Баламут - Василий Горъ

торчащим из него куском мяса на кости, полтора десятка «ошметков плоти» и «следы разлетевшихся осколков», процарапанные в земле стеклобоем тесака.

В общем, было весело. Эдак секунд двадцать. А потом одному из бойцов основного состава надоело наблюдать за «вибрирующими» силуэтами, и он рявкнул на половину полосы отчуждения:

— Але, засранцы, вы слепые или тупые?! Где, по-вашему, остальные фрагменты?! В желудках приблудных звардов или особо везучих орлов?! Да это же розыгрыш, объединенный с тестом на сообразительность!!!

— Угу, он самый! И это «мясо» его не прошло… — авторитетно заявил я, не скидывая марева, дабы поддержать авторитет «старичка». — А жаль: лишний десяток перспективных бойцов вашему форту не помешал бы.

— Баламут? — спросил напрягшийся было командир группы.

— Он самый! — отозвался я, дотронулся до плеча напарницы и дал понять, что пора начинать движение. — Мы к «Удочке». В темпе. А то от Зоны уже тошнит.

— А мы, как обычно, в темпе колченогой черепахи… — вздохнул погранец и добавил странную фразу: — Если что — вас уже не ждут…

Нас действительно НЕ ждали от слова «вообще»: увидев мое лицо на экране рабочего терминала, дежурный оператор комплексного технического контроля начал усиленно тупить; в «комитете по встрече», поднявшемся на нужный участок боевого хода с двухминутным опозданием, не оказалось ни одного знакомого лица; слишком молодой и слишком взъерошенный начкар долго выяснял, кто мы такие, и так далее! Само собой, мне этот бардак не понравился, и я подождал рейдеров. А когда их подняли на Стену, обратился к командиру, который, если мне не изменяла память, еще в прошлом месяце был рядовым бойцом основного состава:

— Бивень, что за хрень у вас тут творится? Эти клоуны выясняют, кто мы такие, оператор КТК тормоз, каких поискать, и так далее!

— ОК-шники[4] повеселились… — мрачно буркнул мужчина. — Первая волна арестов была еще ничего, а вторая вымела все командование и две трети постоянного состава. Потом сюда согнали даже не «мясо», а желе, и теперь хоть вешайся.

Я представил себя на месте ветеранов и вздохнул:

— Искренне сочувствую. Держитесь. И спасибо за информацию.

— Выживем как-нибудь. Наверное… — без особой уверенности в голосе сказал вояка, с неприязнью посмотрел на начальника караула, в сердцах сплюнул себе под ноги и дал команду взъерошенному молодняку спускаться со Стены.

Мы с Шаховой тоже не стали задерживаться — предложили «главному комку» в этом «желе» выяснить, кто мы такие, у исполняющего обязанности начальника гарнизона, обошли, как мачту дорожного освещения, сбежали по лестнице во внутренний двор и отправились прямиком в хранилище. Там извлекли из сейфа наши пожитки, активировали коммы и на какое-то время занялись изучением посыпавшихся уведомлений.

У меня их было относительно немного: два раза звонили с незнакомого номера и раз тридцать с двух знакомых. С них же прилетали и сообщения. Но сестры Нелюбины не могли не волноваться за нас с Ларисой Яковлевной, поэтому их активность была понятной и немного согрела душу.

Зато у Шаховой был полный завал — до нее пыталось достучаться несколько десятков человек! Вот она и напряглась. А когда выбрала контакт Императрицы и потянулась к сенсору вызова, я придержал запястье и предупредил, что в этом помещении море камер.

— Что ж, пока обойдусь сообщениями… — буркнула она и развернула нужную голограмму.

То же самое сделал и я, почесал переносицу и накидал в появившееся окошко буквально пару-тройку предложений:

«Мы вернулись. Все в порядке. Как будет возможность, наберем…»

Перед отправкой показал и их, и имя адресата Шаховой, чтобы она не дублировала это действие, и написал личности, звонившей с незнакомого номера:

«Прошу прощения, все это время был вне зоны действия сети. В данный момент немного занят. Позвоню ближе к вечеру по времени Забайкалья…»

Ответы прилетели в течение минуты, но мне было не до них — я как раз дозвонился генерал-лейтенанту Кораблеву и высказывал ему свое «фи», почти не выбирая выражений:

— Мы вышли, но оказалось, что нас никто не ждет. Мало того, то, что тут творится, можно назвать только словом «бардак». Если, конечно, обходиться без мата! Откровенно говоря, удивлен, что нас не задержали до выяснения!

— Бардак творится не только там… — после небольшой паузы признался Петр Денисович и заставил меня подобраться. А следующим монологом очень здорово напряг: — Теоретически, вас это касаться не должно, но на практике испортит настроение: я отстранен от должности и, по сути, пребываю в опале, а в «Двадцать второй» должен был прибыть заместитель начальника Пятого Департамента Особой Комиссии. Как вы, наверное, догадываетесь, по ваши души и отнюдь не с цветами. Да, чуть не забыл: оба ваших условия я продавил. Правда, не уверен, что второе будет выполнено согласно духу соглашения.

Я скрипнул зубами и выразил свои мысли предельно корректно:

— Неприятно, однако…

— Не то слово! — воскликнул генерал и сказал что-то еще, но эту часть его монолога я не услышал, так как в этот момент зашелестела дверь в коридор, и возникший на пороге мужчина в щегольском мундире Особой Комиссии начал строить из себя Большое Начальство:

— Почему вы здесь, а не в моем кабинете?!

— А кто вы, собственно, такой, и с какого перепугу вдруг решили, что можете разговаривать со мной в таком тоне?! — мгновенно озверев, рявкнул я. — Кстати, мы находимся в помещении со статусом «Личное», поэтому извольте выйти вон, постучаться и подождать разрешения войти!

Мужика чуть не разорвало от возмущения — он побагровел, налился дурной кровью и заверещал:

— Да я тебя сгною…

Где именно, я, каюсь, не услышал — в два волчьих скока переместился к нему вплотную, десятком ударов обычного тесака вынес к чертовой матери пелену дорогущего техно-артефактного защитного комплекса и со всей дури вбил «оратора» от слова «орать» мордой в стену. Стена, как я и предполагал, выдержала, а нос — нет. А еще, судя по кое-каким особенностям реакции на этот удар, слегка пострадало содержимое черепной коробки. Но мне было все равно — я развернул этого павлина к себе спиной, направил в дверной проем и ускорил хорошим таким пинком по развесистой заднице. А после того, как тело вынесло в коридор, вернул на место створку, заблокировал замок и обратился к Кораблеву:

— Прошу прощения, не слышал ничего после фразы «Не то слово!». Дело в том, что меня отвлекли. Вероятнее всего, тот самый заместитель начальника Пятого Департамента Особой Комиссии, о которым вы говорили. Личность, между нами говоря, пренеприятнейшая…

«Прерывай разговор! Немедленно!!!» — проартикулировала Шахова, и я выполнил ее просьбу:

— Ваше превосходительство, могу я перезвонить