НА ОСТРИЕ ИГЛЫ - Илья СТАЛЬНОВ

Путь наш лежал через Пиренеи, самый высокий пик которых гораздо ниже пиков этой же Европы, не говоря уже о величественных азиатских горах.

На высоте царила благостная прохлада, но, когда мы спускались вниз, нас терзало солнце и мучила жажда. Начало лета в этом году выдалось очень жарким.

Население относилось к нам вполне доброжелательно. Говорили здесь на искаженном португальском языке, который вполне доступен моему пониманию. Испания – многоязычная страна. Здесь можно услышать и испанскую, и баскскую, и каталонскую речь. Все эти диалекты знать довольно затруднительно.

Мы преодолевали перевалы и горные реки, неторопливо, но неумолимо двигаясь вперед. Мы не спешили, поскольку поспешность порой хуже опоздания.

Дорога не слишком сильно утомляла нас. Мы не испытывали нужды в деньгах, и, значит, у нас не было и проблем с ночлегом, продовольствием, лошадьми.

Я настолько свыкся с дорогой, фырканьем лошадей, стуком копыт, что порой мне казалось, дорога эта не кончится никогда. А может, это и неплохо? Может, именно в дороге кроется тот смысл существования, который многие люди ищут всю жизнь и не могут найти?

Впрочем, иногда вечерами меня одолевали привычные страхи, и я ждал, что вот-вот Хранитель явится перед нами во всей своей сатанинской силе. Он придет осколком кривого зеркала, дуновением урагана, зыбким клочком тумана. Придет, чтобы забрать нас в свой холодный, страшный, неустойчивый мир. Однако днем, при ярком свете, все это забывалось, и вообще древние Ордена, магические заклятия, закрытый для людей Абраккар – все это казалось нереальным. Но какие бы меня чувства ни одолевали, все равно дорога наша вела в город городов, и, если нам повезет, она приведет нас туда.

– Сегодня мы будем в Сарагосе, – сказал однажды Адепт. Этот город на реке Эбро славился величественными, богатыми дворцами, огромным готическим зданием биржи, воздвигнутым лет сто тому назад. Это был красивый, богатый торговый и административный центр провинции, а заодно и всей северной Испании.

Мы рассчитывали провести в Сарагосе дня два, осмотреться, разузнать последние новости. Тем более и здесь у Винера были дела. Его занимали в последнее время какие-то расчеты, и на привалах он вычерчивал на земле знаки, которые сверял с двумя книгами, с которыми не расставался ни на миг. Когда мы прибыли в город и нашли место для ночлега близ торговой площади, Адепт достал бумагу, чернильницу с пером и углубился в дальнейшие вычисления. Иногда он шептал какие-то слова, замирал, проводя так с полчаса, после чего опять начинал писать. Окончил он свои занятия поздним вечером и удовлетворенно отметил:

– Это довольно утомительно. Но в труде разума и состоит главный смысл бытия.

– Что ты высчитывал?

– В очередной раз пытался приподнять завесу над тайной нашего будущего.

– Успешно?

– О да! Я недаром потратил время на столь сложные расчеты. Думаю, кое-какой успех есть.

– И что же ты прочитал в книге судеб?

– Что наше будущее не стало определеннее с тех пор, как мы побывали на скале Оракула.

– И это все? Невелики же твои достижения.

– Ну почему же. Это знание ценно само по себе. Становится понятно, что мы с тобой – важные звенья в мировой цепи событий. Не так много людей наделены свободой воли и способностью самим определять свои судьбы. И уж совсем немногим дано по-настоящему распоряжаться судьбами других. Даже короли и тираны – всего лишь марионетки.

– Тряпичные куклы, – кивнул я, припомнив спектакль, который видел недавно.

На следующий день я по привычке отправился исследовать город, толкаться среди людей, прислушиваться к разговорам, вглядываться в лица. Еще раз я подтвердил наблюдение, общее для всех континентов, – ближе к югу становится более горячим не только солнце, но и людская кровь. Разговоры южан настолько эмоциональны, что где-нибудь на севере подобные бурные излияния чувств могли бы послужить поводом для хорошей потасовки, а здесь они воспринимаются как нечто обычное.

Естественно, я заглянул и в трактир, надеясь поболтать с кем-нибудь из завсегдатаев. По обыкновению своему уселся за стол в углу, чтобы насладиться видом самых разных посетителей, проникнуться мерным течением чужой для меня жизни. Кроме того, в углу – сидеть предпочтительнее, потому что никто не всадит тебе в спину нож и, в случае чего, легче драться.

