Горошина для принцессы - Олег Шушаков

На зависть некоторым…

Долго ли, коротко ли, наступило лето.

В дородовый отпуск Снежана ушла еще десятого мая. На очередном осмотре в женской консультации ей сказали, что все у нее в порядке. Плод лежит, как надо, головкой вниз. И уже прижался ею ко входу в малый таз, как оно и положено перед родами. Так что осталось потерпеть совсем немного. Ориентировочно десятого июля, но, в любом случае, не позднее семнадцатого, ее малыш появится на свет!

И, вообще, оказывается, она очень-очень везучая!

Потому что у Вениамина Абрамовича по сравнению с Лукерьиной хибарой были просто королевские палаты! И теперь Снежана, как и положено настоящей принцессе, жила в роскошной светлой комнате с видом на озеро! В красивом двухэтажном каменном доме! Большом и белом, как настоящий дворец!.. И со всеми удобствами! С телефоном, водопроводом и даже канализацией!

Эта квартира принадлежала когда-то родителям Вениамина Абрамовича… Его отец тоже был врачом. И, между прочим, очень уважаемым! Но это его не спасло во время одного из погромов. Столь частых и при царском режиме, и в годы Гражданской войны. Его жена Рахиль погибла вместе с ним. А маленького Веню спрятала одна добрая женщина. И он уцелел. Потом, когда всё успокоилось, из Петрограда приехала его тетя и забрала к себе…

Когда Вениамин Абрамович вернулся в Петрозаводск после окончания института, ему как дипломированному специалисту и руководящему работнику выдали ордер на отдельную жилплощадь. По счастливой случайности бывшая квартира врача Левина, числившаяся за горисполкомом, стояла свободной, и Вениамину Абрамовичу предоставили именно ее.

Ну, не совсем ее, вообще-то говоря.

Потому что до семнадцатого года в ней было гораздо больше комнат, парадный вход и черный ход. Но затем она превратилась в коммуналку. В конце двадцатых городские власти провели инвентаризацию жилого фонда, спохватились и расселили ее, а потом перегородили и бронировали (в смысле, перевели в спецфонд).

И вот теперь в бывшей квартире врача Левина снова жил врач Левин…

Предоставляя ему именно эту жилплощадь, никто в горисполкоме даже не задумался о том, сколько тяжелых воспоминаний она может разбудить в душе Вениамина Абрамовича. Но он ничем этого не показал. Хотя однажды, когда они пили со Снежаной чай с сушками на кухне, рассказал ей печальную историю своего сиротского детства.

Снежана сама выросла без матери. И прекрасно его понимала. И сочувствовала.

Потому что он был очень хороший! И очень внимательный! И так заботился о ней! Хотя она была ему совершенно никем!

Татьяна Ивановна, женщина, спасшая когда-то Вениамина Абрамовича от разъяренной толпы погромщиков, часто бывала у них в гостях и тоже очень хорошо относилась к Снежане.

До революции Татьяна Ивановна была повивальной бабкой, акушеркой, то есть. И, кстати говоря, именно она принимала роды, когда на свет появился маленький мальчик Веня. И очень весело представляла в лицах, как беспокоился и волновался его папа.

Ей было уже под семьдесят, но называть «бабкой» эту крепкую энергичную женщину язык как-то не поворачивался.

Татьяна Ивановна давно уже не практиковала, но ничего не забыла. Она осмотрела Снежану и подтвердила, что в консультации ей все сказали правильно. Хотя эти бестолочи, проворчала она, которые сами еще ни разу не рожали, а уже в акушеры позаписались, ничегошеньки ни в беременных, ни в родильницах не понимают!..

В полдень двадцать второго июня у Снежаны начались родовые схватки.

Недели за полторы до этого схватки у нее уже были. Правда, нечастые и не очень болезненные. Татьяна Ивановна тогда успокоила ее и сказала, что это всего лишь «репетиция». И оказалась права. Матка немножко порепетировала и успокоилась.

Но сейчас все было иначе. По срокам рожать ей было рановато. Но Снежана вдруг поняла, что это уже не «учебная тревога»! Схватки были гораздо сильнее и длительнее. И регулярно повторялись. Становясь всё сильнее. И чаще. Пока ее не стало скручивать каждые пять минут.

В промежутке между схватками Снежана сумела дойти до соседки и попросила позвать Татьяну Ивановну. А потом позвонила Вениамину Абрамовичу.

Он сразу всполошился, приказал ей немедленно лечь и сказал, что сейчас будет.

Снежана послушалась его и легла. Однако боли в пояснице вскоре согнали ее с кровати. Она встала на четвереньки и опустила голову на руки. Да так и стояла, раскачивая тазом. И ей немного полегчало.

