Счастье любой ценой - Айрин Лакс

будет самому тяжело. Мало ли что? Но не понадобился номерок. Ты нашлась сама.

— Нет, — возражает Янина. — Ты сам сделал это. Спасибо за то, что нашёл меня. Я бы не справилась одна.

— Самое искренне спасибо, что я от тебя слышал, — усмехаюсь, чтобы не выдать бешеного биения сердца и кома в горле. — Но ты так и не сказала, чего хотела, когда родился сын.

Янина приподнимается и пристально смотрит на меня. Как будто не верит моим словам.

— Ты сейчас серьёзно спрашиваешь или издеваешься? — спрашивает она. — Я же написала тебе сообщение.

— Цифры? Пятьдесят три сантиметра, три тысячи двести семьдесят граммов. Это? — спрашиваю я.

— Именно это я и имею в виду. Наш последний разговор был не самым дружелюбным. Я помнила всё, что наговорила тебе. Я была не права, но тогда я этого не понимала и не хотела понимать. Рождение Ильи расставило всё по своим местам. Но позвонить самой мне не хватило смелости. Я написала тебе сообщение. Если захотел бы, перезвонил, прекрасно понимая, о чём пойдёт речь. О ребёнке. Я не имела права лезть в твою жизнь, но хотела, чтобы ты знал об Илюше.

Янина переводит дыхание. За неполный час разговора она сказала больше, чем за несколько лет, что я её знаю.

— Что делать с этими знаниями, решать было только тебе, — говорит она и замолкает на мгновение. — Ты решил.

Я понимаю, что могу поспорить с Яниной за пальму первенства в состязании, кто фееричнее испортит жизнь другому.

Я помню тот разговор. Я наговорил много дерьма, лелея на тот момент свои обиды, вросшие в меня, словно сорняки.

— Я тебя не виню. Это было ожидаемо. Я сделала больно тебе. Ты не должен был хорошо относиться ко мне в ответ. Твои слова были жестоки, но справедливы. Поэтому я просто проглотила их и больше не пыталась навязаться тебе. До недавнего времени. За это я тоже прошу прощения. Хотя, может, за последнее не стоит благодарить и просить прощения. За твою помощь мне предстоит расплатиться.

Янина поворачивается ко мне спиной, показывая, что разговор окончен.

— Сделаешь это? — спрашиваю ровным голосом.

— У меня нет выбора.

Янина вздыхает и спрашивает, как будто у самой себя:

— Почему, когда ты оказываешься рядом, у меня не остаётся другого выбора?

Отвечаю беззвучно одними губами:

— Потому что я всегда хотел быть твоим единственным выбором.

Глава 66. Янина

Я просыпаюсь задолго до будильника, слепо шарю рукой под подушкой, ища телефон. Его нет на месте.

Я подскакиваю, думая, что забыла телефон в больнице или потеряла в другом месте. Я была не в самом лучшем состоянии вчера. Всё как во сне. Я даже не могу представить, где я могла оставить телефон.

Пролетаю мимо кухни, видя, как Владимир опять курит, стоя у открытого окна. Потом замечаю у него между пальцев свой смартфон.

— Доброе утро, — произносит он, не поднимая головы.

Потом разворачивается спиной ко мне, откладывая телефон в сторону. Плечи и спина Владимира напряжены.

Я не могу представить, что он искал в моём телефоне. Но вижу, что открыта галерея с фотографиями. На последнем фото я держу Илюшу на руках. Это фото было сделано летом, на день города.

— Доброе.

Холод из окна щупальцами скользит по полу и неприятно цепляет за ноги. Я подхожу к окну только для того, чтобы закрыть его. Владимир не двигается, даже головы не повернул в мою сторону. Где он витает мыслями?

Окно приходится закрыть, касаясь плечом мужского плеча. Потом неожиданно для себя обнимаю мужчину сзади, уткнувшись лбом в спину.

Владимир касается моих пальцев своими, накрывает руки горячими, шершавыми ладонями.

— Поедем в больницу? — спрашиваю я.

— Да. Иди, собирайся. Я уже давно не сплю, готов ехать прямо сейчас.

Я выхожу из кухни, но оборачиваюсь, сказав:

— Я могла бы и сама показать тебе фотографии Илюши, если бы ты попросил.

— Угу. Буду знать, как выглядит Илья в нормальном состоянии. Просить не стал. Времена для просьб канули в прошлое! — отзывается Владимир.

В больнице мне не дают увидеться с сыном. Владимир словно гранитная стена, которую не подвинуть. Я уже немного забыла, каким непреклонным и упёртым он может быть. Сейчас приходится вспоминать. Но вопреки отголоскам памяти, его сегодняшняя настойчивость не пугает и не отталкивает меня.

Если бы не его теперешний напор, Илье было бы только хуже. Я хочу увидеть сына, не устану просить дать мне увидеть его. Но Владимир говорит: «Нет!»

Врач только завершил обход. Состояние Ильи — стабильное. Операция вчера прошла успешно. Он должен пойти на поправку.

Владимира пускают к сыну. Но тоже ненадолго. Дают посмотреть только издалека. На этом всё. Пятиминутное посещение больницы можно считать оконченным.

— Я хочу увидеть сына. К сыну меня не пускает не врач, а ты! — упрекаю я Владимира, вдыхаю морозный сибирский воздух.

— Да! — спокойно пожимает плечами Владимир. — Что-то ещё?

— Ты! — у меня не хватает слов, чтобы выразить ему всё своё возмущение. — Я не думала, что ты настолько очерствел!

— Не нравится? Ты сама сделала меня таким! — резко отвечает мне Владимир. — Сына увидишь позже, когда ему значительно полегчает. Сейчас изменения только на показаниях приборов. Немного спала опухоль…

— Ты будешь держать меня вдали от сына?

— Так будет лучше для тебя!

— Кто ты такой, чтобы удерживать родную мать вдали от ребёнка? От любимого ребёнка!

— Никто! Абсолютно никто, — усмехается Владимир. — Хотя нет, подожди. Я же считаюсь дядей Ильи в глазах общественности.

— Ты не вправе удерживать меня на расстоянии! — продолжаю я, не обращая внимания на слова Владимира. — Возможно, ты считаешь меня плохой матерью, потому что я не уберегла сына! Хотела бы я обвариться сама вместо него, чтобы кожа лохмотьями слезла. Хотела бы, но не могу…. А ты, Володя!..

Я перевожу дыхание.

— Я давала тебе шанс. Я написала тебе