Лабиринт розы - Титания Харди

— Да, — с увлечением откликнулся Алекс, — обычно информация переводится в нейронные импульсы и различными путями передается от сердца к мозгу, достигая продолговатого мозга, находящегося в стволовой части. Эти импульсы затем помогают регулировать работу кровеносных сосудов и органов. Но если предположить, что они достигают более высоких отделов мозга, то, вероятно, они могут влиять на наши ощущения и на прочие познавательные процессы.

— Вот именно. Пересадка сердца возможна за счет того, что его нервная система функционирует независимо от мозга. В норме связь сердца и мозга осуществляется по нервным волокнам спинного мозга. Однако в случае, когда соединение на некоторое время утрачивается и не может сразу восстановиться, автономная нервная система сердца обеспечивает его жизнеспособность в новом организме. Если признать то, что сердце обладает собственным, второстепенным мозгом, то ему с большой долей вероятности присуща структура, обобщенно называемая памятью. — Амаль задумчиво взглянул на Алекса. — Мы пока не касаемся возможности того, что душа Люси тоже причастна к этому процессу, Алекс. До сих пор мы опирались на сугубо научную теоретическую основу, но не следует ли здесь учесть вероятность особой эмпатии между личностями Люси и твоего брата? У нее к тебе сильные чувства, а ты был привязан к Уиллу… Не повысилась ли у нее от этого восприимчивость к его сердечным движениям — на тонком уровне, словно бы ей стало под силу проникнуть в его сущность необъяснимым пока для нас образом?

— Как у однояйцовых близнецов?

— Примерно. Но здесь науки нет ни грамма, в отличие от споров о клеточной памяти, которую изучают на должном уровне эмпирическим путем. Однако вопрос интригующий, не правда ли? Сам я пока не спешу высказывать что-либо определенное и далек от всякой восторженности по этому поводу. Мы часто совершаем ошибку, связывая воедино в собственных целях два разнородных явления. Но не будем игнорировать дальнейшие исследования. Точку в этом споре в конечном итоге поставят такие пациенты-интеллектуалы, как наша Люси, — они готовы вникать в происходящие с ними изменения и не станут выдавать желаемое за действительное. Алекс, ты порасспрашивай коллег на следующей конференции — наверняка найдется немало врачей и ученых, имеющих наработки по данной теме. Но дело не только в этом. — Амаль не смог скрыть своей озабоченности. — Для вас обоих это стало проблемой?

— Не могу судить, пока не узнаю больше. У меня нет причин не доверять Люси по поводу ее ощущений. Напротив, я убежден, что она ничего не выдумывает, и некоторые из этих проявлений не могут оставить меня равнодушным. По вашему совету я подниму этот вопрос на будущих конференциях и рассчитываю обстоятельно поговорить со специалистами в этой области. Если окажется, что виной всему медикаменты, то последствия их приема носят весьма занимательный характер!

— Гм! Я не то имел в виду… Не возник ли у вас обоих психологический барьер, оттого что твой брат — донор Люси? Я бы пожертвовал в пользу Джейн прекрасный обед, только бы это было не так; но все же престранная штука получается… Часть Уилла осталась с Люси, и теперь она в некотором смысле твоя квазисестра. Плюс обстоятельства, при которых она получила именно его сердце: ведь одним-двумя днями раньше ей досталось бы другое. Люси была первой в списке, и мы уже готовили ее к операции, а ты сам знаешь, как я не люблю дергать пациентов без повода. Но орган оказался неважным — недостаточно пригодным для такой молодой женщины. И еще одно невероятное обстоятельство: совместимость тканей с сердцем Уилла теоретически давала безупречные результаты.

Настроение нарушил запищавший пейджер. Амаль спокойно просмотрел сообщение, всем своим видом показывая, что не торопится.

— И разумеется, Алекс, никто из нас не знал о родстве между вами, сам понимаешь…

— Выходит, это чудо, Амаль? — усмехнулся Алекс. — Ну да, это поразительно: самая пылкая его часть теперь совсем близко от меня. Но это же прекрасно! Меня это ничуть не ужасает; ты же знаешь, мы не можем позволить себе подобные сантименты… А вот Люси уже выказывает некоторые признаки его чувствительной натуры. Надеюсь все же, она не станет перенимать его убеждения! К счастью, она сама — вполне сложившаяся индивидуальность.

Теперь, вторя пейджеру Амаля, зазвонило в кармане у Алекса, и он поднялся, завершая беседу.

— И она гораздо симпатичнее Уилла — вот что существенно!

Алекс прочитал сообщение и с облегчением убедился, что его вызывают по рутинной надобности. У дверей его догнал смех Амаля:

— Я заметил!

