Извращённая любовь (ЛП) - Хуан Ана

— Нереально, — вздохнула я. — Ты действительно психопат. Где он? — Я судорожно огляделась вокруг. Я не видел никого подозрительного, но самыми опасными людьми были те, кто выглядел неважно. — Отзови его. Сейчас же.

— Я уже сделал это.

Я сузила глаза. Это было слишком просто.

— Ты сделал?

— Да, потому что я беру на себя его обязанности. Вот почему мне потребовалось так много времени. Мне пришлось… договариваться о моем отсутствии в Вашингтоне. — губы Алекса дернулся от моего ошеломленного выражения. — С этого момента ты будешь видеть меня гораздо чаще.

— Черта с два. — Мысль о том, что я буду видеть его каждый день, повергла меня в панику. — Я подам на тебя запретительный ордер. Пусть тебя арестуют за преследование.

— Ты можешь попытаться, но я не могу гарантировать, что мои друзья в британском правительстве подчинятся. — Его лицо потемнело. — И если ты думаешь, что я оставлю тебя одну и беззащитную где бы то ни было, ты меня совсем не знаешь.

— Я тебя не знаю. Я понятия не имею, кто ты. Я знаю только человека, которого ты мне показал, и он был иллюзией. Фантазией. — Эмоции забили мое горло. — Я спросила тебя в тот день, было ли все это реальностью. Ты посмотрел мне в глаза и сказал, что это был урок на будущее. Так что считай, что урок усвоен.

Алекс вздрогнул.

— Это было реально, — сказал он хрипло. — Все это.

Я покачала головой, моя грудь болела так сильно, что было больно дышать.

— Я понимаю, что ты достаточно силен, чтобы я не могла помешать тебе делать то, что ты хочешь, но ты зря тратишь время, если думаешь, что я снова поведусь на твою ложь.

— Это не ложь. Солнышко…

— Не называй меня так! — Я не могла сдержать поток слез, собирающихся в моих глазах. У меня все было хорошо, но каждая секунда в присутствии Алекса разрушала защиту, которую я выстроила вокруг своего сердца, пока оно снова не стало обнаженным и уязвимым. — Ты разрушил все, что я когда-то считала прекрасным. Солнечный свет. Любовь. Даже чертов торт "Красный бархат", потому что он напоминает мне о тебе. И когда я думаю о тебе… — Из моего горла вырвался всхлип. — Я думаю о каждом хорошем воспоминании, которое у нас было, и о том, как они теперь испорчены тем фактом, что ты использовал меня все это время. Я думаю о том, какой глупой я была, когда влюбилась в тебя, и как ты, должно быть, смеялся надо мной, когда я сказала, что люблю тебя. И я думаю о всех тех случаях, когда ты предупреждала меня о том, что я слишком добра, но я игнорировала тебя, потому что верила, что мир по своей сути добр. Что ж, поздравляю. — Я смахнула слезы со щек, но они падали слишком быстро, чтобы я могла их остановить. Слава Богу, большинство моих одноклассников уже ушли, и прилегающая улица была пуста. — Это была единственная правда, которую ты говорил. Я была слишком мягкосердечной, а мир — не то место, о котором я думала. Он жесток и порочен, и в нем нет места мягким сердцам.

— Солн. Ава, нет. — Алекс потянулся ко мне, но я инстинктивно отпрянула. Его лицо наполнилось болью. Его рука сжалась в кулак, который он засунул обратно в карман, а сухожилия на шее напряглись. Я уловила мелкую дрожь в его плечах, когда он говорил. — Я верил в это, потому что никогда не знал ничего другого, но ты показала мне, что в мире есть красота. Я вижу ее каждый раз когда смотрю на тебя, вижу твою улыбку или слышу твой смех. Ты веришь в лучшее, что есть в людях и это сила, а не слабость. Не позволяй никому, и в первую очередь мне, отнять это у тебя. — Его глаза врезались в мои, яркие от боли. — Однажды ты сказала мне, что меня ждет что-то прекрасное, что-то, что вернет мне веру в жизнь. Я нашел это. Это ты.

Я хотела погрузиться в его слова, пока они не станут моей реальностью, но я уже обжигалась раньше. Кто знал, чего он хочет от меня на этот раз?

— Ты все время говоришь о том, что защищаешь меня, — сказала я. — Но ты причинил мне больше боли, чем кто-либо другой в моей жизни, как Майкл. Даже когда я считала тебя ослом, я верила, что ты говоришь правду, а ты оказался самым большим лжецом из всех. Просто… — Я глубоко вдохнула, не в силах смотреть на него, так больно было. — Оставь меня в покое.