И тогда Снежана порадовалась, что еще вчера догадалась сделать генеральную уборку и помыла полы. Когда ее отпустило, она расстелила на полу одеяло, а поверх него - чистую простыню. И стала ждать следующих схваток…

Когда прибежала Татьяна Ивановна, околоплодные воды у нее уже отошли.

А та первым делом выгнала из комнаты, превратившейся в филиал родильного отделения, взволнованного и перепуганного стонами Снежаны Вениамина Абрамовича. И безапелляционно заявила ему, что ни в какую больницу ее везти не позволит!

- Еще чего! - сказала она ему. - Ты что, хочешь, чтобы она прямо посреди дороги родила?!.. Сама справлюсь! Я у твоей мамки, между прочим, тебя в этом самом доме принимала! Или забыл?!.. Бабе, когда она рожать собралась, любая суета только помеха. Ей, как кошке, лишь бы уголок был потемнее да поукромнее! А все остальное она сама сделает! - Татьяна Ивановна вытолкала его взашей и пошла мыть руки. - Ты, Веня, иди лучше валерьянки прими! И успокойся! - сказала она. - Да смотри, чтобы носа сюда никто не показывал! И сам в том числе! Пока я не позову!

Вернувшись, Татьяна Ивановна задернула шторы на окнах, а потом зажгла свечи. И в комнате воцарился уютный полумрак…

Между схватками Снежана лежала на боку, отдыхая. А когда ее прихватывало, опять вставала на четвереньки.

- Молодец! Умничка моя! - нахваливала Снежану Татьяна Ивановна, разминая ей поясницу. - Все правильно делаешь! Ты только дыши, милая, не забывай! Дыши! Помедленнее да поглубже!

Снежана старалась не пускать в голову мысли о том, что схватки никогда не прекратятся. Убеждала себя не бояться очередного приступа, не зажиматься, иначе боль может усилиться многократно! А когда опять накатывало, словно становилась другим человеком. И хотела только одного - чтобы схватки поскорее окончились!

- Дыши, милая, дыши! - повторяла Татьяна Ивановна. - Ребеночку твоему это сейчас нужнее всего! Ему, ведь, ой как трудно сейчас! Тебе трудно, а ему во сто раз труднее! А ты помогай ему! И не думай ни о чем! Для родов мозги не требуются! Тело само все сделает! Ты только ему не мешай!

Снежана цеплялась за ее голос, как утопающий за соломинку! А тело само все делало. То тряслось от напряжения, то раскачивалось. То дышало, то кричало, то тужилось. И еще много чего делало. По нужде. И, слава Богу, что никто, кроме Татьяны Ивановны этого не видел. А, впрочем, ей было уже все равно! Только бы схватки поскорее окончились!..

А они слились с такими ошеломляющими потугами, что Снежана даже не поняла, что кричит изо всех сил. Между тем, всё происходило так стремительно, что уже на следующей схватке она почувствовала сильное жжение в промежности.

- А вот и мы! - воскликнула Татьяна Ивановна, увидев, как прорезывается головка младенца, и, помогая ему. - Здравствуй, миленький! А мы тебя уже заждались совсем с твоей мамочкой!..

Оставаясь на коленях Снежана, приподнялась на руках, переводя дух… Выпрямилась. Привстала. И тут же почувствовала новую потугу.

Р-р-раз!

Невероятное облегчение!!!

Малыш выскользнул из нее прямо в ладони к Татьяне Ивановне!

Снежана обернулась и увидела, что он лежит у нее на руках и шевелит ручками.

- Мальчик! - сказала Татьяна Ивановна и принялась очищать ротик и носик новорожденного. - Имя-то придумала, аль нет еще? - спросила она.

- Георгий, - ответила Снежана слабым голосом не в силах оторвать взгляда от маленького розового тельца сынишки.

- Егорий, значит! - улыбнулась Татьяна Ивановна. - Хорошее имя! Победоносное!

- Моего папу так зовут… - осторожно прилегла на кровать Снежана.

- А Егоркиного отца как кличут? - спросила Татьяна Ивановна. - Как по батюшке величать нашего богатыря?..

- Владимирович… - тихо сказала Снежана.

- Ну что же, Георгий Владимирович, пожалуйте к мамке своей! - сказала Татьяна Ивановна и подала малыша Снежане. - На-ка, покорми его грудью, дочка! Это лучшее средство для родильницы, чтобы в себя придти после родов! А уж для мальчонки-то, вообще, сейчас самое главное!..

Снежана взяла сына и приложила его к груди. Егорка похлопал глазками и поймал ее взгляд. И она утонула в его бездонных карих глазах, позабыв обо всем на свете…

На часах было семь вечера. Двадцать второго июня тысяча девятьсот тридцать девятого года.

Глава седьмая

…Это произошло совершенно незаметно. Во всяком случае, для Владимира. Хотя со стороны, скорее всего, выглядело иначе.