Игра - Кершоу Скотт

Зак выгнул спину, натянул штаны и застегнул ремень.

– Что я думаю о чем?

Она выдохнула дым в приоткрытое окно.

– Стоит мне попробовать?

– Даже не знаю, Доусон. Ты горячая штучка и все дела, но модель? У этих сучек высоченный рост. Разве что в порно. – Он потянулся с заднего сиденья и сжал ее грудь. – Если бы у тебя буфера были побольше.

Она оттолкнула его руку и захлопнула козырек.

– Да пошел ты!

– Я серьезно, мне кажется, у них там какое-то ограничение по росту или что-то в этом роде.

– Значит, порно?

Он пожал плечами, ухмыляясь, но в глазах у него что-то промелькнуло. Ответил не сразу, а выждал время, достаточное для того, чтобы до нее дошло, что он скажет. И достаточное для того, чтобы это ее задело.

– Любой, у кого есть доступ в интернет и аккаунт в социальных сетях, может назвать себя моделью, но настоящие, востребованные модели, вроде как… шикарные, да? Гламурные. Я не хочу сказать, что ты нищая, у твоих родителей есть тот милый домик на озере, но это прежде всего о том, как ты себя ведешь. Черт, Доусон, без обид, но по сравнению с настоящими моделями ты в полушаге от того, чтобы стать белым отребьем. – Обиженная, униженная, разъяренная, она хлопнула дверцей машины. – Ой, да хорош! Я просто пошутил! Ты что, собралась пешком домой топать?

Она отошла на несколько шагов, внутри нее все дрожало от ярости, затем вернулась и швырнула окурок в открытое окно.

– Эй, какого хрена? Ты подпалила сиденье моей мамы!

Она, не оглядываясь, бросилась прочь. Миннеаполис задыхался от июльской жары. Мэгги было шестнадцать.

Агентство называлось «Roar Talent Casting». Они познакомили Мэгги со своей бывшей клиенткой, которая позвонила ей в следующую пятницу по видеосвязи. Красотка из Небраски сказала ей, что это хорошее агентство, с которым можно сотрудничать. Честная сделка. Настоящие профи.

– Скорее всего, они снимут пентхаус, – сообщила мисс Небраска, орудуя пилочкой на экране. – Так было у меня. Номер был просто бомба. Тебе заплатят две тысячи долларов за часовую фотосессию.

– Что, прости? – Мэгги придвинулась поближе к экрану. – Ты сказала две тысячи долларов?

Небраска засмеялась.

– Именно так я и сказала, дорогуша. Наличными. – Тысяча баксов в час. Как тебе такое? Достаточно гламурно для крошечного члена Зака Петерсона, а? – Ах, да, – продолжила Небраска, – конечно, тебе понадобится удостоверение личности, чтобы доказать, что тебе есть восемнадцать. Не забудь его захватить.

В уголке экрана Мэгги увидела, как вытянулось ее собственное лицо. В наступившей тишине она услышала стоны из соседней комнаты. Ее сестра Карен заболела, приехав из колледжа.

– Ты еще здесь, милая? Мне кажется, сигнал пропадает.

– Я здесь, – медленно ответила Мэгги, подслушивая свою сестру через стенку. А потом у нее созрела идея. – Я принесу документ. Об этом не беспокойся. Не парься.

– Супер!

На следующий день, принарядившись и напялив свои самые высокие каблуки, Мэгги взяла такси до отеля в центре города, где встретилась с режиссером фотосессии. Он сказал ей, что, к сожалению, пентхаус забронирован, но ему удалось снять номер. Позже Мэгги думала, что уже одно это должно было ее насторожить. В конце концов, номер в отеле – это всего лишь спальня.

Режиссер представился Энди. Годы спустя Мэгги прочитала его настоящее имя в судебных документах. Пол Бенишек, которому тогда было около тридцати, был довольно красив и мускулист – за счет ежедневных двухчасовых тренировок в зале. Он был одет в ослепительно-белую рубашку, синие джинсы и мокасины без носков, а еще от него сильно разило одеколоном. Он был без бороды. Очень вежливый, улыбался слишком идеально, и у него явно были виниры.