Грудь Алекса вздымалась, словно он не мог набрать достаточно воздуха в легкие.

— Я не могу этого сделать, милая. Я буду ждать столько, сколько потребуется, но я никогда не буду в порядке в мире, в котором ты одна.

— Кто сказал, что я буду? Может быть, я найду кого-нибудь другого.

Его глаза потемнели, приобретя яростный изумрудный оттенок, а плечи напряглись еще больше. Где-то прогремел гром. Я не заметила, как погода изменилась с солнечной на нынешнюю серую, мрачную, но я не удивилась бы, если бы Алекс мог управлять ею с помощью своих эмоций.

— Черта с два, — прорычал он. — Я убью любого мужчину, который прикоснется к тебя.

— Ты не имеешь права, — шипела я в ответ. — Я не принадлежу тебе.

Мышцы на его челюсти дрогнули.

— Вот тут ты ошибаешься. Я облажался. Очень сильно. Но однажды я заслужу твое прощение, и ты будешь моей. Навсегда. Неважно, сколько времени или какое расстояния разделяет нас.

Знаешь ли ты, что значит быть взятой мной? Это значит, что ты моя.

Я отбросила непрошеное воспоминание.

— Я больше не буду с тобой спорить. — Я больше никак не смогу сосредоточиться на редактировании сегодня вечером, но, по крайней мере, я смогу пойти домой и выплакаться, как жалкая идиотка. Ура. — Ты можешь тратить свое время в Лондоне, но это не будет иметь значения. Мы закончили.

Я ушла, прежде чем Алекс успел ответить. Не останавливаясь, он последовал за мной, каждый его шаг совпадал с двумя моими. Черт возьми. Почему я не могла родиться высокой, как Бриджит или Стелла?

Я пригнула голову и ускорила шаг, стараясь не обращать внимания на мужчину рядом со мной, когда капли дождя брызнули мне на лицо и намочили волосы.

— Ава, пожалуйста.

Я прижала сумку к груди, используя ее как броню, пока я бульдозером прокладывала себе путь по тротуару.

— Позволь мне, хотя бы, отвезти тебя домой, — умолял Алекс. — Это небезопасно, идти в темноте.

Последние две недели я ходила домой пешком, и у меня не было никаких проблем. Я жила не в самом лучшем районе, но это не была зона боевых действий. Мне просто нужно было держать себя в руках. Кроме того, у меня был перцовый баллончик, и я возобновила занятия по самообороне в местном центре боевых искусств.

Однако Алексу я ничего этого не сказала.

— Холодно и идет дождь, а на тебе платье. — Как бы быстро я ни шла, я не могла от него убежать. — Милая, пожалуйста, ты заболеешь. — Его голос сломался на последнем слове.

Я стиснула зубы так сильно, что у меня заболела челюсть. Я опустила голову, отчаянно пытаясь добраться до теплой и безопасной своей квартиры. В конце концов, Алекс перестал говорить и просто шел рядом со мной, грозно глядя на меня, чтобы все остальные обходили меня стороной.

Спустя, казалось, целую вечность, мы подошли к моему зданию. Я не смотрела на него, пока доставала ключ из сумки и вставляла его в замок. По моему лицу стекала вода — от дождя или от слез, я не могла определить.

Алекс не последовал за мной внутрь здания, но я чувствовала жар его взгляда, когда проскользнула внутрь.

Не смотри. Не смотри.

Я преодолела половину лестницы, прежде чем сдалась. Через стекло над дверью хорошо просматривался тротуар, и хотя я уже была в здании, Алекс остался снаружи, промокший до костей. Рубашка прилипла к его рельефному торсу, а волосы прилипли ко лбу, светло-каштановые, почти черные от дождя. Он поднял глаза и посмотрел на меня через стекло, на его лице были написаны страдания и решимость.

И хотя нас разделяли бетон, металл и добрый десяток футов, от него исходило такое притяжение, что я почти убедила себя распахнуть дверь и втащить его внутрь с холода.

Почти.

Я заставила себя отвернуться и побежать вверх по лестнице в свою квартиру, пока мое глупое, мягкое сердце снова не втянуло меня в неприятности. Даже после того, как я разделась и зашла в душ, дрожа, его соблазнительный шепот ласкал мои уши и призывал меня поддаться.