Ученик Смерти - Павел Барчук

знает о нашем родстве, но ты-то помнишь, надеюсь? Мы с тобой вдвоем против всех. Против мира.

Господин Левин скинул звонок, не дожидаясь сестринского прощания. И во время это сделал. На пороге его кабинета, почти сразу, появился человек, чьего приезда Михаилу Сергеевичу сильно не хотелось, но это было неизбежно.

В отличие от сестры, господин Левин знал, почему Матвей Иванович рысью прискакал в школу. Бастард исчез, это одно. Это — мелочи. Но еще вчера глава Дома Чёрной Луны пальцем не пошевелил бы по этому поводу. А сейчас вон, лично явился.

— Ты какого черта вовремя мне об этом не сообщил? — Матвей Иванович, не поздоровавшись, прямо от двери широким шагом направился к столу, за которым сидел директор. — Вчера, что? Язык отсох? Руки отказали?

— Простите, я хотел денек подождать, посмотреть, нет ли ошибки. Знаете, всякое бывает… — Начал оправдываться директор школы.

— Дебил, млять! Я же тебе говорил, наступит момент, когда пацан в себя придёт. Говорил? Я же тебе говорил, следить за ним постоянно. Кому я велел сразу, едва только он заговорит, без промедления мне звонить? — Бесновался Старейшина, уперевшись руками о столешницу и наклонившись вперед, к директору.

Михаил Сергеевич молча кивал каждой фразе, которую произносил Старейшина. Не перебивал. Хотя сказать ему хотелось многое. Например, что слова Матвея Ивановича, озвученные пару лет назад, сразу после того, как привезли бастарда, он всерьёз не принял. Думал, у Старейшины крыша поехала. Господин Левин хорошо помнил тот день. Четко помнил. До каждой секунды. И разговор с главой Дома Черной Луны тоже помнил.

— Глаз с пацана не спускай. Он в любой момент может в себя прийти. Почему, не спрашивай. Не твое собачье дело. Следи за ним. Чтоб хорошо тут обходились с пацаном. И как только изменения увидишь, сразу мне сообщи. Ясно? — Вот, что в тот день заявил Матвей Иванович.

Ну, конечно, господин Левин спорить не стал, однако, все это ему показалось полным, абсолютным бредом. А еще, тогда же, появилась эта… черт… что за имя у нее… все время из головы выветривается.

— Кстати…

Матвей Иванович развернулся к девушке, стоявшей возле двери. Она в тот день, два года назад, явилась вместе со Старейшиной. И по началу Михаил Сергеевич даже мысленно готов был убить их обоих. А как ещё реагировать, если муж твоей сестры свою шлюху притащил?

Однако, через десять минут разговора, директор школы понял, нет, не шлюха. Тем страннее выглядела вся ситуация.

— Значит так. Вот ее… — Старейшина посмотрел на девку, пытаясь, видимо, как и Михаил Сергеевич сейчас, вспомнить ее имя. Потом махнул рукой и продолжил. — Вот ее возьмешь на должность… Да по хрену. Библиотекарем возьми.

— Извините, Матвей Иванович, но в дела школы Старейшины не вмешиваются. — Попытался возразить Левин.

— А я в дела школы и не полезу. На хер они мне нужны. Я тебе спать не дам. Вообще. Никогда. Каждую ночь будешь от кошмаров посыпаться. Пока совсем про сон не забудешь. Надолго тебя хватит, а?

Михаил Сергеевич тогда извинился и сказал, мол, только что понял, как сильно нуждается школа в библиотекаре. Конечно, об этом сестре он не поведал ни слова. Зачем ей про каких-то девок знать? Тем более два года эта особа исправно трудилась в хранилище книг.

А взять бастарда в кадетский корпус, это вообще была его, Михаила Сергеевича, идея. Он Машке обещал, что пацана изведет. Там более, пацан — идиот. Даже пожаловаться никому не сможет. Вернее, был идиотом.

— И что? Совсем следов никаких? — Спросил Старейшина, перестав, наконец, орать и материться.

— Никаких… — Михаил Сергеевич покачал головой.

— Так… Ладно. Расскажи мне. Значит, вчера пацан мой внезапно заговорил, а случилось это после того, как бастарда пытались похитить? Верно? — Старейшина схватил один из стульев, стоявших неподалёку, затем подтянул его ближе к столу, и плюхнулся, закинув ногу на ногу.

— Все правильно, Матвей Иванович. — Кивнул директор школы и ту же непроизвольно втянул голову в плечи.

Он опасался очередного приступа гнева. Хорошо, хоть Машке об этом не рассказал. Не про похищение, а про то, что идиот внезапно перестал быть идиотом. Вот она точно Михаила Сергеевича прибила бы. Сто процентов. Все боятся главу Дома. Но мало кто знает, что на самом деле из себя представляет его жёнушка.

— Какая гнида, интересно, решилась…какая гнида… Ладно. — Старейшина вскочил на ноги. — Значит, говоришь, парень пошёл прогуляться к реке и исчез. А тревогу начала бить моя… ммм… ваша госпожа библиотекарь?

— Так точно. — Снова кивнул Михаил Сергеевич. — Но вы не беспокойтесь. Все наставники сейчас заняты поисками. Скажите, полицию подключать или вы сами, своими силами?

Господин Левин замер, ожидая ответа.

— Не беспокойтесь… — Старейшина хмыкнул. — А вот я беспокоюсь, Михаил Сергеевич. Сильно беспокоюсь. Полицию не надо. Я сам разберусь. Пойду с вашей госпожой библиотекарем поговорю.

Глава Дома Черной Луны крутанулся на месте и выскочил из кабинета.

Господин Левин втянул воздух носом и нервно выдохнул. Жопа. Просто какая-то жопа с этим бастардом. Мало того, сестра вполне может узнать, что он от неё скрыл и предупреждение Старейшины насчет возможного исцеления ублюдка, и девку, которую муженёк в школу пристроил, и сам факт выздоровления. Так теперь еще Матвей Иванович будет землю носом рыть. А если глубоко копнет, то не сносить господину Левину головы.

Директор школы откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Ему очень сильно хотелось, чтоб вся эта история закончилась благополучно.

Но вот что интересно. Если бы Михаилу Сергеевичу пришла в голову мысль проследить за Старейшиной Дома Черной Луны и подслушать его разговор с… да как же ее зовут… В общем, Михаил Сергеевич сильно удивился бы.

— Пришел? — Госпожа библиотекарь даже головы не повернула, когда Матвей Иванович забежал в хранилище.

Она стояла возле полок с книгами и задумчиво их рассматривала. Интересно, как вообще эта женщина поняла, кто явился.

— Ты говорила правду! — Старейшина растерянно замер посреди комнаты.

Удивительное дело… Два года прошло, как Матвей видел эту светловолосую, похожую на валькирию, красавицу в последний раз. А ничего не изменилось. Точно так же он испытывает в ее присутствии робость и желание. Сильное желание. Аж скулы сводит. И не только скулы…

— Конечно… — Девица пожала плечами. — Я же сразу тебе сказала, ещё тогда, в загородном доме, ребенок этот необычный. Наступит