Оракул - А. Веста

Вокруг аквапарка истошно вопили сирены и строились в очередь машины «скорой помощи». Парнасов подал руку старушке в игривом купальнике-мухоморе. Поправил корону морскому дядьке с длинными стеклянно обмерзшими усами. Помог донести до машины девушку-русалку, он уже сам собирался запрыгнуть в машину с уютным «тамплиерским крестом» на боку, как вдруг словно бритвой полоснуло по щеке. Парнасов затравленно оглянулся и встретился взглядом с плечистым военным, одетым в штатское. Рослый «командир» указывал на Парнасова пальцем и отдавал беззвучные команды по рации, рядом с ним наливались азартом два помощника: стройная девушка в бронежилете фигурного литья и застегнутой под подбородком штурмовой каске и бритоголовый паренек в поношенной спортивной курточке. Парнасова взяли безо всякого сопротивления, просто подхватили под руки и отволокли к пыхтящему микроавтобусу с погашенными фарами и затемненным салоном.

– Парнасов? Вы? Вот приятная неожиданность! – Сельдерей приложил два пальца к виску и приветливо оглядел спасенного: – Не бойтесь, уважаемый, теперь вы в полной безопасности.

В подтверждение его слов на заднем сиденье маленького мобильного броневичка беспечно раскинулся Буратино.

Не прошло и часа, как спасенный Парнасов уже сидел за праздничным столом напротив полковника. В кабинете Сельдерея светился праздничный новогодний экран и накрытый стол дразнил ароматами. В этой почти домашней обстановке в присутствии мужественных соратников и женственной Стеллы полковник вручил Парнасову извлеченный из архива паспорт, окончательно возвращая его в мир живых.

– А теперь поднимем бокалы и сдвинем их разом! С наступающим, соратники! Вот только алкоголя не держим! – улыбнулся Сельдерей и высоко поднял фужер с яблочным соком.

– Если русский патриот, не бери спиртного в рот! – объяснил сии причуды Скиф.

А Стелла, деликатно опекая Парнасова, положила ему на тарелку фаршированный помидорчик.

– Я всегда мечтала познакомиться с настоящим писателем, – тихо прошептала она и робко пожала его ладонь под белоснежной скатертью.

Прямая трансляция европейского конкурса была назначена на полночь, и едва стрелки часов сомкнулись на северном полюсе циферблата, Окси вступила в яркий круг прожекторов. От жара софитов и юпитеров грим спекался в липкую корку и даже платье жгло, как сохнущая змеиная кожа. Она стояла на вершине маленькой ступенчатой пирамиды среди искристого конфетти и блеска мишуры. Глаза ее сияли, как два ярких карбункула, и никто из телезрителей не догадывался, что очаровательная дива спит. Насладившись овациями, Окси притушила свой чувственный оскал и поднесла к губам микрофон, похожий на хрустальную грушу.

– Дорогие зрители Евровидения! – она одарила невидимую публику улыбкой и провещала голосом сомнамбулы:

– Один-семь, один-восемь, один-девять…

Она произнесла множество цифр, ни разу не сбившись, продолжая обворожительно улыбаться.

Внезапно в кабинете Сельдерея погас праздничный экран.

– Что, что такое? – возмутился Сельдерей. – Хоть раз Новый год можно отметить по-человечески? – спросил он у незримых во тьме соратников.

– Ключ Фулканелли! – вспомнил Парнасов. – Сегодня та самая ночь, о которой предупреждали посвященные! В эту ночь кончаются буддийский календарь Калачакара и даже календарь индейцев майя, рассчитанный на двадцать тысяч лет.

Расторопный Скиф быстро спустился в подвал особнячка и запустил генератор. Глазированная улыбка Окси вновь осветила сумрачный кабинет:

– Дорогие телезрители. Спасибо, что смотрите наш канал. Пожалуйста, не переключайтесь, – внезапно Окси выронила свою дежурную улыбку, и ее темные, как спелые вишни, глаза, сошлись к переносице. До нее наконец дошло, что она натворила.

– Вот она – виновница грядущего мирового пожара! Коды произнесены вслух! Пароль активизирован! – погасшим от бессилия голосом сказал Шаман.

– Что все это значит? – выпучил глаза полковник.

– Похоже на шуточки Нихиля. Эта красотка произнесла код «Гидры». Если мы не успеем заблокировать или отменить приказ, тогда все… Конец…

– Судный час? – запоздало испугался Сельдерей, чувствуя, как у него покраснели уши. Так было всегда, когда он чувствовал себя обнуленным дураком, но не хотел сознаваться в этом. Этот исторический матч ФСБ против мировой закулисы не мог завершиться вничью.

