Пока еще жив - Питер Джеймс

— Хочешь знать о моей проблеме? — спросил Брукер.

Халперн пожал плечами и посмотрел в зеркало.

— Нет, — ответил он после паузы и, округлив губы, безуспешно попытался выпустить кольцо дыма.

— Моя проблема — это актеры, — холодно ответил Брукер. — Просишь, например, актера пройти по улице, а он, понимаешь, разворачивается и говорит: «С какой стати я должен идти именно по этой улице?» И знаешь, что я отвечаю ему?

Халперн посмотрел на него, отчаянно пытаясь сфокусировать взгляд.

— Нет, не знаю. Что же ты говоришь ему?

— Я говорю ему: «Причина, по которой я прошу тебя пройти по улице, заключается в том, что я, мать твою, плачу тебе за то, чтобы ты прошелся по улице!»

Джадд Халперн неуклюже попытался улыбнуться.

— Так что выслушай меня, Мистер Актер Большая Шишка. Ты пытаешься заново начать карьеру в кино. Прекрасно, считаю я. Все оставшиеся съемочные дни, когда тебя позовут, ты будешь пулей вылетать из этого трейлера, и станешь приходить на площадку и играть роль так, что она станет самой звездной в твоей карьере. Знаешь, что произойдет, если этого не будет?

Халперн с глуповатой улыбкой посмотрел на него и ничего не сказал.

— Ты уйдешь в прошлое. Тебя забудут. В мире не будет ни одной киностудии, которая захочет работать с тобой, когда я закончу рассказывать им о том, кто ты такой. Обещаю тебе это. Ты меня понял?

— Понял, но сценарий все равно не точен.

— Тогда лучше задействуй твой актерский талант, чтобы превратить его в нечто волшебное.

— Думаешь, я смогу? — спросил Халперн, неожиданно сделавшись покорным.

— Уверен, что сможешь. Ты ведь величайший в мире актер! Ведь именно поэтому, черт побери, я и нанял тебя.

Халперн напрягся и сразу приободрился.

— Ты правда так думаешь?

— Я не думаю, Джадд. Я знаю, — ответил Брукер с улыбкой победителя.

— Заметано. Мы им покажем!

С этими словами Халперн потянулся за париком.

— На площадке через десять минут. Договорились? — спросил Брукер.

— Считай, что я уже там.

— А ты чертовски крутой парень, ты знаешь это?

Халперн улыбнулся и попытался скромно пожать плечами. Однако скромность была не самым сильным его качеством.

Брукер закрыл за собой дверь и направился обратно на съемочную площадку.

«Ты полный засранец», — сказал он себе.

92

— Вот это уже намного лучше! — воскликнула Гея. Одетая в шелковый халат, она сидела на стуле в своем трейлере, а ее парикмахерша Трейси Карри, стоявшая на убийственно высоких каблуках, заканчивала укладывать белокурые волосы актрисы. Гея одобрительно посмотрела в зеркало на новую прическу, которая теперь была еще короче, чем несколько дней назад.

— Вам будет намного удобнее носить парик, — заверила ее Трейси.

— Ты сокровище! — похвалила актриса и повернулась к своей ассистентке, Мартине Франклин: — Ну а что ты скажешь?

— Вам очень идет!

Гримерша Эли Марсден поспешила поддакнуть:

— Да, да, просто превосходно!

Гея повернулась к мальчугану, сидевшему на столе и смотревшему кино на айподе:

— Роан, дорогой, как тебе новая мамина прическа?

— Угу, — мрачно ответил мальчик — Мне тут все надоело. Можно я похожу по дворцу?

— Конечно, дорогой. Сходи погуляй. Я скоро тоже туда приду. Попроси кого-нибудь из охранников, чтобы тебя туда пустили.

Роан, одетый в мешковатую футболку с надписью «Королевская любовница», джинсы и кроссовки, соскочил со стола и выбежал из прохлады трейлера, где работал кондиционер, на теплый вечерний воздух. Решив обследовать дворец в одиночку, он прошел по лужайке Павильона и приблизился к входной двери. Стоявший там охранник внимательно посмотрел на него:

— Ты сын Геи, верно? Кажется, Слоан?

— Роан, — поправил его мальчик.

— Извини, Роан.

Мальчик пожал плечами:

— Все в порядке. Мама сказала, что я могу тут погулять.

Охранник показал, куда идти:

— Ступай прямо, Роан. Когда войдешь, сверни направо. Потом иди по коридору, и окажешься в Банкетном зале. Там твоя мама будет сегодня сниматься в кино.

— Хорошо.

