Встречи на московских улицах - Павел Федорович Николаев

Разрыв. Из всех советских историков самым известным был, пожалуй, академик Евгений Викторович Тарле. Основные его работы у многих были на слуху: «Рабочий класс во Франции в эпоху революции», «Континентальная блокада», «Наполеон», «Крымская война». Но до самого последнего времени мало кто знал о трагическом эпизоде в жизни учёного, чуть не прервавшем блестящую карьеру.

В январе 1930 года Евгений Викторович был арестован по так называемому «Академическому делу». Полтора года он провёл под следствием в ленинградской тюрьме. Затем был сослан в Алма-Ату.

Отношение Тарле к советской власти, формирование которого как гражданина и учёного проходило в дореволюционной России, было резко отрицательным. Весь 1917 год Евгений Викторович регулярно выступал с публикациями против большевиков на страницах газеты «День». После победы Октябрьской революции учёный стал осторожен, но в частной переписке тем не менее довольно однозначно выражал своё настроение.

8 сентября 1918 года Тарле писал из Петрограда: «Здесь становится довольно нестерпимо во всех отношениях». Через месяц – оттуда же: «Напрасно Вы думаете, что у нас уже прекратились интересные опыты нового строительства…»

Конечно, в это нейтральное определение «интересные» учёный вкладывал отрицательный смысл. И в дальнейшем Евгений Викторович широко пользовался языком Эзопа: «Вообще жить здесь более занятно, чем весело».

Адресатом цитируемых писем был друг учёного В. Э. Грабарь, профессор международного права. Их переписка продолжалась почти два десятилетия и неожиданно резко оборвалась. Причиной этого стал… московский трамвай.

В октябре 1932 года Тарле был не только освобождён из ссылки, но и затребован важными инстанциями в столицу. 31 октября вчерашнего зэка привечали на высшем уровне. В тот же день учёный сообщал писательнице Т. Л. Щепкиной-Куперник:

«Милая Татьяна Львовна.

Был только что принят в Кремле. Блестящий, очень тёплый приём. Всё прекрасно. Обещали всё сделать, хотят, чтоб я работал. Сказали:

– Такая силища, как Тарле, должен с нами работать!»

Встреча обрадовала, но и удивила Евгения Викторовича. Но вскоре всё разъяснилось. Оказалось, что власть предержащая решила пересмотреть программы курсов истории. С этой целью был создан учёный совет, в который вошли нарком просвещения РСФСР A. C. Бубнов (председатель), Н. К. Крупская, Г. К. Кржижановский и ещё девять человек.

22 ноября Тарле пригласили на заседание совета. В начале его председатель заявил:

– Нам было дано указание украсить Государственный учёный совет некоторыми первоклассными учёными. Первым из них нами приглашён Евгений Викторович.

Такая резкая смена ситуации, конечно, быстро подняла настроение академика. Захотелось побыстрее увидеться с друзьями. Евгений Викторович заспешил на Зубовский бульвар, 15, к В. Э. Грабарю. И о чудо! На одной из остановок в вагон вошла Мария Евгеньевна, супруга Владимира Эммануиловича. Но вместо радости на лице её промелькнули ужас и растерянность. Однако Мария Евгеньевна быстро овладела собой и затараторила о каких-то неизвестных Тарле лицах. В этой «светской» беседе прошло десять минут. На Крымской площади Мария Евгеньевна вышла, так и не спросив у Евгения Викторовича о годах вынужденной разлуки. И учёный понял, что он вычеркнут из списка друзей Грабаря.

Но ещё долго Тарле ждал возможных объяснений со стороны Владимира Эммануиловича, но их не последовало. До начала сталинской вакханалии оставалось ещё несколько лет, но наиболее осторожные москвичи уже замыкались в хрупкую скорлупу трусливого эгоизма и мнимой безопасности.

Впрочем, для самого Тарле злоключения ещё не окончились. В 1936 году в серии «Жизнь замечательных людей» вышла его книга «Наполеон». Предисловие к ней написал Карл Радек. Работа академика вызвала большой интерес читателей и быстро разошлась.

Критики встретили работу Тарле вполне доброжелательно. Отмечалось, что автор, несомненно, увлечён личностью императора, но не идеализирует его. Книга написана талантливо, все исторические события освещены в ней объективно. По предложению А. Фадеева Евгения Викторовича даже приняли в Союз писателей СССР.

И вдруг разразилась гроза. 10 июня 1937 года в «Правде» и в «Известиях» появились разгромные статьи о работе Тарле. Автором материала в первой из этих газет был Ф. Константинов; во второй, по странному совпадению, против «Наполеона» выступил некий Д. Кутузов. В статьях говорилось о «двурушничестве» и «вредительской деятельности» автора, о том, что такие люди, как Тарле, «сеют контрреволюцию, путём умелой подтасовки фактов и соответствующего их освещения».

«Книга Тарле, – писал Константинов, – яркий образец такой враждебной вылазки». И далее в том же духе. Попутно упоминалось об осуждённых по недавнему процессу Радеке и Н. И. Бухарине (хвалил Тарле). Не забыты были и «японо-немецко-троцкистские вредители», которые, мол, ссылались на опыт Наполеона. И «вот эту-то бандитскую концепцию пытается „обосновать“ Тарле», заключал рецензент «Правды».

В таком же роде писали «Известия». Д. Кутузов распространялся о порочных взглядах Радека, усвоенных автором биографии Наполеона, и об апологии императора французов. Особенно «возмущало» Кутузова, что книга, в которой Тарле преклоняется перед Наполеоном, вышла, когда страна собирается отметить 125-ю годовщину победы русского народа в Отечественной войне 1812 года.

Появление подобных статей в 1937 году означало одно: участь академика решена. Ни у кого не было сомнений, что над деятельностью и жизнью Тарле нависла грозная и неотвратимая опасность.

И вдруг свершилось чудо – 11 июня (в день суда над М. Н. Тухачевским, И. П. Уборевичем и И. Э. Якиром!) в тех же газетах появились опровержения. Короткие редакционные заметки дезавуировали статьи Константинова и Кутузова, напечатание их объявлялось ошибочным, а книга Тарле – самой лучшей и близкой к истинной биографии Наполеона.

Что же случилось буквально за один день? Рассказывали, что Сталин, просматривая прессу, обратил внимание на статьи критиков Тарле. Вождь тотчас связался по телефону с академиком и осведомился:

– Евгений Викторович, Вы сегодняшние газеты читали?

– Нет, Иосиф Виссарионович, ещё не читал, – ответил академик.

– Ну и не читайте! – распорядился вождь и повесил трубку.

Многие читатели, по-видимому, отнесут этот диалог к народному мифотворчеству. Мы не будем настаивать на обратном, а приведём мнение современника событий, историка и ученика Тарле М. Б. Рабиновича. Вот оно: «Рассказывали, что скоропалительное и одновременное появление в двух ведущих газетах статей против „Наполеона“ произошло потому, что неверно были поняты слова Сталина. Прочитав книгу о Наполеоне, которая ему понравилась. Сталин будто бы сказал: „Надо заняться профессором Тарле“, не имея при этом в виду ничего худого. Но в 1937 году „заняться“ понималось однозначно: разгромить, уничтожить. К счастью, конец оказался благополучным».

Это свидетельство подтверждается тем неоспоримым фактом, что вождь действительно «занимался» маститым учёным серьёзно и долго. Тарле, единственному в стране учёному, после реабилитации было возвращено звание академика. Единственный в стране историк, Тарле трижды (1942, 1943, 1946) получал Сталинские премии и трижды награждался орденом Ленина.