Первое Дерево - Стивен Дональдсон

— Не причинять вреда?! — взорвалась она. — Да вы, элохимы, только это и делаете! Что вы можете дать, не причинив вреда? — Перед ее глазами чередой проплыли лица Ковенанта, Мечтателя и Вейна. — Клянусь, если у тебя нет более разумного объяснения своего присутствия здесь, я просто сброшу тебя за борт!

— Солнцемудрая, — тихо ответил элохим, но в голосе его не было смирения или попытки ее успокоить, — я сожалею, что на долю Обладателя кольца выпало столь тяжелое испытание. Для меня это был компромиссный путь, дающий в равной мере надежду и опасность погибели. А я бы все же предпочел полную безопасность. Но это не так уж важно. Мне предначертано оставаться среди вас, и ни один из вас не в силах заставить меня уйти. Лишь тот, кого вы называете Вейном, содержит нечто, что может изгнать меня, и я не удивлюсь, если он попытается это сделать.

Линден поверила ему, и это привело ее в состояние мрачной подавленности — она не знала, что теперь делать. «Вейн…» — стукнуло у нее в голове. Вейн? Ее мысли мучительно вертелись вокруг него, но она не могла пока сформулировать то, что смутно осознавала.

Нос судна рассекал волны, рассыпая во все стороны брызги, сверкающие на солнце, как бриллианты. Пена окутывала борта корабля и уносилась на крыльях ветра. Ветер трепал волосы, и в его холодных прикосновениях Линден тоже ощущала некие предзнаменования. И все же она сделала еще одну попытку объясниться с элохимом и резко выпалила:

— Не называй меня больше Солнцемудрой. Вы ошиблись с самого начала, приняв меня за такую. Вы все время только и делаете, что ошибаетесь!

— Это тоже одна из причин, по которой я должен находиться здесь, — спокойно ответил он.

Она в ярости крутанулась на каблуках и опрометью бросилась прочь, чуть не налетев на Первую. Великанша стояла почти у нее за спиной, ее взгляд был жесток и суров. Она в два шага догнала Линден, остановила ее и голосом, звенящим, как обнаженный клинок, спросила:

— Он говорит правду? Мы действительно не можем с ним ничего сделать?

Линден кивнула. Однако мысли ее сейчас были совсем о другом: она могла бы доказать, что Финдейл не прав, но для этого ей кое-чего не хватало. В поисках точки опоры она внезапно обернулась к Великанше:

— Расскажи мне о своем испытании. Что они придумали для тебя?

Первая отпрянула, пораженная неуместностью вопроса. Но так как Линден настаивала, она смягчилась и довольно спокойно спросила:

— Красавчик тебе уже рассказывал о себе?

— Да.

— Тогда тебе будет, с чем сравнивать. — Одной рукой она вцепилась в рукоять меча, а вторую плотно прижала к ноге, вытянувшись в струнку, словно хотела удержать себя от излишних эмоций и жестикуляции. — Так вот, ко мне во время испытания элохим явился в облике Великана. С удивительным искусством он скопировал Красавчика. Вплоть до выражения лица. Но это был не мой муж, каким я его знаю. Это был Повенчанный-Со-Смолой, каким он мог бы быть, если бы родился нормальным ребенком: стройный, статный, красивый — словом, воплощение всех достоинств Великанов. — Глаза ее затуманились воспоминанием, но она тут же снова заговорила преувеличенно жестко, чтобы не позволять себе расслабляться: — И он стоял передо мной — Красавчик, каким он мог быть, — и был так хорош, что в него нельзя было не влюбиться.

Неслышно подошел Красавчик и остановился, слушая ее с кривой улыбкой. Но глаза его сияли.

Первую его присутствие нисколько не смутило.

— Сначала я заплакала. А потом расхохоталась: при всей его искусности этому элохиму не по силам было скопировать ту ясную радость, которой всегда так сияет мой Красавчик. А элохима моя бурная реакция задела, — усмехнулась она, — но он не пожелал хохотать вместе со мной и бежал с поля боя с кислой физиономией.

Красавчик беззвучно рассмеялся, его глаза так и лучились радостью и любовью. И вдруг у Линден в голове что-то начало складываться. Рассуждая сама с собой и рассеянным взглядом скользя по Первой, волнующемуся морю и бездонному небу, она заговорила:

— Единственное, что делала Дафин, это отвечала на мои вопросы.

И, оставив Великанов теряться в догадках по поводу такого странного заявления, заспешила в каюту Ковенанта.

«Звездная Гемма» резво бежала по разгулявшемуся морю, карабкаясь на выраставшие перед ней валы. Линден при такой качке приходилось цепляться за стены и за Кайла, но она упорно продолжала идти. Может, она и не обладает силой, способной выжать из Финдейла правду, зато такой силой обладает Ковенант. Только бы ей удалось поднять хоть краешек пелены, окутывающей его сознание! Наконец-то она отважилась на эту попытку. И даже ждет ее с нетерпением.

Себя она убеждала, что ей не терпится помочь Ковенанту восстановиться. Ей так необходимо общение с ним, его уверенность в себе. Но она все еще была в ярости, и внутри ее постепенно разрастался мрак.

У дверей каюты она встретила Бринна. Тот вышел ей навстречу и молча преградил дорогу. Даже воздух в коридоре, казалось, был насквозь пропитан исходившей от него неприязнью. До Элемеснедена он никогда не сомневался в ее праве навещать Ковенанта, когда ей вздумается. Теперь же он спросил, причем довольно резко:

— Что тебе здесь надо, Избранная?

Она проглотила обиду и глубоко вдохнула, чтобы сдержаться.

— Если ты еще не слышал, то знай — у нас на борту элохим. Это Финдейл. Они его зачем-то послали вместе с нами, и, похоже, нам от него не отделаться. Единственный из нас, кто может найти на него управу, — это Ковенант. Я пришла попытаться помочь ему, прийти в себя.

Бринн переглянулся с Кайлом, словно спрашивая у него подтверждения ее словам, и, опустив глаза, с легким поклоном открыл перед ней дверь.

Она шагнула в каюту, метнув на харучая такой свирепый взгляд, что он не последовал за ней, а оставил их с Ковенантом наедине и даже прикрыл двери.

Линден постояла с минутку, собирая все свое мужество, но безмолвное присутствие Ковенанта, словно ледяной рукой сжало ее затылок, и она обернулась к нему.

Он сидел на каменном стуле у небольшого круглого столика, словно кукла: ноги вытянуты во всю длину и бессильные руки брошены ладонями вверх на колени. На столике стоял поднос с остатками завтрака. Возможно, она помешала Бринну закончить процедуру кормления. Но Неверящему это было безразлично. Его лицо выражало не больше, чем та черная пустота, что угнездилась в его мозгу.

Линден тихо застонала. Она вспомнила, каким увидела его в первый раз: буйного, энергичного, с глазами, мечущими молнии, с повелительной, властной складкой у рта. Он был предельно уставшим, но все же находил в себе силы жить и бороться. Идти по избранному пути до конца. Этим-то он и приворожил ее тогда.