93

— Отлично, уводите дублеров, пожалуйста! Массовка выходит на площадку! — Голос доносился из динамика вспомогательного монитора, то ясный и громкий, то искаженный и еле слышный. Скрючившись на верху деревянного каркаса купола, наблюдая и вслушиваясь, Дрейтон Уилер почувствовал, что дрожит от возбуждения. Вот! Вот! Нужно сделать это сейчас! Он знал, что не сможет заранее узнать, когда именно весь состав соберется вокруг стола. Он знал, что полагаться придется на точный расчет и удачу. Но сейчас, похоже, нужный момент настал. Лучшего шанса может и не быть.

Дрожащими руками он достал бутылку «Сан-Пеллегрино», боясь пролить на себя хотя бы каплю кислоты. Держа горлышко вытянутой рукой, он открутил металлический колпачок, и тот выскользнул из подрагивающих пальцев. Было слышно, как колпачок прокатился по деревянным доскам, а потом остановился, ударившись обо что-то железное.

Уилер затаил дыхание и прислушался. В динамике громко щелкнуло. И тут же раздался голос Ларри Брукера, разговаривавшего с режиссером:

— Нам нужно наверстать время. Мы целых два часа потеряли из-за этого ублюдка.

— Можем продолжить работу, Ларри. Задержим всех подольше, — произнес Джек Джордан.

У него был тихий и манерный голос, который Дрейтон Уилер находил особенно неприятным.

— Не ходи туда! — остановил его Брукер. Думает о бюджете и тарифах за сверхурочную, предположил Дрейтон Уилер. — Тебе придется кое-что урезать.

— Мой дорогой, это не та сцена, которую можно сокращать.

Уилер уловил раздражение в голосе режиссера. Только не сейчас, черт возьми! Не спорь!

В разговор вступил еще один голос:

— Сажаем за стол?

— Я хочу посмотреть, достаточно ли Джадд вменяем, чтобы начать съемку, прежде чем позову всех остальных, — ответил Джордан.

— Он в порядке, — бросил Брукер. — Я только что разговаривал с ним. Сегодня вечером будет как шелковый.

— Джадд выходит из трейлера, — сообщил один из ассистентов режиссера.

Дрейтон Уилер жадно вслушивался в слова киношников. Осторожно, затаив дыхание, он вылил содержимое бутылки на полотенце, обмотанное вокруг алюминиевого штыря, к которому крепилась люстра.

От полотенца тут же поднялся завиток дыма — кислота начала покрывать алюминиевый стержень бурыми и серыми пятнами. Он старался не дышать, отчасти из-за того, чтобы не вдыхать ядовитые испарения, отчасти из опасения, что кислота может капнуть на стол, и это заметят внизу.

В воздух поднялись новые завитки дыма. Уилер отошел чуть дальше и посмотрел на часы.

Четыре минуты восьмого. Если его расчеты верны, то в 7.35 кислота разъест стержень, и люстра обрушится.

Он слышал доносившийся через динамик разговор между Ларри Брукером и Джеком Джорданом.

— Уверяю тебя, мой дорогой, я не смогу снимать сегодня вечером, если он не в себе.

— Он в порядке. Господи, да я же только что с ним говорил.

— Ты и вчера вечером говорил, что в порядке. Он не способен запомнить несколько строк текста. Его хватает на десять секунд. Знаешь, на чем это отразится? Я так не работаю, Ларри. Я просто не могу найти с ним общий язык. Это ты хоть понимаешь?

— Он будет в полном порядке. Будет как шелковый.

— Он вчера мне пожаловался, что Гея наелась чеснока перед сценой с поцелуем. Думаю, с ним стоит поговорить прежде, чем сюда придут все остальные.

Черт, черт, черт! Тащите же сюда этого придурка! Его и всех остальных!

Джордан вышел из комнаты. К микрофону подошел один из ассистентов режиссера:

— Всем задержаться!

Нет! — молча умолял Уилер. — Веди их сюда, собирай всех!

Он вдруг увидел маленького мальчика с каштановыми волосами, в футболке и джинсах, который вошел в комнату, нырнул под канат ограждения и направился прямо к столу. Сын Геи, он уже видел его раньше.

Чертов мальчишка! Убирайся прочь! Убирайся, засранец!

Мальчишка, с любопытством глядя на стол, обошел его вокруг и остановился. Некоторое время он с удивлением разглядывал окорока, цыплят, ломти оленины, жареного поросенка, серебряные графины с элем и вином и вазы с фруктами. Затем подтащил к столу стул и уселся на него с царственным видом, явно воображая себя в далекой исторической эпохе.

Убирайся оттуда, парнишка!

Мальчик был так похож на его сына.

Неожиданно откуда-то сверху донесся странный звук. Какое-то резкое шипение. Уилер вскинул голову и с ужасом увидел, что все внутреннее пространство купола затянуто струящимся спиралью облачком ядовитого дыма.

Дым обжигал легкие, высушивал полость рта.

Его охватила паника.