Архив Троцкого (Том 1) - Юрий Фельштинский

И. Познанский:

Записка

Л. Д. просил выяснить, какую роль играл Енукидзе[238] в тогдашнем ВЦИКе, участвовал ли он на заседаниях большевиков во фракции, выступал ли от имени большевиков, в особенности в июльские дни, бывал ли в редакции «Правды»; в частности, нужно навести справку через Федорова[239] относительно Залуцкого[240], о чем он просил Зиновьева.

Просмотреть протоколы тогдашнего ВЦИКа[241].

12 сентября 1927г.

И. Познанский[242]

Л. Троцкий:

Записка Лифшиц

Дорогой товарищ,

Я получил Ваши два письма — второе в минуту своего отъезда. Отвечаю Вам уже с юга. Оба письма очень интересны, и я надеюсь, у нас с Вами по отношению к нынешней стадии китайской революции разногласий нет. Думаю, что их и вообще в нашей среде не будет.

Одновременно с этим я посылаю в Москву свои заметки по поводу задач китайской революции на новом этапе.

Л. Троцкий

13 сентября 1927г.

В. Гринберг:

В секретариат ЦК ВКП(б)

По распоряжению тов. Зиновьева посылаю письменное дополнение к выступлениям тт. Зиновьева и Троцкого на объединенном заседании Политбюро и президиума ЦКК от 8 сентября 1927 г. с просьбой разослать его отдельно всем членам и кандидатам ЦК и приложить его к стенограмме заседания от 8 сентября.

14 сентября 1927 г.

В. Гринберг[243]

Г. Зиновьев, Л. Троцкий

В политбюро ЦК ВКП (Б), в президиум ЦКК, в ИККИ [244]

На объединенном заседании Политбюро и Президиума ЦКК от 8 сентября 1927 г. нам не было предоставлено достаточно времени, чтобы мы могли высказаться полно по затронутым на этом заседании вопросам. После речи тов. Сталина, как это уже стало традицией, прения были закрыты — дабы мы не могли ответить на «обвинения», выдвинутые Сталиным.

Мы вынуждены поэтому отправить в П/олит/б/юро/ нижеследующие наши письменные объяснения. Мы просим приложить их к стенограмме заседания от 8 сентября и выражаем надежду, что эта стенограмма действительно скоро увидит свет (в практике последнего времени, к сожалению, бывало и так, что если стенограмма невыгодна для тов. Сталина, то она просто не выпускается).

Если будет сделана попытка заявить, что мы уже опоздали с присылкой настоящих объяснений (прецеденты тоже бывали), то мы заранее просим настоящее наше заявление разослать, по крайней мере, членам и кандидатам ЦК и ЦКК и ИККИ.

Чтобы подкрепить как-нибудь попытку сокрытия от партии нашей платформы, тов. Сталин сослался на то ее место, которое говорит, что «в кругах руководящего большинства... ныне вынашивается такой примерно «план»: 1) признать долги, 2) более или менее ликвидировать монополию внешней торговли, 3) уйти из Китая... 4) внутри страны — правый маневр», т. е. еще некоторое расширение нэпа.

Сталин делает из этого такой вывод: если капиталисты это прочитают, они начнут вдвойне нажимать на правительство СССР. Остановимся на этом вопросе.

1. Когда Сталин говорит, что оппозиции «плевать» на интересы СССР или что установился общий фронт «от Чемберлена до Троцкого», или что оппозиция состоит из «пораженцев», то этим он, видите ли, не ослабляет СССР! Буржуазия всего мира в одно прекрасное утро узнает из газет, что в СССР пораженцами или «союзниками Чемберлена» являются: Каменев, Зиновьев, Раковский, Троцкий, Радек, Лашевич[245], И. Н. Смирнов, Серебряков[246], Муралов, Белобородов, Евдокимов, Бакаев, Сафаров и т. д. и т. д. Члены Центрального комитета, товарищи, занимающие сегодня или занимавшие вчера виднейшие советские посты, почти все представители СССР за границей — Каменев, Глебов-Авилов[247], Раковский, Пятаков, Крестинский[248], Антонов-Овсеенко[249], Копп[250], Ауссем[251], Мдивани[252], Канатчиков[253] и с ними вместе тысячи рабочих-большевиков (ныне оппозиционеров) — все являются пораженцами или «условными оборонцами»!! Разве же не ясно, что именно эти преступные утверждения наносят величайший ущерб нашему государству, ослабляя международное положение СССР?

2. Наша платформа с начала и до конца проникнута мыслью об укреплении диктатуры пролетариата и его государства внутри и извне. Всякий враг, который прочитает нашу платформу, убедится, что Сталин наше «пораженчество» выдумал. Вызванные этой выдумкой фальшивые надежды врагов рассеются как дым. Следовательно, наша платформа одним этим уже будет способствовать укреплению СССР.

