Перекресток одиночества 4 (СИ) - Михайлов Дем

Поэтому — ползи вперед, Охотник! Ползи быстрее, чтобы успеть до того, как опустится тьма…

И чтобы успеть уйти до того, как там в коридоре начнет плакать несчастный пьяный старик со взваленной на него непосильной ношей…

Зря я открыл свой рот. Зря… надо было промолчать…

**

До дающего свет первого рычага добраться вовремя я не успел, опоздав буквально на пару минут. Но меня это не встревожило — в темноте я пробыл ровно те же пару минут, а до этого успел спуститься по жутко неудобной лестнице, предварительно осмотрев помещение и убедившись, что в нем нет никого и ничего опасного. Мимо лежащего у лестницы разорванного тела я прошел без задержек — еще успею.

Перезапустив систему, дождался, когда раздастся щелчком и дернув рычаг еще раз, добавил энергии. Поправив висящий за спиной ранец, туже затянул ремень и преспокойно зашагал к стальным воротам, заранее гася в себе любые ненужные сейчас эмоции — с ними у меня сегодня и так перебор. Надо будет поговорить с Митомиром и принести извинения. Прав я был или нет… в данном случае это никакой роли не играет. В этом мире, куда нас забрасывают без спроса, а после сорока лет тюрьмы избавляются как от мусора… в этом мире никто никому ничего не должен.

Мощные створки ворот сомкнулись полностью — некий крохотный зазор может и остался, но это не стоящая внимания мелочь. Здесь снова безопасно. Два страшных создания пытались помешать закрытию врат всем, что имелось в их арсенале — включая собственные тела и жизни — но не преуспели и превратились в месиво раздавленной темной плоти с торчащими обломками серых костей. Все это было частично зажато между створками, но основная масса осталась там в коридоре, судя по всему. Голова одного из бывших людей оказалась раздавлена, но вот лицо… замершее лицо каким-то образом уцелело и было буквально сорвано с черепа смыкающимся створками, наползло на металл, да так к нему и прилипло, накрыв собой место смыкание. Получилось нечто вроде жуткой мясной пломбы, что одним своим видом предупреждало о главном — не открывай! Лицо было женским и старым. Рваные глазницы пусты — что меня только порадовало. Вторая голова уцелела и лицом вниз лежала на полу, показывая измочаленный кусок шеи. Отведя взгляд, я покосился на открывающие ворота рычаг, с облегчением вспомнил про его обломанного близнеца с той стороны, сделал несколько фотографий, записал короткое видео и двинулся дальше по периметру квадратного помещения.

На ум пришел вопрос о том, как быстро начнут разлагаться мертвые тела при условии, что здесь внизу будет поддерживаться плюсовая температура и как избавляться от зажатых в давилке кусков плоти, но потом я решил, что это наименьшая наша проблема. А может и вовсе не наша проблема, ведь, говоря откровенно хотя бы самому себе, у нас практически нет шансов отстоять Пальмиру от посягательств луковианцев.

Мы… мы никто по сравнению с ними, если оценивать не с позиции человеческих ценностей, а исключительно по сплоченности, подготовленности, решительности и мотивированности.

Мы — попавшие сюда люди с планеты Земля — мы живем чтобы жить и не больше.

А луковианцы… эти куда-то стремятся. И уже давно они ведут свою хитрую многоходовую игру, тщательно и успешно скрывая свои намерения уже долгие десятилетия.

Закончив осмотр подземного ангара, я не обнаружил ничего опасного или интересного. Сплошные голые бетонные стены. Решетки вентиляции имелись, но начинались на высоте четырех метров. Я дошел до еще одного рычага, дернул и убедился, что это дублирующий элемент подпитки энергосистемы. Вернувшись к лестнице, я неспешно поднялся, глянул с края плиты на сомкнутые стальные врата и вполз в темный лаз, приведший меня обратно в коридор. Там было пусто… и поэтому никто не помешал мне закрыть стальные панели, а затем неспешно собрать вещи и двинуться к радиорубке.

