Дело Белки - Александр Даган

– Чуть позже! – разом помрачнев, объявил узбек и, все же набрав в чашку живой воды, покинул кухню. Кот явно задумался над странным, как ему показалось, поведением егеря и бросил

на меня испытующий взгляд, который, казалось, спрашивал: «Молодой человек, может, вы мне подскажите, что тут происходит?» Увы, мне нечего было на это ответить, поэтому я предпочел убраться с кухни вслед за узбеком, предоставив Барсу Мурзоевичу самому разбираться со своими загадками.

Глава 20

Войдя в прихожую, я застал невероятно трогательную сцену. Егерь в позе Даши Севастопольской, ухаживающей за смертельно раненным солдатом, сидел на полу, пристроив голову Дмитрия себе на колени, и пытался влить в Счастливчика хоть немного живой воды. К сожалению, пациент не давался. Челюсти Димы были сжаты плотнее, чем двери в поездах московского метрополитена. В результате узбек не столько поил своего друга, сколько размазывал живую воду по его щекам и подбородку. Особого вреда это, судя по всему, не приносило. Разве что светлая щетина на глазах поперла на скулы Счастливчика. Однако, Хан стремился вовсе не изменить внешний вид приятеля, а вовсе даже наоборот – исправить его внутреннее состояние. Решив помочь узбеку, я подумал, что, кажется, знаю один не вполне добрый, зато действенный способ заставить Счастливчика открыть рот.

– Зажми ему ноздри, – посоветовал я егерю.

– Я уже пробовал, – ответил тот. – Но у меня рук не хватает. Чашку ставить приходится. А стоит ему нос отпустить, он сразу рот захлопывает.

– Ладно, – сказал я, присаживаясь рядом с Ханом на корточки. – Сейчас помогу.

– Ребята! – с неестественно мягкой, протяжной интонацией обратился к нам бесшумно возникший из глубины коридора кот. – А зачем вы мучаете нашего Димочку?

– Не мучаем, а пытаемся привести в чувство! – отрезал узбек и скомандовал. – Лев, зажимай ноздри.

– Ханчик, уймись! Ты, что сам не видишь, что с ним? – все так же мягко поинтересовался котище.

– Что? – с неподдельной надеждой в голосе спросил узбек.

– Спит он! Вот что! То есть вы, конечно, можете влить в него сколько угодно живой воды, но от этого, друзья, его сон никак не прервется, а просто станет более продолжительным и здоровым.

– Спит… – явно удивился егерь. – А я-то думал… Хан не договорил, но его извиняющийся взгляд ясно дал понять, что раньше он считал меня виноватым в состоянии Дмитрия, а теперь просит за это прощения.

– Не знаю, Ханчик, что ты там думал, но здесь мы имеем дело с самой настоящей спящей красавицей. Последние слова кота сразили меня так же остро и болезненно, как остеохондроз сражает спортсмена-тяжелоатлета. В тот время, как егерь испепелял Барса Мурзоевича за неуместную, как ему показалось, шутку, я быстро пробежался взглядом по собственному отражению в зеркале и тут же обнаружил причину приключившегося со Счастливчиком летаргического припадка. Примерно на уровне груди из моей куртки острием наружу торчало, прорвавшее ткань костяное веретено.

В мое оправдание могу сказать лишь то, что я и в мыслях не имел им в кого-нибудь тыкать. Просто взял у Арины Родионовны как символ того, что готов с нею сотрудничать, сунул во внутренний карман, обмотав для верности куском самобранки, и думать про него забыл. Однако во время нашей потасовки волшебное оружие вэчекистов каким-то образом вылезло наружу и сделало свое черное дело. Я немедленно рассказал Хану о своем печальном открытии, не скрыв и тот факт, что я понятия не имею, как нам пробудить Дмитрия.

– Ну, это как раз просто! – подавив зевок, подал голос, внимательно следивший за развитием событий кот. – Димочку надо просто поцеловать в губы. Услышав рецепт спасения друга, Хан невольно побледнел. Посмотрев на безмятежно спящего, причмокивающего во сне Счастливчика, он попробовал, было, склониться к его губам, но в нашем присутствии сделать это оказалось не так просто.

– Пожалуйста, не надо ему об этом рассказывать… И, вообще, никому! – с мученической интонацией в голосе попросил нас узбек и, собравшись с духом, впился поцелуем в рот Дмитрия.

Глядя на эту сцену, я подумал, что Хан все же очень хороший друг. То есть в моей жизни, конечно, тоже есть пара человек, здоровье и благополучие которых для меня дороже предпочтений, связанных с моей сексуальной ориентацией. И все же я искренне надеюсь, что причуды судьбы никогда не заставят меня целоваться в губы с этими безусловно прекрасными особями мужского пола. В то же время бессердечному коту, разворачивающееся перед нашими глазами зрелище не только не показалось достойным уважения. Напротив, Барс Мурзоевич снова мелко затрясся, самым гнусным и бесцеремонным образом нагло хихикая. Наконец, он не выдержал и стал заливаться в голос:

– Ой, Ханчик! Ой, душа моя! Ну, ты просто прелесть! – повизгивал кот, что, признаться, довольно плохо вязалось с его колоссальными размерами. – Ну, чему? Чему тебя в ЗВШ учат? Чьи поцелуи обладают волшебно-целительной силой, а? Этот вопрос заставил Хана скривится, как будто заказанный им «настоящий узбекский плов» оказался сделанным из свинины.

– Я жду, курсант! – продолжал подначивать моего товарища Барс Мурзоевич. И что удивительно, Хан и не думал выражать по этому поводу каких-либо протестов.

– Волшебно-целительной силой обладают поцелуи сказочных принцев, царевичей и иногда рыцарей, благородного происхождения! – отрапортовал егерь, будто и впрямь находился на экзамене.

– Верно, Ханчик! Верно, дружочек! – вроде бы уже без издевки, принял ответ узбека ехидный котяра. – Когда все закончится, пойдешь в библиотеку и перечитаешь главу «Раз’Очаровывающие поцелуи». И имей в виду, я проверю! А теперь рассказывайте.

Переход от глумления над узбеком к последнему требованию кота оказался настолько резким, а голос животного зазвучал настолько строго и по-деловому, что я в начале даже решил, будто в прихожую вошел кто-то еще. Однако, перед нами сидел все тот же огромный кот. Только теперь он был весьма суров и предельно серьезен, если не сказать мрачен. А еще Барс Мурзоевич стал ритмично постукивать по полу своим роскошным черным с белой опушкой на конце хвостом, что у всех котов, с которыми я имел дело ранее, свидетельствовало о крайней степени недовольства и раздражения. Наш с Ханом рассказ затянулся весьма надолго, что неудивительно, учитывая, сколько событий мы пережили за одну неполную неделю. Начав свой допрос в прихожей, Барс Мурзоевич вскоре милостиво позволил нам переместиться на кухню и даже подкормил нас кое-чем из рыбных деликатесов, которые он в качестве гостинцев привез из отпуска для остальных членов общества.