мезимотеса, то на Арпадофеля, то на Тимми, потом переводили торжествующий взор в центр Лужайки, стараясь отыскать глазами своих родителей. Ну, будет чем похвастать и приятелям, и предкам!.. А сестрица… пусть завидует!.. Тут Галь нечаянно поймал оценивающий и заинтересованный взгляд знаменитой журналистки, который она время от времени кидала на него с братом. Он вспыхнул, жар поднимался от низа живота, где что-то аритмично пульсировало, и покрыл его лицо до лимонно-белокурых корней крашеных в разные цвета волос. Взглянув на брата, он понял, что тот испытывает те же ощущения, и ему они кажутся скорее возбуждающими, чем комфортными.

Но в этот момент Тим взглянул на близнецов и как будто вычислил их ощущения. Он тут же постарался в присутствии Мезимотеса и Арпадофеля напустить на себя строгий вид: "Запомните, зайчики мои! О том, что мы тут говорили, никому ни единого слова! Поняли?" – "Поняли… Но не поняли, о чём вы говорили! Вся эта техника… ну её…" – заикаясь, пробормотал Гай. А Тим продолжал тем же строгим тоном: "Это оч-ч-чень важ-ж-ж-но! – и незаметно подмигнул Офелии, та в ответ понимающе усмехнулась. – Можете сколько угодно хвастать о том, что были приглашены на боссо-мангал. Но о наших задумках – никому ни слова. Даже слово фелиофон забудьте! От этого зависит наш успех!" Мезимотес улыбнулся и спокойно проговорил, обращаясь к Тиму: "Не волнуйся! Мальчики умные, они всё понимают.

Они будут молчать! Правда, ребятки?" Близнецы согласно и часто-часто закивали.

Тим улыбнулся близнецам и подмигнул, а потом тихонько прошептал Минею: "Хватит об этом, шеф. Мы сюда наших молодых друзей не для нотаций пригласили, а оказать им уважение!" Тот понимающе кивнул.

Боссо-мангал продолжался. Вскоре мальчики почувствовали, что пора покинуть шалаш и, пошатываясь, вышли и направились в сторону родителей. А за их спинами трое мужчин обменивались тревожными взглядами. Офелия, напротив, испытывала радостное возбуждение. Она поиграла кнопочками на своём репортёрском та-фоне, запихнула в ухо крохотный наушник и, жмурясь от удовольствия, прослушивала записанный материал, ритмично постукивая ногой по земле. Наконец, Тим решился нарушить молчание: "Простите, хаверим! Я уверен, что эти милые мальчики, которых я помню ещё во-от такусенькими, – и он не без труда согнулся к земле, показывая обеими ладонями, какусенькими он помнит близнецов, – никому ничего не скажут. К тому же, сочетание грозного предупреждающего взора нашего уважаемого адона Кобы (низкий поклон в его сторону) с достаточным количеством вкусного ликёра, а до этого коньячок… Не беспокойтесь!" Арпадофель стрельнул в Тима ослепительным лучом странного белесовато-гнойного оттенка, исторгнутым из чуть не вылезшего из орбиты левого глаза. Мезимотес сделал успокаивающий жест обеими руками: "Кобушка, всё в порядке! Тайна вкладов соблюдена! Мальчишки ничего не поняли, клянусь тебе!

А помощь нам оказать могут нешуточную! Правда, не в технических вопросах, в этом на них природа отлично отдохнула… после папеньки-гения. Ну, и занятия восточными единоборствами даром не проходят… Зато в их преданности нашему делу не изволь сомневаться!.."

Когда близнецы чуть заплетающимися ногами добрели до места, откуда гремели вихрящиеся звуковые пассажи, к ним подошли их приятели: "Эй, где вы были?" – "На боссо-мангале… Отстаньте!.. Наверно, немножко лишнего хватанули… Говорил я тебе, Гай, чтобы ты не пил столько, а ты всё наливал и наливал!" – напустился на брата Галь, а тот только слабо и глуповато улыбался, вспоминая некстати Офелию:

"Эх, хар-рашо-о!!!" Товарищи недоуменно на них поглядывали, кое-кто с откровенной завистью: "И за что это вам такая честь?" Братья нетвёрдой походкой направились к родителям и плюхнулись прямо на землю возле неубранного стола. Сестры ещё не было, daddy куда-то названивал по та-фону.

Мама всё ещё слушала свои кассеты, что-то напевая и ритмично взмахивая пухлой ручкой. Небо начало интенсивно лиловеть… Близнецы плюхнулись на землю, облокотились на ствол дерева, привалились друг к другу и задремали, с посвистом похрапывая. Их лица неестественно покраснели, на что Моти, закрыв свой та-фон, с удивлением обратил внимание. Он подошёл к Рути, легонько дотронулся до её плеча и указал на спящих мальчишек. Она кинула летучий взор на сыновей и снова погрузилась в звуки музыки, льющиеся прямо из наушников с совершенными заглушками. Моти понял, что он остался один на один со своим недоумением, и оставил жену в покое. Его гораздо больше беспокоило столь долгое отсутствие дочери. "И даже не позвонит! Это на Ширли не похоже!" – с досадой думал Моти.

Он снова посмотрел на храпящих сыновей, и в памяти почему-то всплыло…

Это произошло до начала их с Бенци совместной работы над проектом, через пару месяцев после начала учёбы мальчиков в гимназии Галили.

Незадолго до окончания рабочего дня у Моти на столе пронзительно заверещал телефон – звонили из полиции. Ему сообщили, что группа гимназистов, в том числе и его сыновья, оказались замешанными в драке, переросшей в побоище, возле меирийского йешиват-тихона hилель. Сейчас все они, вместе с избитыми учащимися йешивы, сидят в отделении полиции. Спросили, не поможет ли он найти Бенциона Дорона, работающего там же в "Лулиании", отца сильнее всех избитого йешиботника.

Моти сказал, что сейчас они приедут вместе.

Моти часто с неловким и неприятным чувством вспоминал, чего ему стоило подойти к Бенци, вызвать его в коридор, попросить не волноваться и, заикаясь, выдавить то, что он только что услышал… Вот и сейчас, оглянувшись в сторону правого склона Лужайки, где веселились дети Бенци и их друзья, Моти опустил голову… …Пока они ехали в полицию на машине Моти, Бенци, сидя рядом с ним, хмуро молчал, отвернувшись к окну.