Он проводил Мэгги в двухместный номер на четвертом этаже с табличкой «Не беспокоить» на двери. Первое, что она заметила – кучу денег на тумбочке возле кровати. Потом увидела видеокамеру. А третье, изменившее весь настрой, были наркотики. Можно ли считать их признаком гламура? Этого она сказать не могла, но когда услышала щелчок закрывшегося замка за спиной, звук показался слишком громким.

Энди – Бенишек – бросил беглый взгляд на удостоверение личности, которое она принесла с собой, затем отдал его обратно и улыбнулся.

– Устраивайся поудобнее, Карен. Угощайся.

В номере стояло только одно кресло, и он опустился в него. Наркотики лежал рядом на маленьком зеркальце с уже свернутой в трубочку банкнотой. Конечно, шикарно. Уж точно не белое отребье.

– Офигеть, – промямлила Мэгги, усевшись на край кровати. – Мой предел – это обычно несколько затяжек.

– Попробуй. – Он продолжал улыбаться, но глаза хитро заблестели. – Я уже много лет снимаю и могу сказать, что это очень помогает нашим моделям настроиться.

Она метнулась взглядом к двери, но не встала и не ушла. Тело показалось необычно тяжелым. Она была словно якорем прикована к месту, где сидела. Не зная, куда себя деть, испытывая неловкость в тишине, она неумело вдохнула дорожку, обдав льдом пространство под правым глазом, тут же отметив – не сказать что неприятное – холодное онемение, разлившееся по нижней половине лица. Она махнула рукой в сторону камеры:

– Это фотосессия, да? Две штуки?

– Это две тысячи за фотосессию, – согласился он. – Карен, к сожалению, прямо сейчас у меня просто нет места для еще одной съемки в нашем портфолио. Мы запаслись еще в Небраске. С избытком, если уж на то пошло. Однако мы ищем пути расширения наших перспективных съемок. Подход к ним немного более избирательный, но оплата четыре тысячи долларов. – Он сцепил указательные пальцы с большими и посмотрел на нее одним глазом. – Думаю, ты достаточно привлекательна и подойдешь нам.

Она провела рукой по все сильнее немеющим губам.

– Четыре тысячи долларов. Что я должна сделать?

– В первую очередь это не порнография. Я должен особо это подчеркнуть. Это эротика, и между ними большая разница. Порно – это та похабщина, которой полно в интернете, но мы работаем с частными коллекционерами, которых интересует определенный класс женщин. Согласно контракту наши материалы никогда не выйдут в прокат в Соединенных Штатах, а на DVD-диски наносятся цифровые водяные знаки, поэтому их нельзя загружать в интернет или выкладывать в общий доступ.

Она посмотрела на деньги, и они уже не показались такими заманчивыми. Бросила взгляд на дверь и ощутила желание уйти. Так почему же она чувствовала, что не может просто выйти отсюда? Неужели боялась встать и уйти больше, чем остаться? Почему-то ей казалось, что даже за эти несколько коротких минут все зашло слишком далеко, чтобы теперь идти на попятную.

Мэгги прочистила горло, стараясь говорить голосом зрелой женщины, который мог бы вернуть ей контроль над ситуацией. Неожиданно она обрадовалась, что приняла наркотики. Мэгги подозревала, что только благодаря им руки не дрожали.

– Что именно я должна сделать?

– Сначала я предложу тебе деньги на камеру, это важно. Это часть сюжета. Затем по нашему с тобой сценарию ты представишься. Опять же, это важная часть.

– А что потом?

– Потом мы просто оставим включенной камеру и посмотрим, как пойдет дальше.

Спустя десять минут Мэгги смотрела в черную дыру объектива. Она видела в нем свое отражение, но оно было бесконечно далеко. Наркотики наполнили ее голову энергией, и ей казалось, что она способна на все. Почти на все. Она чувствовала себя живой. Она чувствовала себя на миллион долларов. Она чувствовала себя классной.

– Детка, как тебя зовут и откуда ты?

– Меня зовут Карен, и я из Миннеаполиса.

– Миннеаполис. Значит, ты готова показать нам сегодня немного миннесотских красот?

Она заставила себя улыбнуться, как он ей велел.

– Ну типа того.

Она ушла с тысячей долларов налички в кармане. Он сказал ей, что остальное посчитает, вычтет наркотики, стоимость номера и время, потраченное на монтаж.