Обратный отсчет: Синтез - Токацин

пинцетом, — никаких повреждений действительно не было. Он озадаченно посмотрел на Хольгера.

— Ещё раз, — сказал тот. — Только бей сильно. Не бойся, подставка не последняя.

Гедимин хмыкнул, надел ремонтную перчатку, снова приставил стальной штырь к кусочку фольги и ударил по тупому концу бронированной плоскостью. В этот раз он не осторожничал, и стол, хоть и был закреплён, слегка покачнулся. Рилкаровая пластина раскололась окончательно, и невредимый обрезок фольги погрузился в осколки и вдавился в столешницу. Гедимин снял перчатку, потёр кулак и растерянно посмотрел на обломки стального штыря, рилкаровое крошево, вмятину в столешнице и тонкий листок металла, немного загнувшийся по краям. На его середине появилась небольшая точечная вмятина.

— Хватит, — Хольгер жестом «отодвинул» сармата от стола, осторожно подобрал пинцетом фольгу, положил на рилкаровый лист и разгладил. — Ну как тебе жёсткость?

Гедимин подобрал обломок штыря, посмотрел на слом, на вмятину в столешнице, и протянул руку к фольге.

— Что это? Новый сплав?

— Не совсем новый, — химик едва заметно усмехнулся. — Изобрели его в Лос-Аламосе. Я только повторил их эксперимент. Именно это вещество они назвали мифрилом. Это сплав серебра и кейзия в пропорции десять к одному. Есть ещё образец «пятнадцать к одному», по свойствам он не отличается. Кстати, в нагретом виде довольно пластичен. Но греть нужно долго.

— Что с термостойкостью? — спросил Гедимин. — А под излучатель ставил?

— Плавится при четырёх с половиной тысячах по Фаренгейту, — ответил Хольгер. — При четырёх — размягчается. Непростой материал, но свойства многообещающие. Да, излучение держит. Чуть хуже, чем чистый кейзий, и со временем может заразиться, но всё-таки…

Гедимин кивнул.

— Мне нравится это вещество. Интересно, можно ли его синтезировать…

Хольгер пожал плечами.

— Возможно, в Лос-Аламосе или Канске уже это сделали. Попробуй спросить Конара.

…Гедимин сидел со смартом в руках и медленно, осторожно подбирая слова, набирал сообщение в Лос-Аламос. Это письмо было внеочередным, и цензура должна была обратить на него особое внимание, а сармату этого совсем не хотелось. «Надеюсь, Герберт всё поймёт,» — он перечитал ещё раз и заменил несколько слов. «Как надоели эти намёки и дурацкие выражения вместо нормальных терминов…»

23 февраля 44 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Из мусорного бака свисал толстый аккуратно обрезанный кабель. Блеск металла на срезе привлёк внимание Гедимина на долю секунды — и сармат прошёл бы мимо, если бы не вспомнил, что кабеля такого сечения просто так под ногами не валяются, а плановой замены высоковольтных линий или ремонта трансформаторов в последние недели не было.

«Интересно,» — сармат поднял крышку бака, проследил за кабелем, уходящим под груду обёрток и смятых упаковок, и изумлённо мигнул — на самом дне лежало что-то большое, плотно завёрнутое в грязную ветошь. Оба конца кабеля — второй был замечен Гедимином на долю секунды позднее — торчали из свёртка.

Сармат вытащил тяжёлый предмет из бака, не обращая внимания на разлетевшиеся обёртки и спрыгнувшего со стены робота-уборщика, и прижал к груди. Уже за воротами, быстро нырнув в безопасный «ангар», он снова начал дышать. Очередную посылку от одного из товарищей Линкена трудно было не узнать — безымянный сармат ухитрился пронести на территорию АЭС практически целый РИТЭГ. Когда Гедимин снял грязные обмотки и перевернул агрегат набок, он заметил повреждения — устройство разбирали довольно грубо, крепления просто сбивали ломом, герметичность нарушили, и от РИТЭГа шло сильное тепло и, скорее всего, излучение. Сармат завернул устройство в защитное поле и, бросив ветошь в ёмкость для опасных отходов, пошёл вниз. Сам генератор его не интересовал, а плутоний был на месте, — лучшего и желать было нельзя.

В дверях лаборатории стояла дозиметрическая рамка, но сквозь защитное поле она ничего не разглядела — значит, Гедимин не успел вымазаться радиоактивной пылью. Облегчённо вздохнув, он положил груз на верстак и полез в ящики — нужно было вынуть плутоний, отделить четверть килограмма для нового эксперимента, подготовить оставшийся для безопасного хранения.

— Ого! — за плечом сармата возник Айрон. — Это РИТЭГ? А ты что сейчас будешь делать?

— Работать, — буркнул Гедимин, недовольный вмешательством в его мысли. — Сходи проверь облучатели в хранилище. Тут ничего не трогай — руки сожжёшь.

— Как ты сжёг? — хмыкнул лаборант, кивнув на его перчатки — под толстым скирлином шрамы от давних ожогов были не видны, но Гедимин всегда помнил, что они там, и от напоминания сердито сощурился. — Я уже проверил. Нигде ничего нового. В кольцевом — что заразилось, то превращается, что нет — остаётся чистым. Под большой линзой ирренция столько же, сколько было. Что ещё мне проверить?

«Столько же, сколько было…» — Гедимин на секунду задумался. «Установилось равновесие?»

— Замерил, сколько его там? Сбрось мне запись, — попросил он, растягивая над верстаком защитное поле и задвигая под него полуразрушенный РИТЭГ. — Скоро будешь выгружать уран. Пока — смотри на мою спину.

Айрон фыркнул.

— Это же не нитроглицерин! Почему я не могу работать с плутонием? Или принести тебе ирренций из хранилища?

Гедимин вздрогнул и сердито посмотрел на него.

— Ирренций не трогай. Тебе что, заняться нечем?

Лаборант кивнул.

— Ты ставишь опыты, а мне достаётся только простейшая ручная работа. Я тоже хочу вести свой эксперимент. Я что, такой идиот, что мне ничего нельзя доверить?

«Уран и торий…» — Гедимин с трудом подавил раздражённый вздох. «Понатащат в лабораторию мелких мартышек…»

— Доверить? Ладно, могу доверить, — он выразительно пожал плечами. — В новой лаборатории сейчас работает тяжеловодный каскад. Принцип действия знаешь? Назначение понятно? Теперь он под твоим присмотром. Весь — от входных труб и кабелей до конечной цистерны. Будешь мне отчитываться перед обедом и в конце смены. Можешь заодно составить обоснование для Константина. Я не помню, дописал я его или нет.

Константин выглянул из-за телекомпа и громко фыркнул.

— Даже проверять не буду. Разумеется, Гедимин, ты его не дописал. Но эта установка по сравнению с другими выглядит безобидной,