Рокоссовский - Борис Соколов

6 января Жуков приказал: «1. Ввиду того, что 16 армия задачи по прорыву обороны противника не выполнила, задача прорыва возлагается на 20 армию». В этой связи большинство частей 16-й армии были переданы под командование генерала Власова. Перед оставшимися ставились оборонительные задачи до тех пор, пока не появится возможность использовать прорыв, достигнутый на участке 20-й армии.

В середине января 1, 20 и 16-я армии должны были во взаимодействии с армиями Калининского фронта окружить и пленить лотошинскую и гжатско-вяземскую группировки противника.

20-я армия, получившая дополнительные соединения и средства усиления из других армий, смогла осуществить прорыв на Волоколамско-Гжатском направлении. 17 января были заняты Шаховская и Руза. Развертывалось дальнейшее наступление на Гжатск.

Отходящие немецкие войска 17 и 18 января сильными арьергардами пытались задержать продвижение 16-й армии на рубеже Чернево, Лапино, Леонидово, но безуспешно. Войска Рокоссовского овладели этими населенными пунктами и уже 20 января вели бой за Рептино. 354-я стрелковая дивизия заняла Терехово, Княжево, Игнатково, а 9-я гвардейская стрелковая дивизия заняла Сославино, Исаково, Потапово и продолжала наступление в направлении Мышкина.

В тот же день, 20 января 1942 года, поступила директива военного совета фронта, согласно которой управление 16-й армии с армейскими частями перебрасывалось на новое направление (Сухиничи); оставшиеся же войска армии, как и ее участок фронта, передавались в 5-ю армию.

Таким образом, 16-я армия закончила трехнедельные бои на Гжатском направлении в своем прежнем составе. Она продвинулась центром на 15 километров, а флангами — на 22–25 километров, имея средний темп наступления 3–5 километров в сутки. Фактически наступление уже выдохлось. Достигнутый небольшой территориальный выигрыш не оправдывал понесенных армиями Западного фронта огромных потерь в живой силе. Войска постоянно гнали в наступление. Не было времени как следует наладить взаимодействие родов войск, обучить пополнение. Рокоссовский неоднократно указывал Жукову на необходимость прекратить наступление, сделать более длительную оперативную паузу, чтобы подготовить более эффективный удар по врагу. В неопубликованном при жизни фрагменте мемуаров Рокоссовский писал:

«Оборонительное сражение подходило к концу, к этому времени противник на московском направлении израсходовал все свои резервы, но прорвать нашу оборону не смог. Наступил и для него момент перехода к обороне. Нужно было сорвать этот план, не позволить закрепиться на захваченных рубежах, и Ставка Верховного Главнокомандования своевременно приняла соответствующее решение.

В контрнаступление войска армии перешли без всякой паузы. Чем дальше они отдалялись от Москвы, тем сильнее сопротивлялся противник. Еще до подхода к волоколамскому рубежу командование фронта стало прибегать к созданию группировок то на одном, то на другом участке, для чего какая-то часть сил из одной армии передавалась в другую. Подобная импровизация обеспечивала некоторый успех местного значения. С выходом же наших войск на волоколамский рубеж стало совершенно ясно, что противнику удалось оправиться от полученного удара и что его оборона становится организованней. Продолжать наступление имевшимися к тому времени у нас силами расчетом на решительный прорыв обороны противника и дальнейшее развитие успеха уже было нельзя. Наступил момент, когда и нашему верховному командованию надлежало подумать об извлечении пользы из одержанных результатов и начать серьезную подготовку к летней кампании 1942 года.

К великому сожалению, этого не произошло, и войска, выполняя приказ, продолжали наступать. Причем командованию фронта была поставлена задача: изматывать противника, не давая ему никакой передышки. Вот это было для меня непонятным. Одно дело изматывать врага оборонительными действиями, добиваясь выравнивания сил, что и делали мы до перехода в контрнаступление. Но чтобы изматывать и ослаблять его наступательными действиями при явном соотношении сил не в нашу пользу, да еще в суровых зимних условиях, я этого никак понять не мог.

Неоднократные наши доклады командованию фронта о тяжелом состоянии армии в результате понесенных потерь, о несоответствии ее сил и задач, которые ставил фронт перед нами, не принимались во внимание. Приходилось с натугой наступать, выталкивая противника то на одном, то на другом участке. О прорыве вражеской обороны не могло быть и речи. Наши возможности истощились до крайности, а противник продолжал пополнять свои войска свежими силами, перебрасывая их с запада.

Продолжавшееся наступление 16-й армии с Волоколамского рубежа оказалось особенно тяжелым. Противник прилагал все усилия к тому, чтобы задержать наше продвижение. Для этого у него оказались соединения и части, сохранившие высокую боеспособность. Силами войск одной армии уже нельзя было рассчитывать на успех наступления, поэтому чаще всего для продолжения наступления на волоколамском направлении командование фронта привлекало несколько армий. При этом одна из них, наносившая главный удар, усиливалась за счет соседних».

Но Георгий Константинович вновь и вновь бросал в атаки поредевшие дивизии и бригады. Трудно сказать, насколько это была его собственная инициатива, а насколько здесь была воля Сталина. Скорее предположить последнее, потому что в то время советские войска наступали на всех фронтах, а не только на Западном. А такое наступление скорее могли инициировать Сталин и начальник Генштаба Б. М. Шапошников, а не Жуков. Хотя Георгий Константинович был отнюдь не против продолжения наступления, только все время требовал себе новых пополнений, дополнительных сил и средств. Ему казалось: еще один последний натиск, и рухнет фронт группы армий «Центр», которой приходилось обороняться в очень невыгодной конфигурации, сложившейся в ходе немецкого отступления от Москвы. Все это вылилось в кровавую бойню для Красной армии.

21 января 1942 года Рокоссовский был отозван в Москву. Штаб 16-й армии перебрасывался под Сухиничи, чтобы организовать операцию по освобождению этого стратегически важного населенного пункта и не допустить прорыва окруженного там немецкого гарнизона.

Решение перебросить Рокоссовского вместе со штабом под Сухиничи возникло у Жукова потому, что он не верил, что командующий 10-й армией генерал Ф. И. Голиков сможет не допустить деблокады немецкой группировки в Сухиничах. 21 января между Жуковым и Голиковым состоялся довольно неприятный разговор. Жуков негодовал по поводу того, что немецкая группировка, двигающаяся на помощь окруженной в Сухиничах 216-й пехотной дивизии, смогла потеснить войска 10-й армии и заняла деревни Кишеевка и Брынь: «Почему части армии отходят без приказа и виновные в этом не несут ответственности, положенной по приказу фронта?.. Понятно ли Военному совету армии, что исключительная пассивность, отсутствие управления, беспечность привели к активности противника с целью вывода 216 п/д из Сухиничи и второе — понятно ли Военному совету, что дальнейшие пассивные действия армии, игра в батальоны, игра в поддавки может развязать события и помешать нам в проведении главной операции фронта?»