– Так… сигнал к ядерной атаке уже пропущен через глобальную сеть. Где Нихиль?

– Пошел к чертям морским, – с невольным сожаленьем подсказал Парнасов.

– Надо пробить отмену или на худой конец вырубить его личный спутник на орбите. У нас есть минуты три не больше, – Шаман подключил трофейную «энигму» и лихорадочно защелкал клавишами.

«Сфинкс» – машинка, прихваченная из кабинета начальника «Гидры», когда-то она значилась в реестре подводного флота Вермахта, затем ее определили как уникальный трофей в музей военной разведки в английском городке Нью-Гемпшир, откуда она неизъяснимым образом исчезла в 1985 году и уж потом неисповедимыми путями оказалась на вооружении «Гидры».

Ни разу не запнувшись, Шаман подобрал числовые ключи к базе спутника-шпиона. Шифровальные устройства перебрасывались мячами практически без участия игроков. На экране дисплея высветилось загадочное спящее лицо, похожее на Медузу Горгону. Медуза открыла глаза и разлепила губы.

– Это «Сфинкс», – прошептал Шаман, – святая святых электронной базы «Гидры», настоящий ас кодирования.

«Ввести пароль! В случае отсутствия отмены система сработает на подтверждение!» – сигналил «Сфинкс».

– У нас полминуты. Прежде, чем принять решение, эта тетка должна протестировать саму себя на исправность.

– Каким образом? – спросила Стелла.

– После аппаратного теста следует проверка алгоритма, а каждое декодированное сообщение сравнивается с исходным, и если оно повторяет входное, то значит алгоритм не работает, и «Сфинкс» пробует следующее сообщение. После пятого «сбоя» система должна отключиться и снова перейти в режим самотестирования.

– Надо предложить ей перевертыш – обыкновенный русский перевертыш! – срывающимся голосом подсказал Парнасов.

– Избушка, избушка, повернись ко мне передом, к лесу задом? – зажегся Шаман, – А ну-ка, перевертыши, живо!

– А роза упала на лапу Азора, – выпалил Парнасов.

– Карма – мрак! – подсказала Стелла.

– А торг у грота! – нашелся Скиф.

– А гром у морга! – придумал Сельдерей.

– Я не стар, брат Сеня, – строчил Шаман без пропусков и заглавных букв. – Еще, еще, для надежности!

– «Я иду с мечом судия!» – вспомнил Парнасов.

Изображение «Медузы» на экране задрожало – со стороны казалось, что она плачет. На экране появилась мигающая надпись: «Сбой системы. Команда не принята!»

Усталый Шаман откинулся в кресле, с восторгом созерцая дело своих рук, как Демиург на закате шестого дня.

Внезапно стало тихо, так тихо, что стал слышен мягкий шорох падающего за окном снега.

– Что это с ней? – спросил Скиф.

– Ушла в себя. Теперь лет триста она будет переворачивать фразы, размышляя над тем, почему у нее не получается прочитать наоборот, – ответил Шаман.

Он вышел на крыльцо и рванул потный ворот. Апокалипсис был безоговорочно отменен, и над Россией плыла роскошная русская зимняя ночь с ясными звездами и колокольными перезвонами…

Утро первого января Иван встретил среди седых елей Кремлевской больницы. Там, в светлой, прохладной палате среди трубочек и отключенных капельниц, лежала Анфея. После крушения аквапарка девушка так и не пришла в сознание.

– У пациентки синдром Снегурочки, – пояснил Ивану наблюдающий врач. – Мы взяли ее кровь на анализ. Признаюсь, никогда такого не видел! Под микроскопом видны мягкие кристаллики льда. Обычный физраствор не работает, и ее состояние ухудшается.

– Я могу дать ей кровь, – Иван почти умоляюще посмотрел на доктора.

– Ваша девушка нуждается не в крови, а в гораздо более тонкой субстанции: любви или молитве, а я не священник. У нее не просто кровь, а, простите за каламбур, коктейль из огня и вечного льда.

– Возьмите, доктор, это ее спасет! – Иван вынул из-за пазухи ледяной кристалл.

В приемном покое Ивану выдали вещи Снегурочки: подмокший сверток с одеждой и домотканый мешок, оказавшийся неожиданно тяжелым. Иван развязал туго стянутые тесемки из крапивного волокна. Наполовину засыпанное кедровыми орехами, там лежало старинное копье в серебряной накладке, оберегающей широкую, почернелую от древности «ладонь».

Глава 11 Утро мага

Свет неприкосновенный,

Свет неприступный