Автоматная баллада - Андрей Уланов

– Хочешь – сам доедай этот… силос!

– И доем, – пообещал Сергей. – Свою долю прикончу и тебе подсоблю. А ты подумай, как дальше будешь нос воротить. Дальше-то, Василий говорит, с такими вот оазисами туго, а нам еще вокруг московского пятна крюк давать.

– А я не очень-то нашему хозяину верю, – задумчиво проговорила Анна. – Больно уж он неохотно подробностями делится.

– Что знает, – пожал плечами Шемяка, – тем и делится. Они же тут дальше подворья нос боятся высунуть… болотники и то не такие пуганые.

– Вот-вот. И ты ему веришь?

– Верю. Ань, ты сама подумай – у нас в скелеты и прочее тоже ведь далеко не каждый лезет. В гопачи народец куда охотнее идет, чем в следопыты. Да и с выживаемостью в нашей профессии не ахти как. А ведь у нас, Ань, как я сейчас понимаю, еще райские условия.

– Райские?

– Ну да, – кивнул Сергей. – Или ты думаешь, будто я только и делаю, что по скелетам шастаю? Не-е… у нас основная работенка и основной же доходец – заброшенные всякие места, из тех, что в Зиму повымерзали да повымирали с голодухи. Ну, на крайняк – эпидемиями повыкосило, это уже опаснее, там и подцепить чего можно. И скелеты наши… их же по пальцам сосчитать. Я всерьез только по Челябинску лазал да по Тагилу… ну еще на Ижевск один раз ходил. Ну а здесь… здесь, если на карте помечать местность, где щелкает как в наших ЗКЗ, карандашей не напасешься! Ты прикинь, как нам повезло, что Горький с Дзержинском перелетели, а дальше на юг тянуть не стали! Запросто могли ж плюхнуться в центре пятна – и вышли б уже зеленые да подсвечивающиеся.

– Скачет, – неожиданно проронила Анна. Айсман недоуменно моргнул, а в следующий миг и сам услышал четкий перестук подков.

– И верно, – сказал он, придвигаясь к мутному, наискось переклеенному бумагой оконцу, – несет кого-то спозаранок. И даже, – после короткой паузы добавил он, – не кого-то, а конкретно Мишку Горюхина. Ну, помнишь, белобрысый такой малец с фермы, где мы позавчера были?

– Склерозом не страдаю.

Отвернувшись от окна, Шемяка с тревогой посмотрел на девушку.

– Ань, ты чего? – вполголоса спросил он. – Не с той ноги встала? Все утро, как псина цепная, кидаешься.

– Не знаю, – Анна, отвернувшись, нервно теребила завязки рукава. – Не могу понять. Паршиво на душе. Мает.

Громко хлопнула дверь.

– Василий Афанасьич… о! – радостно пискнул влетевший в комнату Мишка. – Я как раз до вас.

– И чего же ты «до нас»? – улыбнулся Сергей.

– Так с новостью, – затараторил паренек. – К нам вчерась под вечер двое постучались, тож пу-те-шест и веники, в точности как вы. И тож один парень и одна девка, ой, простите, женщина. Парень, значит, постарше тебя будет, в черном таком… ну, вроде шинели, только из кожи, он вокруг башки косынку повязал, а на рюкзаке сверху шлем нес, белый такой, круглый, и к нему хвост еще пушистый прицеплен, вот. А дев… ой, женщина молодая совсем, ей лет, ну как Настене, не больше, веселая, у нее серьги колечками и на щеке треугольник забавный нарисован, а…

– У этого парня, – медленно произнесла Анна, – есть два пистолета, верно? Два никелированных, с белыми накладками, в подмышечных кобурах…

– Ой, а вы его что, тоже знаете? Он-то про вас расспрашивал, даже фотографию показал, вы на ней еще красивше, чем в жизни выглядите. А пистолет он мне даже подержать дал, большой такой, весь блескучий, с золотым узором и еще такое красненькое с крестиком…

– Господи боже…

Такой Анны Шемяка еще не видел ни разу. Девушка не просто побледнела – ее лицо заострилось, стало похожим на высохший лик какой-нибудь скелетной мумии.

– Вот батя и подумал, – упавшим голосом закончил Мишка, – вам, наверное, про этих двоих узнать стоит. Так я с утреца на Доброго и к Василь Афанасьичу…

– Это Черный Охотник, – прошептала Анна.

– Кто?

– Черный Охотник. Убийца по найму. Самый лучший на Востоке. А девчонка с ним – храмовая… бывшая рабыня… наверняка за какие-нибудь заслуги возвеличенная, из особо преданных.

– Совпадение просто удивительное, – весело заявил он. – Даже и не верится. Я-то был уверен, что если мы с ними и пересечемся где-нибудь, то этим где-нибудь скорее всего будет уже Швейцария.

– Да… наверное.

– Почему «наверное»? – удивился Швейцарец. – Ау, малыш? Что с тобой? С самого утра какая-то… не такая.

