Профессиональный оборотень - Андрей Олегович Белянин

По мгновенно окаменевшему выражению морды котика я поняла, что у них по-прежнему неладно и что сейчас уже я лезу не в свое дело.

— А теперь что ей не хватает? — сочувственно вопросила я.

— Алина, это не наше дело, — попытался мягко напомнить мне Алекс.

— Маленькая зарплата, отсутствие нормальной личной жизни, нехватка полноценного отдыха на каком-нибудь престижном курорте. Опять же я слишком много работаю и подолгу оставляю ее с котятами одну. В общем, мне пора бежать домой, я обещал провести этот вечер с семьей.

Мы с мужем печально покивали. Несмотря на все старания Пусика, его внеслужебный бизнес и улучшение жилищного положения ненадолго скрепили его отношения с капризной супругой. Подозреваю, конечно, что он сам во многом виноват. Но лезть в его жизнь и выяснять причины очередного разлада с египетской кошкой, которая, по его словам, для него — весь мир и даже больше (хотя куда уж больше-то?), я не стала. Но тем не менее на сей раз вечные конфликты в их семье послужили толчком к довольно жарким событиям на всей Базе.

…А началось все с того, что в один из дней у Анхесенпы пропала когтеточка. Вот так просто исчезла из квартиры. При том что больше ничего украдено не было. Но когтеточка была любимая, поэтому белая кошка пошла жаловаться шефу. По стервозной мелочной мстительности она считала, что украл ее Пусик, которого она накануне выгнала из дому.

Жалобы от сотрудников Базы и членов их семей у нас принимает секретарша шефа, Грызольда. Она терпеливо выслушала Анхесенпу через медальон-переводчик и помогла составить заявление. Кошка обвинила агента 013, что он плохой муж, неблагонадежный отец, тащит из семьи и что вся ее супружеская жизнь сплошное наказание.

Доверчивая троллиха, естественно, прониклась к ней сочувствием и из женской солидарности решила добиться справедливости. Но когда она пошла к шефу с заявлением от кошки, то, к ее удивлению, не нашла в нем ни на гран отклика.

Шеф был слишком занят реальными проблемами Базы, поэтому только махнул рукой:

— Пусть сами разбираются. Я в дела семейные лезть не стану!

И как ни пыталась Грызольда до него достучаться, гном ушел в себя и заткнул уши, не слушая секретаршу. Троллиха и так и эдак пыталась подсунуть ему нужную бумагу, потом махнула рукой и вышла к ожидающей ее Анхесенпе. Обоюдно пожаловавшись на оголтелый мужской шовинизм, они попили чаю (кошке Грызольда налила молока в блюдечко), еще раз пообсуждали все прошлые обиды и перемыли кости всему мужскому населению Базы, и в конце концов деятельную троллиху осенило:

— Нужно создать комитет по борьбе за наши права! Иначе кто же еще защитит женщин, если даже начальство отказывается. Только мы сами!

— Мур-мяу-а! — хмуро подтвердила Анхесенпа, расколотив блюдце в качестве демонстрации того, что обратного пути нет.

После чего эти двое объявили набор сторонниц. Конечно, как и следовало ожидать, все немногочисленное женское население чувствовало себя угнетенным. К движению солидарности присоединились все! Я, кстати, тоже, куда деваться. С женщинами, знаете ли, лучше дружить — я это по себе знаю.

Всю ночь мы писали транспаранты, чтобы на следующий день маршем пройти с ними по всей Базе, провозглашая феминистские лозунги, а потом остановиться на площади с торговыми киосками (там у нас обычно больше всего народу) и толкать пропагандистские речи. Все это казалось довольно увлекательным, поэтому я тоже с энтузиазмом стала готовиться и даже вывела на листе ватмана: «Требуем повышения зарплаты!» Лично меня эта надпись как-то особенно грела.

Алекс как всегда не возражал против моего очередного увлечения, но собственноручно нести транспарант почему-то отказался. Надувшись, я не стала писать второй плакат: «Как минимум на двести процентов!», хотя раньше собиралась. Ну и ладно, обойдусь без его помощи. У нас все равно будет чисто женская компания! Этакий внеплановый, агрессивный девичник по политическим соображениям. Поэтому начала дня я ждала как праздника Дня Конституции Парагвая…

В назначенный час все женщины (и те, кто причислял себя к женскому полу) собрались в фойе. Было видно, что к написанию лозунгов они подошли с полной ответственностью. Каких только плакатов и требований здесь не было…

Хоббитки стояли с транспарантами: «Лишний кекс лишним не бывает — долой диету!», «Девяносто — шестьдесят — девяносто выбор наглых шовинистов!», «Мы тоже имеем право носить Кольца!».

Бородатые гномихи, которых на Базе по всем правилам быть не должно, выступали под эгидой: «Депиляция — это смерть мировой культуры!», «Скажи нет фирме „Жиллетт“!», «Гнома не околпачишь!».

Короткостриженые гоблинихи из лаборатории требовали: «Отдайте наше Сколково!»

Две русалки, тренерши по водному фитнесу, скандировали: «Бассейн — не туалет!»

И даже недавно прибывшая кикимора, находящаяся на испытательном сроке, уже выкрикивала во весь голос: «Одного Шурале мало!» Причем, судя по лозунгам дам из хоббитского квартала, им явно помогал с текстами кто-то типа Новодворской. Вокруг метались как оглашенные женщины всех видов, перекрикивая друг друга и вопя на все лады:

— В кабинете шефа должна править секретарша!

— Дети принадлежат котам, а Египет нам!

— Три выходных в неделю и тушь для ресниц за счет работодателя!

С последним, кстати, и я охотно согласилась, хотя и считала, что тушь надо подбирать индивидуально. Например, та смесь смолы, мазута и угольной пыли, которой красит ресницы Грызольда, вряд ли подойдет хоть кому-то еще на Базе. Разве что кроме техников, которые периодически замазывают этой дрянью протекающие трубы и говорят, что в общем-то неплохо держит.

Со всей этой революцией мы и пошли по коридорам в направлении торговой площади, поскольку в фойе у нас было запрещено устраивать митинги. Просто в фойе стоял телепорт, а это стратегический объект Базы. Разумеется, никто не хотел настолько уж злить шефа. У нас мирная демонстрация, по крайней мере пока…

— Мы за этой суетой чуть не забыли о главном, — с трудом пробилась ко мне в этой толпе могучая Грызольда. — Анхесенпе нужно найти пропавшую когтеточку. Милочка, может,