Едва я пригубил стакан, как ко мне подсел статный, богато одетый черноусый испанец, пальцы его были усеяны перстнями. Я без труда определил, что он из купеческого сословия. Вскоре оказалось, что, не в пример многим другим представителям этого цеха, он учтив и образован. Испанец был слегка пьян и поэтому разговорчив. Он поздоровался и осведомился, не разделю ли я с ним кувшин, на что я согласился.

– Хозяин, принеси-ка нам настоящего крепкого вина из самого дальнего угла твоего погреба! – крикнул он. – Это красное пойло – сироп для детей!

Тут же на нашем столе появилась пыльная бутылка.

– Вижу, вы чужестранец.

– Да, немец.

– Это на другом конце света, но мне доводилось бывать в ваших холодных краях… Хочется побеседовать с человеком издалека. Надоели скучные и ленивые горожане. Эти бедные идальго, мечтающие об одном – поживиться, не затратив сколь-нибудь значимого труда. Эти купцы, думающие только о наживе. Эти ростовщики, ремесленники, крестьяне, их объединяет общая забота – набить брюхо и заработать побольше реалов. И даже представители святой церкви думают о том же самом.

– Вы неосторожны, – укоризненно произнес я.

– Да? Но нас никто не слышит. В этом я усомнился: купец дон Санчес говорил достаточно громко, а инквизиция в Испании создала чрезвычайно развитую систему наушничества и шпионажа. Причем слуг Господа всегда интересовали богатые горожане. Впрочем, в последние десятилетия нравы святых отцов сильно смягчились, и подвиги великого инквизитора Торквемады, при котором двести лет назад сожгли почти десять тысяч еретиков, ушли в прошлое. Хотя до сих пор продолжают умирать на кострах люди, уличенные непонятно в каких грехах. До сих пор опасно распускать в Испании язык сверх меры. Молчание – залог долгой и спокойной жизни. Но подобная жизнь скучна и уныла, поэтому нигде в мире даже при страшных тиранах, никакие языки не спрятаны за зубами достаточно надежно.

– Вы первый раз в Сарагосе?

– Был одиннадцать лет назад.

– Одиннадцать лет назад? Так давно? Наверное, вы были еще ребенком?

– Ну что вы Я просто молодо выгляжу. На самом деле мне уже за сорок.

– Сорок – это очень много. Вы опытный, похоже, много повидавший человек, – кивнул дон Санчес. – Эх, Сарагоса – великий город! Ему Бог знает сколько лет, и он всегда был великим городим. Еще при римлянах он был великим городом.

«Вряд ли, – подумал я. – Насколько я читал в книгах, город действительно основан римлянами еще при жизни Иисуса Христа. Но в те времена это была обычная дыра».

– Испания катится вниз, – вздохнул купец. – А всему виной то, что столицей избрана эта проклятая крысиная свалка, именуемая Мадридом. Почему он должен быть столицей?

– Так уж получилось.

– Это несправедливо! Сарагоса всегда была главным городом Арагоны, а значит, и всей Испании. Кто бы что ни говорил, но именно отсюда началось изгнание мавров, завоевавших наши земли и люто ненавидевших христианский люд!

– Реконкиста, – кивнул я.

– Точно!… Именно здесь было королевство Арагон, устоявшее в самых страшных битвах с этими смуглыми врагами. Наши воины завоевателями вступали в Сицилию и Сардинию, Неаполь и Валенсию и присоединяли эти земли к королевству. Наши предки были героями. А наши современники проиграли англичанам битвы при Гохштедте. Каково, а?

– Это весьма прискорбно.

– И все из-за того, что столица находится в эчом проклятом Мадриде. Вспомните, дружище, откуда пошла Испания. Та проклятая династическая уния Арагона и Кастилии. Именно из этого союза родилось государство Испания.

– И было это в одна тысяча четыреста семьдесят девятом году от Рождества Христова, – поддакнул я.

– Я сразу рассмотрел в вас знающего человека.

Мы просидели с ним еще час, одолевая новые и новые порции прекрасного испанского вина. Дон Санчес оказался интересным собеседником, отлично знающим историю и географию. Но мне время от времени приходилось утихомиривать его, когда речи испанца становились смелыми настолько, что явно начинали угрожать нашему благополучию. Ведь я уже говорил, что в этой стране не особо церемонятся с теми, кто без должного почтения упоминает короля и святую церковь.

– Ну что же, пожалуй, мне пора, – сказал я, поднимаясь и чувствуя, что мир утратил изрядную долю своей устойчивости, которой еще недавно обладал в полной мере.

– Если захотите еще побеседовать с неглупым человеком, которых, к сожалению, так немного осталось в Сарагосе, в любой таверне, в любом конце города спросите дона Санчеса, и вам подскажут, как меня найти.