Ничто не могло нарушить умиротворенного состояния Алекса: он выиграл обед для Джейн.

— Это насчет замены клапана. Алекс, ты мне сейчас нужен в операционной. Поможешь анестезиологу — у нас трудный случай. Иммунная реакция пошаливает.

Алекс показал ему свой пейджер, давая понять, что его уже вызвали. Они вместе поспешили по коридору в операционную, и Алекс совершенно забыл о времени, а когда взглянул на циферблат, был почти час пополудни. Интересно, насколько пунктуальны эти люди? Он поколебался между долгом, призывающим его быть в одном месте, и тревогой, зовущей в другое, затем взглянул поверх маски на Амаля.

— Вы справитесь без меня десять минут? У меня срочное дело — назначено ровно на час.

Амаль моргнул ему в знак согласия:

— Приходи, как освободишься.

Алекс бесшумно скрылся за створчатыми дверями. Часы в коридоре показывали без четверти час, но если верить наручным часам, которые Алекс извлек из кармана, у него в запасе была всего минута. Он быстро просунул голову за перегородку служебного поста Эммы:

— Мне звонили?

— Звонила Люси Кинг, Джейн Кук хочет поговорить насчет вчерашнего, а доктор Анвар просила передать огромное спасибо. А та ужасно миленькая студентка с длинными-предлинными ногами и в короткой-прекороткой юбке только что забрала свою письменную работу — сказала: «Слишком поздно».

Заметив, что с его губ готов слететь вопрос, она добавила:

— Больше никто. Джейн звонила трижды.

Позабавившись такому четкому докладу, Алекс ринулся к выходу. Доставая из кармана мобильник, он спросил на бегу:

— Когда звонила Люси?

— Сто лет назад.

Эмма бесстрастно посмотрела ему вдогонку: н-да, ему опять чертовски не хватает времени, но теперь, кажется, он решил наверстать все и сразу.

— Около двенадцати! — выкрикнула она, но Алекс уже ее не слышал.

В поисках укромного уголка он побежал в больничный садик, где группка медсестричек из кардиологии выкуривала послеобеденные сигаретки. Сигнал на телефоне сразу улучшился, и на дисплее проявились два пропущенных звонка и два сообщения. Алекс включил звук и на минуту остановился, глядя на электронный циферблат, пока на нем не набежало две минуты после часа. Наручные часы показывали пять минут второго. Он не сомневался, что время в телефоне поставлено точно по Гринвичу, поэтому, поколебавшись немного, решил прослушать речевую почту и заранее приготовил себя к переливчатому южному прононсу Ги.

Сообщения шли в обратном порядке, первое — более позднее: Саймон разглядел машину среди цифровых снимков… Алекс нетерпеливо удалил послание, даже не дослушав до конца, — с Саймоном он свяжется вечером. Следующим оказался коротенький милый привет от Люси, заставивший Алекса улыбнуться. Надо ей сразу же перезвонить. Непременно… Он снова поглядел на трубку: четыре минуты просрочено, если верить телефону, и семь — по наручным часам. Он еще постоял, размышляя, стоит ли прямо сейчас звонить Люси, но предпочел пока не занимать линию.

Прошло еще три минуты. Алекс все больше кипятился, злясь, что с ним играют, как с ребенком. Может, им наплевать на уговор? Тогда они и в два могут позвонить. Он уже посмотрел в сторону больницы, как вдруг телефон зазвонил. Глубоко вздохнув, Алекс ответил: «Да? Это Алекс Стаффорд…», но тут же сообразил, что пришло очередное речевое сообщение. Оно было отправлено в три минуты второго, и от угрожающей нотки в механическом голосе у Алекса все внутри сжалось: «Доктор Стаффорд, я позвонил в назначенное время. Напрасно вы испытываете мое терпение. Я сам найду вас. Если вы не достанете то, что я просил, я возьму то, что сочту нужным». И соединение прервалось.

Голос у адресанта был совершенно бесплотный. Алекс заново прослушал сообщение и проверил время отправления. Очевидно было, что они разминулись всего на минуту, самое большее — на две, и это привело его в отчаяние. Вероятно, ему позвонили, когда он разбирался с посланиями от Саймона и Люси. Большим пальцем Алекс пробежал по кнопкам, надеясь получить исходящий номер, но телефон его не зарегистрировал. Тогда он позвонил оператору с просьбой сообщить координаты последнего звонившего ему абонента, но результат и на этот раз оказался плачевным: номер был не установлен. Чувствуя, что теряет приобретенную годами медицинской практики выдержку, Алекс надиктовал на свой автоответчик новое сообщение — о том, что не всегда может принять звонок во время работы. На всякий случай он дал свой прямой служебный телефон. Может, хоть это их удовлетворит?