Зарубежный детектив (Человек со шрамом, Специальный парижский выпуск, Травой ничто не скрыто) с иллюстрациями - Ежи Эдигей

Когда печальная церемония закончилась, Горинг пригласил всех на чашку чаю к себе на Бромптон-сквер. Получила приглашение и миссис Сэдж, которая с таким откровенным наслаждением угощалась чаем и шоколадным тортом, что сердце радовалось. При этом было совершенно очевидно, что миссис Сэдж любила Элен и искренне о ней горюет.

— Прекрасная была женщина,  — говорила она, прихлебывая чай из чашки мессенского фарфора и старательно оттопыривая мизинец.  — Такая внимательная. Для нее все хотелось сделать как следует: и пыль вытереть повсюду, и кастрюльки вычистить. Но и самую тяжелую работу делать приятно, если ее ценят. Верно?

Генри кивнул, и миссис Сэдж продолжала:

— А уж в комнатке-то у нее до чего же всегда было хорошо прибрано да чисто. Десять лет я к ней хожу, и только один раз у мисс Элен был беспорядок. Тому примерно с месяц. Я открыла дверь и ахнула. Раскидано все, разбросано — бумаги и всякое разное…

— Бумаги?  — заинтересовался Генри.

— Ну, когда я говорю «бумаги», я ведь не про письма или что-либо такое — оберточная бумага. Мне бы надо сперва на кухню зайти, я ведь прежде-то всегда вперед шла в кухню. Там мне записка лежала. Мисс Элен просила ничего у нее в комнате не трогать, потому как она уезжать собралась и вещички складывала.

— Уезжать? Месяц назад? Куда же?

— Сдается мне, какая-то служебная поездка. Было это в понедельник. А в пятницу я пришла — она уж воротилась.

— Еще чаю, миссис Сэдж?  — Годфри Горинг был полон внимания и любезности. Он принялся наливать новую чашку для миссис Сэдж, а Генри перебрался в противоположный угол, где Майкл Хили разговаривал с Бет Конноли.

Бет нервно улыбнулась и сказала:

— Очень любезно с вашей стороны, инспектор, прийти в такой день. Майкл смерил его скептическим взглядом.

— По долгу службы, вероятно.

— Можно и так сказать,  — согласился Генри.  — Порой бывает трудно разграничить.

Последовала неловкая пауза, во время которой Генри согласился с мнением Гораса Барри: оскорбить человека Майкл Хили умеет.

Бет заговорила первая:

— По-моему, инспектор Тиббет действовал очень тактично. Не так-то это просто — расследовать дело об убийстве да еще в таком сумасшедшем доме, как «Стиль».

Майкл тотчас же раскаялся:

— Простите. Я себя паршиво чувствую в последнее время: устал. Я уж знаю, если я начал вести себя по-свински, значит, пора в отпуск. Надеюсь, я смогу отдохнуть с месяц на Канарских островах, когда.., когда все это будет кончено.

— Мне не следовало бы спрашивать,  — сказала Бет,  — но все-таки, как идет расследование, инспектор?

— Мне редко попадались случаи,  — ответил Генри,  — в которых было бы так трудно добраться до истины.

— А что же вам мешает, если не секрет?

Генри в упор взглянул на Майкла.

— Мне мешает то, что я имею дело с исключительно умными людьми. Майкл не опустил глаза.

— Ловко умалчиваем?

— Наоборот,  — ответил Генри,  — все весьма словоохотливы, откровенны и страшно хотят помочь — в этом вся беда.

Вскоре стали разъезжаться. Тереза и Майкл вызвались довезти миссис Сэдж до метро. Генри тоже собрался было уходить, но Горинг положил ему руку на плечо.

— Побудьте еще, инспектор. Я хочу с вами поговорить. Горинг подбросил, в камин полено, налил Генри виски, а себе тоника и начал:

— Я хотел бы знать, как продвигается ваша работа. Не говорите мне, что это меня не касается — кого же это касается больше, чем меня?

Мои служащие взбудоражены, они не могут спокойно работать. Как видите, я вправе задать этот вопрос.

— Вижу,  — кивнул Генри.

— Когда мы завтракали вместе,  — продолжал Горинг,  — я высказал вам свое мнение и не нахожу причин менять его. Мне непонятно, для чего вам понадобилась отсрочка. Совершенно очевидно, что Элен покончила с собой.

— Предоставим суду решать такие вопросы,  — уклончиво ответил Генри. Горинг заговорщически улыбнулся:

— Все знают, как влияют результаты следствия на решение суда.

— Я уверяю вас,  — возразил Генри,  — что в столь сомнительном деле, как это, вердикт нельзя предугадать. Мы представляем суду только факты, как мы их понимаем.

— А как вы их понимаете?

Генри пристально и внимательно взглянул на Горинга.