3. Речь тов. Чичерина[254] на последнем Объединенном пленуме была с начала до конца мелкобуржуазной, капитулянтской речью. Между тем, тов. Чичерин одновременно и наркоминдел и член ЦК. Свой доклад он делал по поручению Политбюро. Политбюро не опровергло его. Первый докладчик Политбюро, Бухарин, ограничился лишь «оговорками».

Пленум не осудил Чичерина. По речи тов. Чичерина враги могут и будут делать выводы о готовности правительства СССР идти на всякие уступки. Эта речь не печатается в газетах, но из НКИД всегда просачивались за границу подлинные настроения Чичерина.

4. Сам Сталин на Объединенном пленуме[255] говорил: «В самом деле, почему бы мы не могли пойти на некоторые уступки французам, заплатить, скажем, больше денег, чем предполагали мы до сего времени? Почему бы мы не могли пойти на некоторые уступки американским капиталистам или даже польским капиталистам? Чего могут стоить нам эти уступки в целом? Они могут стоить каких-нибудь 60—80 млн. рублей за год» (Стенографический отчет, выпуск 1, с. 123). На пленуме называлась гораздо большая цифра. В докладах после пленума сторонники Сталина стали уже прямо зондировать почву в ячейках насчет того, как отнесутся рабочие к признанию долгов.

Разве все это не факты? Разве все это остается тайной для врагов?

Тов. Сталин подробно доказывает, что с точки зрения хозрасчета «выгоднее» заплатить столько-то миллионов в год, чем воевать. И находятся члены ЦК, которые усиленно поддакивают Сталину, доказывая, что для Чемберлена и КО дело именно в «монете». Это — обывательская постановка вопроса.

«Хозрасчет» тут так же мало поможет, как в китайской революции «орграспред». Только обыватель может сводить классовую борьбу, всю борьбу мирового империализма против СССР «к монете». Чемберлен, конечно, любит «монету». Но Чемберлены готовят теперь войну с гораздо большей программой: уничтожения советской власти. Вот на какую опасность должны мы ориентировать рабочие массы.

Ленин не отвергал частичных уступок капитализму, когда этого требовалось для проведения какого-либо большого маневра, направленного против капитализма. Но это ленинское маневрирование имело всегда своей предпосылкой два обязательных условия:

1) Твердый пролетарский тыл. Ленин, давая вовремя верную оценку общего мирового положения, не скрывал перед рабочими ни всех трудностей положения, ни, в частности, опасностей самого маневра. Пролетариат понимал и смысл и цель ленинской внешней политики и обеспечивал ЦК сознательную поддержку. 2) Уступки капитализму допускались, поскольку они были нужны для осуществления одного общего большого плана внешней политики партии и совласти, и без такого плана, рассчитанного на ряд лет, на целый этап, теряют весь свой смысл в системе обороны пролетарской диктатуры.

Ни того, ни другого условия нет налицо во внешней политике теперешнего Политбюро. Сталинская внешняя политика не имеет за собой никакой единой объединяющей идеи, вернее сказать, у нас за последнее время нет вообще никакой продуманной внешней политики, никакого большого политического плана оттяжки войны. При таких условиях уступки капитализму наверняка обеспечивают нам все связанные с ними невыгоды и жертвы, не гарантируя тех выгод, которые могли бы их оправдать. Следуя принципам ленинской внешней политики, оппозиция не против известных уступок капитализму для оттяжки войны, но назревающие в части партийных кругов настроения за уступки вообще, без гарантий, необходимых для ленинского маневрирования, могут привести к непоправимым ошибкам. Надо изменить внутреннюю политику, чтобы уступки во внешней политике, если они окажутся неизбежными, себя оправдали и были понятны каждому рабочему, каждому бедняку и середняку нашей страны.

Чтобы оттянуть, отсрочить войну, нужна не готовность к капитуляции, а — прежде всего — сплочение наших собственных сил, укрепление себя правильной классовой политикой внутри, сплочением и усилением Коминтерна, правильной политикой в международном рабочем и национально-революционном движении. Другими словами, нужно прежде всего положить конец политике раскола и «мартыновщине». Тогда и только тогда есть шансы на время откупиться от войны такой ценой, какую допускал Ленин. Это и изложено в нашей платформе.

5. Тов. Сталин настойчиво пускает в оборот злобную и глупую выдумку насчет того, будто оппозиция «хочет войны», «жаждет войны» (см. Стенографический отчет пленума, выпуск 1). Всякий умный враг (а враги не сплошь состоят из дураков) неизбежно спрашивает себя: зачем Сталину понадобилось перед лицом всего мира утверждать, будто сторонники оппозиции (в том числе, повторяем, почти все полпреды) «жаждут войны»? Это утверждение настолько неправдоподобно и нелепо, что должен быть, очевидно, у Сталина какой-то особый умысел, для прикрытия которого нужны такие утверждения. Очевидно — так будет рассуждать сколько-нибудь проницательный враг — Сталин собирается принять любые условия буржуазии, но боясь критики слева и возмущения рабочих, заранее опорочивает оппозицию травлей, будто она «жаждет войны».