Таинственный остров - Жюль Верн

Храбрый пёс остался у подножия стены, в то время как его хозяева удалились по направлению к берегу.

Утверждение, что уставшие колонисты крепко спали этой ночью на песке Камина, было бы грубым нарушением истины. Для этого они были слишком взволнованы загадочным происшествием.

Гранитный дворец был не только их домом, но и складом всех богатств. В нём хранились все запасы продовольствия, оружие, приборы, инструменты, боевые припасы и т.д. и т.п. Если бы всё это пропало, им пришлось бы с самого начала обзаводиться хозяйством. Это было бы большим несчастьем!

Снедаемые беспокойством, колонисты ежеминутно выходили из Камина, чтобы посмотреть, дежурит ли Топ. Один Сайрус Смит сохранял хладнокровие и терпеливо ожидал утра, несмотря на то что его пытливый ум никак не мог примириться с тем, что он сам и его спутники находились в зависимости от каких-то таинственных влияний, которые инженер не мог даже назвать.

Гедеон Спилет был совершенно согласен с инженером, и они несколько раз вполголоса принимались разговаривать о загадочных событиях, объяснить которые они не могли, несмотря на весь свой ум и жизненный опыт.

Одно было бесспорно: остров хранил какую-то тайну, проникнуть в которую колонисты в данное время не могли.

Герберт не знал, что думать обо всём этом, но не решался расспрашивать инженера.

Что до Наба, то он считал, что всё происходящее, в конечном счёте, должно заботить не его, а его хозяина, и, если бы он не боялся оскорбить равнодушием товарищей, славный парень проспал бы всю ночь так же безмятежно, как он спал обычно в Гранитном дворце.

Больше всех волновался Пенкроф. Он по-настоящему был взбешён.

— Над нами кто-то издевается! — кипятился он. — Я терпеть не могу служить посмешищем для других! Честное слово, этому шутнику лучше было бы не попадаться мне под руку!

Как только забрезжили первые лучи зари, колонисты, зарядив ружья, отправились на берег, к кромке скал. Около пяти часов утра солнце осветило замкнутые ставни и скрытые зеленью окна Гранитного дворца.

Громкий крик вырвался у колонистов: дверь, которую они закрыли перед уходом, была распахнута настежь.

Кто-то занял Гранитный дворец. Сомнениям не было места.

Верхняя часть верёвочной лестницы, протянутая от двери к площадке, была на своём месте. Но вторая половина лестницы была поднята кверху, к двери. Очевидно, непрошеные гости не хотели, чтобы их беспокоили. Узнать, кто они и сколько их, было пока невозможно — никто не показывался у дверей.

Пенкроф снова крикнул.

Ответа не было.

— Ах, негодяи! — вскричал моряк. — Они спят так спокойно, как будто бы у себя в постелях. Ах, пираты, бандиты, разбойники!

Никто не отвечал на его крики. Колонисты готовы были усомниться, действительно ли занят Гранитный дворец, но положение лестницы неопровержимо доказывало это; больше того, можно было с уверенностью сказать, что непрошеные гости и посейчас находятся внутри дворца. Как добраться до них?..

Герберту пришла в голову мысль привязать к концу стрелы верёвочку и выстрелить этой стрелой из лука, целясь в последние ступеньки лестницы, свисавшие с порога двери. Если стрела пройдёт между двумя перекладинами, можно будет, потянув за верёвочку, спустить лестницу на землю и восстановить сообщение с Гранитным дворцом.

Другого выхода не было, а этот если не при первом, так при десятом выстреле, но должен был дать результат. К счастью, запасы стрел и луков хранились в одном из коридоров Камина; там же находились и длинные верёвки из лёгких стеблей гибиска.

Пенкроф привязал верёвку к хвосту стрелы и передал её Герберту. Юноша натянул тетиву лука и с величайшей тщательностью прицелился в свисавшее звено лестницы.

Сайрус Смит, Гедеон Спилет, Наб и Пенкроф отступили на несколько шагов, чтобы наблюдать за тем, как будут реагировать на это захватчики Гранитного дворца. Журналист, приложив к плечу карабин, взял на прицел открытую дверь квартиры.

Стрела свистнула, увлекая за собой верёвку, и пролетела между первой и второй перекладинами.

Первый же выстрел попал в цель.

Герберт в ту же секунду потянул второй конец верёвки.

Но из двери высунулась рука и, на лету перехватив лестницу, втянула её внутрь помещения.

— Ах, негодяй! — заревел моряк. — Ну погоди, я тебя накормлю свинцовыми орешками!

— Но кто же это? — спросил Наб.

— Как? Ты не видел?

— Нет.

— Да ведь это же мартышка, горилла, орангутанг, шимпанзе, макака! Обезьяны — вот кто захватил Гранитный дворец во время нашего отсутствия.

В эту минуту, словно для того, чтобы подтвердить правильность заявления моряка, несколько четвероруких, распахнув ставни, показались в окнах Гранитного дворца. Они приветствовали настоящих хозяев помещения тысячью кривляний и гримас.

— Я не сомневался, что это шутка! — воскликнул Пенкроф. — Но сейчас один из этих шутников заплатит за всех других.

С этими словами моряк вскинул ружьё к плечу и выстрелил. Все обезьяны мгновенно спрятались внутрь, за исключением одной, смертельно раненной, которая полетела на землю.

Это было большое животное, несомненно принадлежавшее к семейству человекообразных.

Герберт с первого же взгляда признал в нём орангутанга.

— Какой великолепный зверь! — воскликнул Наб.

— Может быть, он и великолепен, — хмуро ответил Пенкроф, — но я всё-таки не знаю, как мы попадём обратно в Гранитный дворец!

— Герберт отличный стрелок, — сказал журналист, — и стрел у него достаточно. Пусть он снова попробует.

— Ничего не выйдет, — возразил Пенкроф, — эти образины хитрые! Они не выпустят лестницы… Когда я подумаю, что они там натворили в наших кладовых, у меня в глазах темнеет…

— Терпение, Пенкроф! — посоветовал журналист. — Обезьянам не удастся долго морочить нас…

— Я поверю в это, когда последняя из них спустится вниз. Да, кстати, мистер Спилет, сколько этих шутников забралось к нам, как вы думаете?

Невозможно было ответить на этот вопрос, так как обезьяны больше не показывались в окнах. Герберту снова удалось зацепить стрелой лесенку, но, когда её стали тянуть книзу, она не подалась и верёвка оборвалась.

Положение колонистов было поистине затруднительным. Пенкроф бесновался. В этом происшествии была своя смешная сторона, но колонистам было не до смеха. Они не сомневались теперь, что рано или поздно сумеют вернуться в Гранитный дворец, но когда и как — этого они сами не знали.

В течение следующих двух часов положение не изменилось. Обезьяны не показывались в окнах. Только три или четыре раза чёрные руки высовывались из отверстий окон, но, встреченные ружейными выстрелами, тотчас же исчезали.