— Думаю, что мне следует быть с вами откровенным. Вы мне дадите слово, что это дальше не пойдет?

Горинг был польщен.

— Да, разумеется,  — кивнул он с важным видом.

— Вы уже знаете,  — начал Генри,  — что кто-то обыскивал той ночью находившийся в кабинете Элен чемодан мисс Филд.

— Да, я об этом слышал. Но, может быть, сама Элен сделала это прежде, чем?..

— Нет, это не Элен,  — ответил Генри.  — Элен потеряла сознание за машинкой, на полуфразе. А клавиши машинки были покрыты пудрой из пудреницы, выпавшей из чемодана. Это, да еще тот факт, что исчез ключ мисс Филд от входной двери, точно доказывает: кто-то возвращался в редакцию, когда Элен была уже мертва, и обыскивал чемодан.

Горинг молчал некоторое время, обдумывая услышанное. Потом сказал:

— Полагаю, вы правы, инспектор. Но это еще не доказывает, что Элен была отравлена. Могла ведь она покончить с собой, прежде чем в редакцию нагрянул ваш таинственный посетитель.

— Почему же он не поднял тревогу, увидев Элен?

— Не посмел. Ведь он не имел права там находиться. Он хотел что-то украсть из чемодана. А обнаружив мертвое тело, конечно, струхнул и поэтому так разбросал все, роясь в чемодане,  — спешил удрать.

— Все это было бы весьма убедительно,  — сказал Генри,  — если бы не отпечатки пальцев.

— Какие отпечатки?

— Те, которых не нашли. На термосе остались отпечатки пальцев лишь самой Элен, а на бутылочке с цианом — вообще никаких. Вы понимаете, что это означает?

— Тот человек, который наливал циан, был в перчатках?

— Не только это. Мы знаем, что лаборант Эрнест Дженкинс наливал в термос чай — значит, его отпечатки должны были сохраниться на термосе, если бы их не стерли позже, но до того, как Элен унесла к себе термос. Далее, Эрнест пользовался цианом весь вечер, следовательно, отпечатки его пальцев должны были остаться и на пузырьке. Если бы Элен покончила с собой, неужели она стала бы вытирать термос или пузырек с цианом?

После долгой паузы Горинг спросил:

— Так это и есть те факты, на которых основывается версия полиции?

— Не только это, нам известно еще кое-что, а к концу расследования я надеюсь разузнать гораздо больше.

— Что ж, в таком случае нам остается лишь набраться терпения. Могу я спросить.., вы подозреваете кого-нибудь конкретно?

— Спросить-то можно,  — любезно заметил Генри,  — но боюсь, я не смогу вам ответить.

Горинг не сразу решился задать следующий вопрос:

— Кстати… На суде.., будет что-нибудь говориться об отношениях Элен и Майкла Хили?

— Только в случае крайней необходимости,  — ответил Генри.  — Хочется верить, что мы избежим этого.

Горинг вздохнул с заметным облегчением.

— Впрочем,  — сказал Генри,  — об этом могут упомянуть и позже, когда будут судить убийцу. Если не прокурор, то уж защита обязательно коснется этой темы.

— А вы уверены, что кто-то будет арестован? Генри улыбнулся.

— Надеюсь.

Горинг вдруг сказал:

— Жена мне говорила, что вы навещали ее.

— Верно. Я хотел убедиться, что ее не было в городе во время убийства.

— Не было в городе? Да что вы, друг мой, уж не считаете ли вы, что Лорна может быть причастна…

— Вовсе нет,  — поспешно сказал Генри.  — Простая формальность. Во всяком случае, у вашей жены безупречное алиби — она до поздней ночи играла в бридж.

Горинг с облегчением вздохнул.

— Не хватает еще, чтобы и жену в это втянули.

Генри прекрасно его понимал, он сам был счастлив, что его племянницы хотя бы до понедельника не будет в Лондоне.

— Мистер Горинг,  — внезапно вспомнил Генри,  — что вам известно о контрабанде парижских моделей?

В первый момент Горинг опешил, затем спросил с улыбкой:

— Так и до вас дошли слухи, инспектор? Я не очень-то им верю.  — Он помешал кочергой угли.  — Но подобные разговоры очень вредят нашей промышленности, и я, естественно, хотел бы узнать, чем они вызваны. К сожалению, в моем положении это не так-то легко…

Генри уехал. Вечер был сырой и промозглый, такси поймать не удалось. Он встал в очередь к автобусу; домой он добрался, продрогнув до костей.

Эмми готовила обед. Поскольку на кухне было теплее всего, Генри с радостью согласился потолковать с женой, греясь у плиты. Он рассказал ей о похоронах и передал вкратце суть разговора с Горингом.

— А мне жаль его,  — заметила Эмми.  — Бедняга, он, должно быть, ужасно тревожится. Генри, как ты думаешь…

Ее прервал телефонный звонок. Генри подошел к трубке.