На то, чтобы с помощью одного из здешних чуток не от мира сего старичков связаться с Бункером ушло лишь пару минут — там явно с нетерпением ждали новостей и ответили считай мгновенно. Когда на том конце зазвучал сдержанный голос Михаила Даниловича, я принялся говорить, подробно описывая все находки и события минувших часов. Времени на это потребовалось совсем немного — что даже удивительно, учитывая тот накал сожженных эмоций… Внимательно выслушавший меня лидер Замка задал несколько уточняющих вопросов и поинтересовался нашим самочувствием, после чего в свою очередь сообщил, что мой вездеход благополучно прибыл в Убежище и то, что сейчас творится во всех его частях словами просто не описать. Люди в безумном восторге. Троим пришлось чуть ли не откачивать, а одна из самых старых жительниц Центра погладила бок спелой тыквы, тихонько отошла, села в ближайшее кресло и мирно отошла в мир иной. Не сразу и заметили… Ну что уж тут поделать… Вездеход выдвигается обратно к нам через пару часов — в том же составе. А пока будем на связи… Насчет же нашего открытия… тут надо думать… и ни в коем случае не надо туда соваться. Помолчав, Михаил Данилович добавил, что сейчас же свяжется с ближайшим луковианским бункером. А заодно расскажет эту историю вообще всем, кто бывает в эфире. Включая рассказ о устроившем саботаж луковианце Вудро. Никто не обвиняет всех луковианцев, но… Такое скрывать нельзя.

На этом мы попрощались. И я, спустившись в коридор и шагая к стоящей посреди огорода хижине, зная, что найду Милену где-то там, тихо одобряюще улыбался — очнувшийся от многолетней спячки Михаил Данилович принял единственно верно решение. Мы должны предать случившееся всеобщей гласности. Почему? Да потому что луковианцам совсем не все равно что о них думают как уже отлетавшие свое, так и все еще кружащиеся там в черном небе узники.

Вот и начались подковерные политические игры, где каждый игрок старается выглядеть максимально белым и пушистым…

Глава 10

Вторая оливковая ветвь на хрустком снегу…

Вездеход прибыл даже чуть раньше срока, благополучно избежав всех опасностей и проблем, что еще раз доказало — незаменимых людей и сверхгероев не существует. И пусть я Охотник, который еще молод, силен, опытен и даже не туп, но за рычагами идущего сквозь снежную тьму тяжелого вездехода меня вполне может заменить усталый старик. И успешно заменил.

Когда вездеход вкатился в гараж перед главным входом в Пальмиру и открыл двери, почерневший от усталости, но широко улыбающийся Сергей Блат вышел последним и остался там у двери, запрокинув лицо к потолку и медленно приходя в себя. Вполне его понимаю. Пусть ты находишься внутри безопасной и теплой стальной коробки, но обзор не так уж хорош, фары почти все время выключены, и ты до рези в глазах вглядываешься вперед, пытаясь не пропустить широкой трещины или иной беды. Напряжение медленно копится гран за граном, к концу пути превращаясь в тяжеленную ношу на уже похрустывающей от усталости шеи… Поэтому мешать Сергию приходить в себя я не стал — кивнул ему с улыбкой, дав понять, что рад прибытию и переключился на других пассажиров.

Неожиданно…

Вся команда в сборе, а с ними вернулся домой и посланец Пальмиры. Но рядом с ним шагало два тихо улыбающихся монаха. Одного я раньше видел лишь мельком и мы не общались, а вот второй, невысокий, худой, с аскетичным скуластым лицом и высоким морщинистым лбом дед со шкиперской бородкой… его я знал. Звали его Терентием, и он был если не правой, то левой рукой Тихона — настоятеля нашего холловского монастыря. Терентия я в своем внутреннем каталоге определил как деятельного и умного хлопотуна, порой слишком сильно зацикленного на контроле даже мелких процессов, но все же не забывающем о главных вещах. Такой вот человечек — идеальный бригадир и крайне нужная персона на любой большой стройке. Таких как он показывали раньше в старых фильмах, где похожие на него суетливые улыбчивые и со всеми умеющие найти общий язык мужички в разношенных валенках все время пребывают в движении, успевая заполнять какие-то бумаги, выдавать наряды, воодушевлять молодежь и по мелочи пенять начальству… И именно такие персонажи в фильмах обязательно получают предложение перейти на должность повыше и поспокойней, но после долгих тяжких раздумий решительно отказываются, предпочитая остаться на насесте пониже, но вместе с простыми парнями…