Он потому и заговорил с ней сейчас, и еще – чтобы отвлечься от нытья в ногах. Стыдно признавать, но ведь отвык, отвык от долгих пеших прогулок с рюкзаком за плечами. Все на колесах… а последнее время так и вовсе на крыльях.

Припомнив заключительную часть их последнего перелета, Швейцарец с трудом сдержал усмешку. Старичок «Ан» тогда скрипел так, что в какой-то момент ему даже показалось – все! А внизу тянулась и тянулась нескончаемая сине-зеленая рябь Волжского моря, на севере зловеще темнел приближающийся грозовой фронт – но «швецов» не подвел, стучал ровно и надежно, и крылья тоже не отвалились. Через пять минут точно по курсу замаячила береговая кромка, еще через двадцать под самолетом оказалась лужайка. А еще несколькими минутами позже он и Тайна вжимались друг в друга под одеялом и слушали, как прямо над ними обиженно барабанит по крылу так и не успевшая настичь их гроза. Совершенно невероятное, охренительное везение – учитывая степень обученности пилота, точнее, уровень невежества доморощенного Чкалова. Логика идиотов в действии – с точки зрения логики нормальной они с Тайной просто-таки обязаны были улететь куда-то к черту на рога и, выработав горючку, кувыркнуться в волны где-нибудь над бывшей тундрой.

– Вик, не знаю, – со вздохом отозвалась девушка. – Честно не знаю. Вроде все как всегда…

«…то же небо, опять голубое – мысленно продолжил Швейцарец и мысленно же чертыхнулся: – Вот ведь… лезет из памяти всякое».

Небо сегодня действительно было голубое, с самого утра. Хотя вчера небосвод был наглухо затянут серой мглой, и казалось – на неделю, не меньше. Казалось… а так, еще минут шесть, прикинул Швейцарец, и плащ нужно будет отправлять в мешок – от рассветной прохлады уже одно воспоминание осталось, солнце жарит с каждой секундой все чувствительнее… да, насколько все же приятнее рассекать земные просторы на мотоцикле!

– Может, просто съела чего не то? – предположил он. – Попробуй определить, что конкретно беспокоит? Подташнивает, голова болит или кружится?

Судя по энергичному отрицательному мотанию в ответ, мигренью здесь не пахло точно.

На миг его тревожно кольнуло – но только на миг, эту мысль он почти сразу же отбросил. Никак, ну совершенно никаким образом не могла Тайна «поймать дозу» так, чтобы ни он, ни она сама про это не узнали. Всю еду… и вообще все, с чем они соприкасались, Швейцарец тщательнейшим образом контролировал, пленочные бирки тоже были на них постоянно. Нет, радиация тут ни при чем – а что же тогда?

Потом он вспомнил об еще одной возможности… попытался сосчитать дни, прошедшие с момента их первой, тогда, в «Новой заре», ночи. Ой-ей, с восторженным испугом сообразил Швейцарец, а ведь вполне может оказаться, меры мерами, но даже «меры» Агеева не дают полной гарантии, а уж травка Полины и вовсе… и начал отчаянно вспоминать, что еще, какие иные признаки этого ему известны.

– А-а… тебе, случайно, чего-нибудь солененького поесть не хочется? – осторожно спросил он.

– Огурчиков, – почти сразу же откликнулась Тайна, – бабушкиных, малосольных. Вчера они даже мне приснились ночью, представляешь?

– Представляю… – автоматически кивнул Швейцарец, думая при этом совсем о другом.

Их обратный билет сейчас находился в шести днях «неторопливого пешкодарала» – польский, из последних довоенных выпусков, да еще с недавно «реставрированным» мотором «Ан-2». Эта покупка на три четверти опустошила «сейф» Швейцарца, да и то: с учетом прошлых «особых заслуг»… и того факта, что пригодных к восстановлению самолетов у томского Главы Народного Собрания оказалось больше, чем людей, способных поднять их в небо. В ангаре бывшего МТС и с поручительством хозяина ближайшей фермы он имел все шансы дождаться их возвращения – если цель их пути окажется неспособной предложить более удобный вариант. «Но… похоже, – весело подумал Швейцарец, – возвращаться-то придется куда раньше».

А еще через миг он увидел, как в кустах слева от тропинки вспыхнуло слепяще-белым.

– Вот ж***! – огорченно выдохнул Айсман. – Засек, гад!

«А чего еще ты ожидал, – ехидно подумал я. – Или выбирай позицию так, чтобы солнце подсвечивало с тыла, или не пытайся разглядывать врага во всякие стеклянные приспособы».

Сейчас до Черного Охотника было почти шесть сотен метров, и в принципе я мог бы попытаться достать этого типа очередью, но шансы его собственного карабина выглядели на такой дистанции куда предпочтительней. Даже если вынести за скобки оптику – а прицел у него смотрелся очень даже неплохо.